А в подарок дриадам Катриона всё-таки отвезла два мешка из меллеровских припасов — белейшую «королевскую» муку, аж сердце кровью обливалось, когда мужики навьючивали мешки с нею на одну из сменных лошадей (и тоже, кстати, бурчали, что не треснет ли кое у кого кое-что от таких подарочков). Но консорт сам настоял, чтобы мука была именно пшеничная и именно «королевская». Кажется, он всерьёз надеялся лесных девок прикормить, как плотву в пруду. Ну-ну. Катрионе казалось всё же, что с дриадами как с волками — сколько ни корми. Да только мука была не её, и вообще… ей же проще, своё целее будет, а то весна ещё не скоро.
Сир Эммет, выслушав чириканье дриад, тоже успокоился. Совсем ему, надо думать, не хотелось в первую же зиму своего маршальства столкнуться с ограми, а про драконов они с Катрионой даже не заговаривали, суеверно боясь накликать. Зато повернув обратно к Вязам, он покачал головой и проговорил:
— Аррунг-Отец воинов! А я-то думал, сира, будто это охранница вашего консорта — противная наглая баба. Да она просто милая и ласковая девочка рядом со своими лесными сестрицами! Как у вас только терпения на них хватает?
— Никак не хватает, — честно сказала Катриона. — Но они больше ни с кем не станут разговаривать, разве что с баронессой или с сирой Елизаветой.
— А сир Георг…
— Он для них такой же мужчина, как любой другой.
— А консорта вашего они мужчиной не считают?
Прозвучало как-то неприятно. Понятно, что сир Эммет на Гилберта Меллера поглядывал сверху вниз, но само слово «консорт» прозвучало так, будто Катриона совершила какой-то не вполне пристойный поступок, выбрав в супруги простолюдина. Хотя, между прочим, простолюдин этот был не просто образованнее, но и куда поумнее кое-кого из первого сословия, уязвлённо подумала она. Уж не ссориться с женой каждый божий день на ровном месте ему точно ума хватало. И дело было вовсе не в том, что Меллер якобы знал своё место. Ха! Его место… Вот почему-то Катриона ни минуты не сомневалась, что если бы Меллер захотел стать настоящим хозяином Вязов, а не только отцом наследников, всё село уже бегало бы вокруг него на цыпочках, заглядывая в рот, и даже самовлюблённый петух Эммет клевал бы зёрнышки с мягкой белой ладошки, пока Меллер прикидывал бы: пора рубить горластого придурка на суп или пусть ещё мясца нагуляет.
— Он же не просит ни помощи, ни защиты, ни совета, — терпеливо сказала Катриона: ссориться со своим маршалом, потому что он не то сказал и не так поглядел, она всё-таки не собиралась. — Он говорит только сам за себя, не за всех, кто живёт на моей земле. В общем-то, даже не говорит, а просто предлагает торговать без всяких обязательств. Торгуют же дриады с гномами. — Она сдержанно фыркнула и прибавила: — Я вот, послушав Меллеров, больше удивляюсь тому, что гномы торгуют с дриадами: они, оказывается, вообще никаких дел с женщинами не ведут. Видно, эльфов они не любят гораздо сильнее, чем лесных девок, не знающих своего места и не умеющих себя вести.
— А кто вообще любит эльфов?
Катриона кивнула, но про себя подумала, что ни одна из рас, населяющих Срединные, Нижние и прочие Земли, ни единого доброго слова не скажет про другие, зато у всех найдётся множество презрительных прозвищ для соседей ближних и дальних. А ведь кое-чему стоило бы друг у друга поучиться. Орочьей самоубийственной верности слову. Дриадскому стремлению позаботиться о земле и о том, что на ней растёт. Гномскому запредельному трудолюбию. А те могли бы пристальнее вглядеться в «мягкотелых короткозубых», «неуклюжих круглоухих» и «бестолковых верзил» — и понять, что люди потому и расплодились, как тараканы, расселившись по всему материку, что вообще легко приспосабливаются к любым условиям, и неплохо бы тем же оркам и гномам этому поучиться, не говоря уже о дриадах, слишком привязанных к своим лесам.
Она даже головой потрясла, поймав себя на таких странных мыслях. Вроде бы Меллер ей и не читал никаких уроков по истории и землеописанию, и говорили-то они о подобных вещах так, между делом, а вот поди ж ты… всплыло неожиданно и, в общем, некстати, словно давно ждало своего часа. Или нужных слов, чтобы смутные размышления стали чёткими и ясными идеями.
Вязы и ясени перелеска расступились, выпуская всадников на простор заснеженного поля. Сне’га, несмотря на метели перед Солнцеворотом, до сих пор лежало не так много, а тот, что намело, был довольно плотно зализан резким холодным ветром. Катриона надеялась на вьюги и снегопады после Излома Зимы, чтобы весной земля как следует пропиталась влагой, но пока что лошадям было только легче идти по неглубоким сугробам, да и дорогу к замку не заметало без конца — как накатали ещё до Солнцеворота, так и можно было ездить спокойно, не увязая в рыхлом свежем снегу. «В общем, всё как всегда, — подумала Катриона, — или весной талой воды побольше, или зимой дороги получше — что-то одно».
— Вы на свадьбу сира Кристиана и сиры Луизы хотите за день выехать? — спросила она, с силой сжимая и разжимая пальцы: было морозно, и руки мёрзли в перчатках, а в рукавицах держать поводья было неудобно. Пальцы на ногах тоже начинало пощипывать, хотелось поторопить Сороку, но делать это раньше, чем кавалькада доберётся до дороги, точно не стоило. Продрогшим людям достаточно было выпить по кружечке грога да переодеться в сухое и тёплое, чтобы согреться. А мучить лошадей скачками по сугробам, когда свежих в конюшне нет, а маршал с егерями в любой момент должен быть готов сорваться и мчаться хоть на разбойников, хоть на волков…
— И ночевать в какой-нибудь кладовке с простынями и скатертями, потому что все комнаты заняты? — отозвался сир Эммет с неудовольствием. — Нет, сира, я думаю, лучше выехать пораньше, затемно ещё, чтобы к полудню быть в храме. Дорога наезжена, метели сильной случиться не должно — успеем легко.
— Я тоже так думаю, — кивнула Катриона. — Да и не хочется, честно сказать, болтаться в замке целое утро, не зная, чем себя занять.
Она посмотрела в низкое зимнее небо, чуть подёрнутое полосами облаков. Да, метели в ближайшие два дня можно не ждать. Приехать в замок, оставить лошадей, переодеться, отстоять церемонию в храме, пообедать и возвращаться. Охраны Меллера вполне должно хватить обоим, а сир Эммет с супругой пусть веселятся. Найдёт уж им баронесса какую-нибудь кладовку с полотенцами, чтобы переночевать.
Они ещё немного поговорили с сиром Эмметом о поездке на свадьбу сира Кристиана, потом незаметно перешли на дела Вязов. Ехать было довольно далеко, лошадей они по-прежнему берегли, так что пока добрались, начало темнеть.
— Ну, хвала Канн, вернулись, — проворчал Меллер, цепко оглядев Катриону. — Я уж думал послать моих наёмников вам навстречу. Целую речь сочинил, почему они должны бросить меня тут одного, беспомощного и беззащитного, и ехать спасать вас.
— От кого спасать? — удивилась Катриона.
— От огров, драконов и целой стаи не выспавшихся виверн. Переодевайтесь-ка, дорогая супруга, потеплее, а то у вас даже кончик носа побелел, а я вам пока сварю глинтвейн. Сир Эммет, сделать на вас тоже? Пробовали «Кровь виверны»?
— Слишком сладко, — сказал тот. — Но после прогулки по морозу сойдёт.
Меллер хмыкнул и пробормотал что-то про деревенский самогон, однако ушёл к себе в комнату и, не закрывая дверь, начал чем-то греметь и брякать. Горелку свою переносную горным маслом заправлял, наверное, у него там в железном ящике целая бутыль стояла — для горелки и для двух ламп. Вторую он после отъезда своих родных, правда, отдал Катрионе, а та поставила в гостиной, чтобы шить при лампе, а не при трёх огарках. Только красивый зелёный колпак с неё приходилось снимать, потому что зеленоватый свет искажал оттенки шёлка, и вышивать было невозможно, а вышивания Катрионе должно было хватить до весны. Ту скатерть с цветами и птицами, которую разрисовала сира Маргарита, Катриона собиралась постелить в часовне как покров на алтарь. А то старая парча на нём совсем уже выцвела и потускнела, но шёлковая гладь даже на простом полотне смотрелась достаточно нарядно и богато, чтобы заменить парчовый отрез.
