— Таких жриц, как мать Клара, вообще к прихожанам подпускать нельзя, — фыркнула Рената, невоспитанно перебив нанимателя. — Любит же Предвечная пошутить — взяла и одарила своим благословением снулую рыбину, не способную ни полюбить, ни просто пожалеть. А у вас, сира, тот же дар, да ещё характер ему под стать. Не це’ните вы свою супругу, сир Эммет.

Тот искоса глянул на сиру Аларику, немедленно напустившую на себя вид холодный и равнодушный, и буркнул:

— Это она меня не ценит.

Чародейка передёрнула плечиками.

— Мужчины! — сказала она таким тоном, словно грязно выругалась. — Ведёте себя, как войско в захваченной стране, а потом удивляетесь, что в тылу у вас не надёжный союзник, а мятежная провинция, у кого готовая чуть что взбунтоваться, а у кого тихо мстящая по мелочи. Вы вот, сир Эммет, что предпочитаете? Ссоры с битьём посуды или общение в духе: «Это твои проблемы, ты с ними и разбирайся»?

— Рената, — безнадёжно вздохнул сир Бирюк.

— О, — она оттянула кончиками пальцев штанины за неимением подола и сделала издевательский книксен, — прошу прощения, сир Эммет, что лезу в ваши семейные дела. Но если вы угробите дар своей жены, с вас ведь в посмертии и за это спросится, имейте в виду.

Тот что-то хотел ей ответить — что-то очень злое и резкое, похоже, — но передумал, только щекой дёрнул, стискивая зубы, чтобы не сказать лишнего. Решил не связываться, что ли. Вместо этого он повернулся к сиру Бирюку и сказал:

— Чем дёргать людей, которые зиму стараются пережить как могут, я бы лучше у дриад помощи попросил. Мне кажется, они должны знать, откуда эта тварь взялась и кто её спугнул. Одно дело, если огры на новые места потянулись — с ними мы как-нибудь справимся. А вдруг дракон виверну выгнал из пещеры и сам там устроился? Против дракона у нас тут героев не найдётся. Сира Катриона?

— Хорошо, я поговорю, — нахмурилась она: вот огров им тут только не хватало! — Вам именно помощь дриад нужна, или мне просто спросить, что они об этом знают?

— Так ведь смотря что они скажут.

— Тоже верно, — признала она. — Ладно, для начала парой мешков муки обойдутся, а там посмотрим. Гилберт… — имя консорта опять далось с некоторым усилием, но не по фамилии же было к нему обращаться.

— Да разумеется, — рассеянно отозвался он. — Возьмите сколько и чего нужно, только скажите потом что именно взяли, чтобы я списал.

— Нет-нет. — Вот не хватало ещё у него клянчить подачки для лесных сучек! — Я хотела спросить, вам-то от них ничего не нужно?

— Пока нет, — хмыкнул он. — Послание Совету Дома Морр они уже должны были передать, а больше от них всё равно ничего не зависит.

— А что за послание?

— Очень-очень вежливый вопрос, в каких отношениях Дом Морр состоит с Домом Ильфердина, потому что именно Дом Ильфердина, скорее всего, займётся строительством новой крепости, а нам не хотелось бы, чтобы рядом с владениями Дома Морр находились работники из недружественного клана, и прочая, прочая… — Канн милосердная, он всё это выдал на одном дыхании, ни разу не запнувшись! — Провокация так себе, конечно, но может и сработать, — прибавил он в некотором раздумье, словно и сам не верил, что сработает.

— Провокация? — непонимающе переспросила сира Аларика.

Меллер, кажется, собрался объяснить, что имел в виду, но чародейка опять перебила его.

— Сообщить гномам, что их мастерству ты не доверяешь, а обратишься к соперникам? Ты это серьёзно? — поразилась Рената. — Гилберт, ты у меня будешь в казарме жить, под круглосуточным надзором, а по нужде выходить в кольчуге, так и знай!

— Отец великодушно подписал это послание сам, а в Излучине Светлой у Дома Морр нет ни слободы своей, ни хотя бы родни в других кланах.

— Всё равно самоубийцы, — проворчала чародейка.

Тот только плечами пожал. Похоже, ему такое не в первый раз говорили.

— А с местом для строительства определились? — живо спросил сир Эммет. — Барон наверняка хочет что-нибудь лучше защищённое, чем пригорок между двумя ложбинками.

— Гномы всё равно предложат сами на свой вкус, и я бы с ними спорить не стал. — Меллер указал на Орланову Кручу, прикрывающую Вязы с севера: — Предложат выдолбить помещения в цельной скале, к примеру, так почему бы и не воспользоваться готовыми стенами?

— Там же будет темно и холодно, — удивилась сира Аларика.

— У гномов? Шу’тите, сира! Темно и холодно у них только в дальних штреках, наверное, а в тех же рыночных залах светлее, чем в бальной зале графского дворца на праздниках, я сам видел.

— А вы там бывали? — с жадным любопытством спросил сир Эммет, опередив Катриону. — У гномов под землёй?

— Вот только в рыночном зале и бывал, потому что дальше даже не всех полукровок пускают, но впечатлений хватило надолго. Там… — Меллер нахмурился и нетерпеливо пощёлкал пальцами, подбирая слова, — настолько всё чужое, нечеловеческое… Камень, камень, камень, резной камень везде, любой прилавок этой резьбой покрыт. И целые ряды бронзовых светильников свисают на цепях с потолка, а потолок при этом такой высоты, что и троллю пришлось бы лестницу брать, чтобы заменить масло — не знаю, как гномы с этим справляются. Так что нет, сира, ни темно, ни холодно не будет точно. Зато представьте: крепость, вырубленная в скале, вершина, превращённая в дозорную площадку, а над нею — штандарт с вязовым листом, а?

Он, чуть усмехаясь, глянул на Катриону, и та, зажмурившись, помотала головой, отгоняя ясный, словно наяву увиденный, строгий силуэт крепости, выступающей прямо из скалы. И да, штандарт с вязовым листом, реющий на ветру на такой высоте — это вам не вяло мотающаяся на шесте тряпка над тесным двором. Она даже рассердилась на себя за глупые детские мечты и проворчала:

— Вот тут-то к нам и заявится какой-нибудь дракон — поглядеть, кто это такой богатый в наших краях завёлся.

— Увидит, что людишки наняли подгорных недомерков за баранину и дроблёный ячмень, сплюнет с досады огнём и вернётся в своё логово спать дальше, потому что никаким золотом не пахнет и даже не предполагается? — Ну да, Меллер и рта раскрыть не успел, как его остроухая уже влезла с ехидными замечаниями.

— А вы так хорошо знаете драконов, что можете предсказать, что они сделают? — А сиру Эммету точно вожжа под хвост попала, получит он рано или поздно молнией в лоб!

— Драконы любят горы, — пожимая плечиками, ответила Рената, — а до настоящих гор здесь полдня полёта, не меньше. Драконы любят золото, но в здешних краях его нет — ни у вас, ни в Чёрном Лесу, ни в Сером кряже. Лететь полдня, чтобы сожрать пару овец, а по дороге туда и обратно получить тучу дриадских стрел в брюхо? Замучается выдирать потом, они же хуже заноз.

— Значит, это не дракон выгнал виверну? — быстро спросила Катриона.

— А вот этого я не говорила, — возразила чародейка. — Молодому дракону сложно найти надёжное логово, только выкурить кого-то послабее, чем он сам.

— Но хотя бы молодой, да?

— Ну да, есть-таки шансы найти на него героя, — хмыкнула Рената. — Или десятка два-три… посмертно. Впрочем, если госпожа действительный член Ковена Боевых Магов тряхнёт стариной, а мы с её пастушком-учеником поддержим старушку, шансы будут повыше. Хотя вообще-то дракон — это прямой повод требовать, чтобы вам прислали хороший такой отряд королевских войск. Если они, конечно, вам тут нужны. От дракона, по моему скромному мнению, куда меньше бед и убытков.

Все ненадолго замолчали, представляя себе нашествие целой орды бесцеремонных вооружённых чужаков, совершенно не заботящихся о том, как местные будут заново налаживать жизнь после их ухода.

— Я всё-таки надеюсь, что это огры, — пробормотал сир Эммет.

И даже ни одного едкого слова не прибавил, даром что отвечал остроухой заразе.

========== Глава 14 ==========

Дриады ничего не знали ни про огров, ни про драконов, ни вообще про то, кто и почему мог разбудить виверну. Одна из дозорных сказала, что та могла плохо подготовиться к зиме — может быть, добычи не хватало на весь выводок, или виверна была больна либо ранена и не смогла наесться хорошенько. А может быть, просто лавина сошла и потревожила её в недостаточно глубокой и надёжной пещере… Словом, Катриону почти что высмеяли, но как раз это её и успокоило: пусть смеются, с неё не убудет. А то ведь было бы совсем не до смеха, если б это семейство огров, оголодав в предгорьях Хмурого, потянулось к людям и их скотине поближе.