— Ох, — Катриона даже слегка попятилась от чем-то очень разозлённой чародейки. — Нет-нет, я не… Совсем не о том. Вы не знаете, что дриады делают для того, чтобы у них рождались одни девочки? Может быть, зелья какие-то варят? Или время выбирают такое…

— Вам нужна девочка? — удивилась Рената, и Катриона не очень охотно рассказала про шамана и про его то ли пророчество, то ли проклятие. Чародейка внимательно выслушала и кивнула, подтвердив: — Может быть, вполне. Я имею в виду, мог и проклясть. С орочьего шамана сталось бы, да ещё перед смертью, особенно если она не была ни быстрой, ни лёгкой. Но тут вам дриады ничем не помогут, сира. Что люди делают для того, чтобы дети у них были слепыми, глухонемыми, хромыми от рождения? У дриад вот так же иногда рождаются мальчики.

— Вы хотите сказать, — поразилась Катриона, — что для них это… увечье?

— Увечье, уродство, неизлечимая болезнь… — Рената улыбалась совсем уж криво и натянуто. — Магия земли и того, что на ней растёт, даётся только женщинам, сира. Ни Первая, ни её Круг не научат глухого слышать музыку леса, а слепого писать этюды цветущих лужаек. Поэтому и приносят их вам. Тем, кто так же обделён Предвечной. Плачут, но отдают отцам, потому что сыновья дриад — калеки, которым не место в лесу.

— Калеки, с которыми не хочется возиться, — сквозь зубы уточнила Катриона. — Подкинуть в храмовую корзинку, а чтобы совесть не так грызла, бросить туда же горсть серебра или штуку полотна. Тогда я уж лучше бы с орками дело имела, которые детей воруют и растят как своих, чем с этими кукушками.

— Я могла бы напомнить, что от орков вы каменной стеной отгородились, а к дриадам на поклон то и дело ходите, — равнодушно (или справившись с собой наконец) ответила Рената. — Но у меня не больше причин любить этих сук, чем у вас. А что касается вашего вопроса — увы, сира, не знаю, чем можно вам помочь и можно ли вообще. Разве что дать обыкновенный житейский совет.

— Какой?

— Рожать до тех пор, пока не появится девочка, раз уж орк говорил только о мужчинах вашего рода.

— Меллер будет счастлив, — буркнула Катриона.

— У его отца пятеро сыновей и две дочери, и Гилберт так же легко прокормит и пристроит хоть семерых, хоть дюжину детей. Законных детей, сыновей благородной сеньоры в девятом колене. Дело, конечно, ваше, — сказала чародейка пугающе серьёзно, — но я бы с проклятиями не шутила. Похоже, вы и правда последний шанс вашего рода уцелеть.

Катриона нахмурилась, но в душе была согласна с Лидией и Ренатой: если орочий колдун говорил именно о мужчинах, непременно следовало оставить хоть одну наследницу своего рода, даже если она окажется третьим, пятым, да пусть даже девятым ребёнком. Меллера, конечно, надо сразу предупредить об этом, и вряд ли он обрадуется необходимости кормить и снаряжать такую толпу… но никто же не требует с него гномьих аспидных доспехов и зачарованных мечей. Обыкновенная добротная броня, приличное оружие и лошадь, годная не только возить бочку с реки — не разорит же это его, если Меллерам по карману целая крепость?

Она вышла во двор, где лёгкий снежок заметал кровавые пятна и мелкий древесный мусор, оставшийся после вчерашнего побоища. Обломки покрупнее уже убрали, как и уцелевшие доски, и во дворе опять стало достаточно места, чтобы принять разом полдюжины всадников и розвальни, в которых приехал не жалующий верховую езду целитель. Хотя он, наверное, думал ещё и о возможности забрать больного или раненого, которого в седло не посадишь. Везти кого-то в замок, под надзор Каттена, после вчерашнего не было нужды, хвала Девяти, но рыжий кошак мог и самого барона заставить ехать в санях, а не верхом, если ему не понравится, как сир Георг выглядит, ходит и дышит. Маги, одно слово!

А приехал с ним, понятно, сир Ламберт — не мог же он отпустить своего фаворита с кем попало! С племянником, например. Ладно, признала про себя Катриона, они просто не так много времени проводят вдвоём, а тут подвернулась возможность вместе съездить куда-то. Честно говоря, завидовала она этим двоим: столько лет оставаться парой без всяких клятв у алтаря и брачных кандалов. Без содержания, без покровительства, без… в общем, просто потому, что они оба хотят быть вместе. Повезло же им найти друг друга! А у неё эта глупая любовь к тому, кто на неё и не взглянет лишний раз, и брак с мужчиной, которому от неё даже звания сира-консорта не нужно. Вообще ничего.

Ну, зато, утешила она себя, Меллер не будет лезть в её дела и пытаться доказать селянам, что это он здесь хозяин, а она бестолковая баба, годная только на то, чтобы родить Вязам наследника своего имени. Слышала она про таких, и не только от Лидии. Она-то, понятно, не хорошо воспитанная девушка из благополучного селения поближе к столице — она бы живо напомнила такому хозяйчику, кто тут консорт, а кто глава семьи. Но что у них была бы за семейная жизнь! Вот уж точно, как Лидия сказала: хоть из своего же дома беги. Хорошо всё-таки сиру Ламберту, опять вздохнула Катриона. Законная супруга наезжает дважды в год: к Высокому Солнцу — сиру Лаванду на лето к отцу привезти, да к Белой Дороге — помочь с налогами и забрать дочь обратно в город, к учителям пения, рисования, этикета и чем там ещё бедную сиру Лаванду мучают. А в остальное время с ним фаворит, с которым у них… ну, может, не любовь, но что-то же есть такое, что держит их вместе полтора десятка лет? Жаль, ей так никогда не повезёт. С фаворитом, в смысле.

А всё же странно, что сир Кристиан не приехал, подумалось ей. Или отпустило уже его? Почему-то ей казалось, что тот захочет лишний раз увидеться с Меллером и опять попытается его уломать — уж сир Кристиан-то точно не из тех, кто сдастся после первого же… да и после второго-третьего отказа. Даже любопытно было, как баронский сын станет обхаживать Меллера на глазах у его законной супруги. Или… потому и не приехал? Ждёт, когда Меллеры вернутся в Волчью Пущу?

Сразу же после обеда Фредерик Меллер попросил целителя одолжить его розвальни ненадолго. В них запрягли тех самых тяжеловозов, которые тянули фуры с мебелью, припасами и подарками, нагрузили гору мешков и коробок и поехали к Чёрному Лесу. Катриону в этот раз с собой даже не звали. Она бы обиделась, но в Вязах в кои-то веки полно было людей, которым она в любой момент могла понадобиться, от барона и его целителя до меллеровских возчиков, так что приходилось обиды свои засунуть куда поглубже. Сира Маргарита, впрочем, тоже осталась в крепости. В другое время она, быть может, охотно прокатилась бы по свежему снежку, но виверна наверняка запала ей в душу и всю дорогу к пограничной опушке городская гостья так же наверняка ждала бы нападения ещё какой-нибудь дикой твари.

В общем, она попросила у Катрионы отрез полотна, какого не жалко, расстелила его на столе, сложив вчетверо, аккуратно срезала («списала», как она выразилась) уголки и принялась от руки, без всяких разметок, легко и быстро набрасывать рисунок для вышивки, изредка сверяясь с какой-то толстой тетрадью. Катриона, с завистью глядя на неё, признала, что от уроков рисования, похоже, есть немалая польза: вот так запросто перерисовывать, увеличивая на ходу раза в три-четыре, узор с цветущими ветками и птицами, сидящими на них — она бы и сама хотела так уметь. Пожалуй, если консорту вздумается нанять для их детей учителя рисования, музыки и чего там ещё полагается, она ни слова против не скажет, а совсем наоборот.

— Только девушкам нашим не показывайте, — пошутила Катриона, надеясь, что получается не слишком завистливо. — А то ведь в ноги попа’дают рисуночки просить. Одной рубашку по подолу вышить, другой — пелёнку племяннику к имянаречению, третьей — полотенца в приданое.

— О, — сира Маргарита ещё раз заглянула в свою тетрадь, — пожалуйста, мне совсем не трудно. Я, признаюсь, уже и не знаю, чем себя занять. Могу показать нескольким девушкам, как вышиваются витые маргаритки и розочки*, а они научат остальных. Мережки есть сложные, но очень красивые. Мне, каюсь, лень с ними возиться, я больше гладь люблю, но на скатертях и занавесках они очень неплохо смотрятся. Особенно красиво как раз на грубоватом полотне с толстыми нитями — так рельефно получается, чётко и выпукло. — Она пририсовала над цветами какую-то хитрую завитушку и подняла на Катриону беспокойный взгляд. — Сира Катриона, этот Чёрный Лес — не очень опасное место? — спросила она тревожно. — Название у него…