Аларика, стоило появиться в крепости Меллеру, тут же пересела поближе к нему — Катриона, как и отец с братом, не видела смысла в рассаживании по старшинству, разве что барона и его родню сажали на почётные места. Так что сире Клементине пришлось сесть рядом с сиром Эмметом. Она боязливо покосилась на него и с каким-то недоверчивым испугом уставилась на блюдо с зажаренными в печи курами. «Ну да, не суфле под сливочным соусом, — в раздражении подумала Катриона. — Сперва суп из них сварили, потом маслом обмазали — и в печь».
— Я не уверена, что столько съем, — пробормотала сира Клементина, когда Лидия поставила перед нею тарелку, налив, как и Катрионе с Аларикой, почти поровну с мужчинами.
— Собаки будут только рады, — буркнула Катриона.
Настроение у неё портилось неудержимо, и она изо всех сил старалась не сорваться совсем уж откровенно. Мадлена, одетая в новое платье (из чего-то вроде бы недорогого, но точно сшитое на заказ, а не старшими родственницами), вела себя за столом вполне прилично и, кажется, очень старалась кому-то подражать. Придраться при всём желании было не к чему. Но Катриона, посматривая на неё, снова и снова задавалась вопросом, как же так вышло, что кровь простой деревенской девки полностью перебила кровь владетелей Вязов? Ну, ничего в девчонке не было от отца! Вылитая матушка, какой та наверняка была в детстве. Разве что манерами Мадлены кто-то в Озёрном озаботился и научил уже вести себя за столом…
— Собаки? — поразилась сира Клементина. Она деликатно повозила ложкой, разогнав золотые кружочки жира, отчего над тарелкой закурился душистый пар. — Вы собак кормите… таким?
Катриона только молча кивнула, боясь, что начнёт с объедков для собак, а закончит такой глупостью и гадостью, что сама об этом тут же пожалеет, но слова-то уже будут сказаны!
Положение спасла Аларика, взявшаяся расспрашивать сиру Клементину о её родных и о том, как они не побоялись отпустить девушку одну в незнакомое место, да ещё в приграничье, где вообще-то жить опасно. Катриона сама не любила лезть с расспросами к другим и терпеть не могла, когда с такими же расспросами надоедали ей, но сира Клементина на вопросы Аларики отвечала легко, охотно вроде бы даже. Лет ей было почти шестнадцать; отец её давно овдовел, и хозяйство вела старшая — намного старшая — сестра, незамужняя и без всякой надежды на замужество; имелся ещё брат двенадцати лет, это рожая его, умерла их мать; а самой Клементине предстояло уйти в послушницы, поскольку содержать ещё одну бесприданницу отцу было не по средствам. Но тут он узнал, что для девочки пяти лет требуется гувернантка. Ничего особенно сложного: чтение, письмо, счёт, рисование, немножко музыки, основы этикета — но за это обещали неплохо заплатить. Через пять лет, сказал ей отец, она получит по контракту сумму достаточную для того, чтобы выйти замуж, а жениха он ей постарается найти, пока она будет учить племянницу сеньоры Вязов.
— Я внёс в контракт возможность его расторжения после испытательного срока, — сказал Меллер, разреза’вший курицу. — Если в течение двух месяцев сира Клементина решит, что быть наставницей — не её стезя, я выплачу ей деньги за эти два месяца, и мы расстанемся без всяких претензий друг к другу. Сира Клементина, ножку, грудку?
— Я… нет, благодарю вас, — пробормотала она, героически одолевая свой суп.
Кажется, оставить его собакам было, по её представлениям, немыслимо. Так и вспоминалось Маргаритино «временами мы просто голодали». И судя по прозрачному личику сиры Клементины, её семья жила не лучше. Даже жалко девчонку становилось. Ну, какое ей расторжение контракта? Разве что сразу проситься послушницей в первый попавшийся храм — отец же её просто из дома вышвырнет за такие взбрыки.
Катрионе Меллер, не спрашивая, положил обе ножки, Аларике — грудку. Катриона не понимала, как можно любить это сухое и безвкусное белое мясо, но Аларика его именно что любила. Мадлене консорт, так же не спрашивая, тоже положил куриную ножку, вторую взял себе. Сир Эммет коротко глянул на третью, ещё не разрезанную курицу, но на неё никто не покушался, так что он мог хоть целиком её себе на тарелку переложить. Ему, как и самой Катрионе, явно хотелось плюнуть на этикет и ухватить поджаристую тушку руками, но он только тяжко вздохнул и взялся за нож и вилку. Если уж сеньора наняла гувернантку для своей племянницы, то похоже, крепость в Вязах, отныне становилась таким же приличным местом, как и баронский замок.
После обеда сира Клементина увела Мадлену разбирать привезённые вещи, а Катриона с помощницей взялись, как обычно, потрошить тюки и коробки. Меллер, извинившись, что грубо нарушает этикет, принёс бутылку и бокалы, и они с сиром Эмметом уселись у огня (впору, сказал консорт, напомнив этим целителя, просить дозволения лечь у камина, потому что стоять уже сил не хватает). Меллер взялся расспрашивать маршала о нападении орков — у него по письмам и слухам сложилось впечатление, будто в Волчьей Пуще едва не началась полноценная война, и он желал знать мнение непосредственного участника событий. Сир Эммет охотно и подробно отвечал на вопросы и даже вроде бы почти не привирал. Разве что так, прихвастнул немножко разок-другой для пущей живости истории.
Ничего нового Катриона не услышала, так что можно было спокойно заняться осмотром нового добра. В этот раз было, в общем, немного. Наверное, бо’льшая часть груза отправилась в детскую, а в гостиной остались неизменные рулоны тканей, от бельевого полотна до бархата. Ещё был ящичек с флаконами жидкого мыла и душистого мела, чтобы чистить им зубы. Ещё были стёганые с богатой вышивкой тёплые штуковины вроде той, что носил сам консорт… Как же их?.. Одно время, насмотревшись на Елену Ферр, иные женщины в Волчьей Пуще сами пробовали сшить такие, но постепенно почти все перешли обратно на меховые безрукавки: очень уж муторное это было занятие — простёгивать шерстью длинные и просторные одеяния. «Чапан», — вспомнила Катриона, встряхивая слежавшийся складками ярко-синий атлас, выстеганный пухлыми ромбиками. Аларика уже накинула поверх платья нежно-зелёный в жёлтых и розовых цветочках и вертелась перед зеркалом, охорашиваясь. Винно-красный с каким-то золотистым орнаментом, очевидно, предназначался сиру Эммету.
Ещё были две одинаковые коробки, недовольно зазвеневшие, когда их сдвинули с места. Посуда, что ли, там лежала? Вот уж была нужда везти чашки-тарелки аж из Озёрного! Гончар в Старице делал очень даже приличную посуду, всё баронство пользовалось и не жаловалось. Катриона пропорола бородкой ключа полосу толстой грубой бумаги, которой коробки были заклеены: ну точно, тарелки, и много.
— Ваш подарок на рождение сына, сестрица, — пояснил Меллер и отсалютовал Аларике бокалом.
У неё заблестели глаза, и она, оттеснив Катриону, немедленно принялась выкладывать тарелки на стол, откидывая какую-то сероватую ворсистую тряпку, которой посуда была переложена, чтобы не побилась. Тарелки были разных форм и размеров, но одинаково расписанные — по тонкому, почти прозрачному белоснежному фарфору сплетались венками бледно-розовые вьюнки. Катриона почему-то вспомнила, как в конце лета увидела возле дороги молодое деревце, сплошь покрытое розовыми цветами, и не сразу сообразила, что это могло так буйно расцвести в такое неподходящее время. Только подъехав поближе, она поняла, что это удравшие откуда-то садовые вьюнки оплели ясень: высоко, надёжно, много солнца… знай себе цвети. Ещё ей подумалось, что Аларика сама похожа на такой вьюнок — дайте ей надёжную опору, и она расцветёт. Не то что её сеньора. «Мне больше подошли бы тарелки с чертополохом, — решила Катриона с невесёлым смешком. — Чертополоху никакой опоры не надо».
Аларика тем временем вытащила из опустевшей коробки длинную полосу той самой ворсистой тряпки. Выглядела она не слишком опрятно, с торчащими нитками и пролысинами в ворсе, но даже на вид казалась мягкой и приятной на ощупь.
— А это что? — с любопытством спросила Аларика.
— А, — отмахнулся Меллер, — Веберы пробуют ткать полотенечное полотно вроде того, какое производят в Джанаане. Те самые знаменитые джанаанские махровые полотенца, хлопковые, но дороже шёлка, потому что покрыты мелкими петельками с обеих сторон. Мягкие, пушистые, прочные… за попытку выведать секрет их изготовления полагается медленная и мучительная казнь, но попытки украсть чертежи станков всё равно предпринимались во все времена. Веберы решили не красть, а попытаться создать что-то подобное самостоятельно. Пока получается неважно, но дядя Рутгер не сдаётся. А это неудачные образцы, не выбрасывать же их. Посмотрите, может быть, для чего-нибудь пригодятся.
