– Здесь, – поднял руку Максим.

– Хорошо. Обойдите все со сканерами, проведите скрупулезный осмотр пройденного отрезка. И, ребят, повнимательней. Сами знаете, автоматика автоматикой, но серьезный контроль еще никому и никогда не вредил. Обнаружите брак, немедленно ко мне. Договорились?

– Договорились, Петрович! – крикнул появившийся Мухин. – Слушай, а когда мы водку пить будем?

– Какую еще водку? – вполне искренне удивился Петрович.

– А такую водку, которой у нас полный контейнер, – важно ответил Пашка.

«Вот, козья морда! И как только пронюхал?» – сердито подумал Кудесников, но, не показывая эмоций, произнес, сымпровизировав:

– Будет вам водка. После ужина. Но из расчета – бутылка на троих. Есть вопросы?

– Так ее ж там целых пять тонн! – не унимался Мухин.

– А ты зараз всю выхлебать решил? – поддел его Петрович. – Много не покажется? Нам, ребят, еще долго здесь куковать. Так что, давайте-ка не будем усугублять. Хорошо?

Пока Бляцкий ходил со сканером, Мухин залез в кабину к Лодочнику:

– Привет, машинист!

– Здоров, контролер, – ответил Андрей, даже не оторвав глаз от инструкции.

– Изучаешь? – Павел попытался завязать разговор.

– Куда деваться? Изучаю.

Мухин подошел к приборной панели, повел по ней пальцем. Хорошо никакую кнопку не задел.

– Слышь, Лодочник?

– Ну? – все так же равнодушно отозвался Андрей.

– Кегли гну. А как эта хреновина работает-то? Полностью разобрался?

– Почти полностью, – не глядя на навязчивого собеседника, кивнул Лодочника.

Вот ведь зараза, прилип, как банный лист к мокрой жопе.

– Нда? – голос Мухина зазвучал скептически. – А зеленая кнопка для чего?

Андрей, не выдержав, захлопнул руководство и посмотрел на Павла. Пристально.

– Да вот хрен его знает! – произнес вдруг всердцах. – Остальное все, как белый день, а про эту чертову кнопку нигде и ничего. Я полагаю, она – что-то вроде автопилота включает… но пока не уверен. А не уверен, уважаемый господин Мухин, не нажимай. Так?

– Так-то оно, конечно, так… – Пашка почесал подбородок. – Но…

– Слушай, Мухин, – наконец, перебил его Андрей, – а ты чего сюда приперся-то?

– Да, просто. Пообщаться, – пожал плечами Павел. – А что, нельзя?

– Нежелательно, – поморщился Лодочник. – Шел бы ты, а? Не отвлекал бы меня…

– Ладно, – нехорошо улыбнулся Пашка. – Если мешаю, уйду. Уйти?

– Было б неплохо, – кивнул Андрей. – За ужином, если не передумаешь, пообщаемся. А сейчас мне реально некогда.

Мухин выпрыгнул из кабины и, увидев напарника, двинул к нему.

– Ну, что, Макс, есть брак?

Максим обернулся.

– Потрогай стену, Мухин. Я такое первый раз в жизни вижу, – тихо произнес он.

– А не испачкаюсь? – недоверчиво спросил Павел.

– Потрогай, говорю. Обалдеешь.

Мухин коснулся стены пальцем, царапнул ее ногтем и перевел удивленный взгляд на коллегу.

– Нихрена не понимаю? А что, бетоном свод не укрепляли?

– В этом-то все и дело, – кивнул Макс. – В этом-то все и… Слушай, похоже наш агрегат обрабатывает стены каким-то раствором. Типа отвердителя…

– Продолжай, – потребовал Мухин.

– И этот раствор… – Бляцкий сделал многозначительную паузу, – проникает в грунт на такую глубину, что превращает его в некое подобие базальта. По прочности, имею в виду. Коэффициент же эластичности… Ой, сам посмотри! Да не на свод, сюда! На монитор сканера… Обалдеть, да?

– Ну и что все это значит? – Павел, похоже, сегодня соображал туго.

– Да то это значит, – воскликнул Бляцкий, – что в результате мы имеем однородную трубу из невероятно прочной резины. Ткни-ка пальцем!

Мухин ткнул:

– Вродь чутка пружинит. Нет?

– Сто пудов, пружинит! – торжественно произнес Макс. – С такой машиной мы самое крутое метро в мире нароем. В год по десять станций открывать можно, не боясь никаких плывунов. Ну, почти не боясь…

– Почти… – передразнил Мухин. – Ты, Бляцкий, раньше времени-то не радуйся. Не наше с тобой это дело. Как начальство скажет, так и будет. Ему виднее. Десять станций в год – так десять, три – так три. Велят под Кронштадт рыть – пророемся под Кронштадт. Хоть с этой твоей машиною, хоть лопатами. Главное, чтоб каждый месяц премии давали… Ты тут все осмотрел?

– Все, Паш. Да… Я-то думал, переживал… Они ж нам типа жидкий раствор в цистерны залили. А какой раствор три месяца простоит? Через пару дней встанет. А там вона чего… Ну, буржуи! Во, технология, да?! А фактура, Паша! Такие своды можно даже не облицовывать. Ты в Стокгольме был? Их метро – реальная шняга против нашего… будущего…

– Шняга, Бляцкий, шняга. – Мухин взял Макса под локоток. – Пошли уже. Там водка стынет.

В вагоне-ресторане на каждом столе кроме объявленных в меню блюд стояло по две бутылки водки.

Петровичу вся эта затея с выпивкой абсолютно не нравилась. Вот, Пашка, черт его дери, все вынюхает, сволочь такая! Просил же начальство, чтобы пойло-то не загружали. Не послушали. Хотя… может, все и обойдется?

Мухин, не сказать, чтобы он был большим любителем коллективных попоек, ни одной из них, так уж повелось, не пропускал. Что – не пропускал! Частенько выступал организатором и тамадой. Ему, как он полагал, такое поведение прибавляло в глазах коллег авторитета. А тут еще и повод хороший. Точнее, два. Первый – отметить удачный старт предприятия, второй – расправиться с ненавистным Куребедой, унизить его до уровня «ниже Бляцкого». Превратить, короче, в мальчика для битья. Все просчитано точно. Нормальному человеку пузыря на троих никогда не хватает. Стоит капле в рот попасть, и понеслась! Ларьков в тоннеле нет, магазинов тоже. Где догонялово брать? Понятно где – в контейнере. Петровича трясти. Не даст по-хорошему, взять штурмом.

Кудесников тоже понимал, что рабочим такого количества выпивки маловато, потому велел Артему снести на кухню еще ящик. На всякий пожарный, так сказать. Да и закуски приготовить впрок.

Ужин Куребеда изобразил замечательный. Настрогал салата из свежих пока овощей, разложил по тарелочкам селедки с луком, мяса нажарил десять сковород. Яблочный сок открыл, перелил в графины.

Начиналось застолье вполне прилично. Мужики, переодевшись в домашнее, явились в вагон-ресторан к шести. Организованным строем. Ели с аппетитом, нахваливали яства. Ну, выпивали, конечно. Однако все чинно-мирно. Под разговоры и добрую закуску.

Петрович уж было успокоился, да снова, как черт из ладанки, вывалился Мухин.

– Слышь, бригадир! Водки-то маловато будет. Ты, давай, не жадничай. Сегодня ж праздник.

– Какой-такой праздник? – искренне удивился Кудесников.

– А такой-такой праздник! – передразнил его Пашка. – День начала пути, вот какой! Надо б по этому поводу повторить. Как считаете, мужики?

Те одобрительно зашумели. Петрович, сидящий за персональным столиком, жестом подозвал Артема и прошептал тому на ухо:

– Мне не надо, а им добавь еще по столько же. Надеюсь, хватит.

Выражение лица, правда, вызывало по этому поводу большое сомнение.

Где-то через полчаса, когда водка кончилась, так же, впрочем, как и закуска, опять нарисовался Мухин.

– Петрович, а как бы насчет усугубить? Вы что думаете, мужики?

Рабочие загалдели. Естественно, почти никто не возражал. Опять громче всех звучало слово «праздник».

– Молчать! Я вам покажу, праздник! – твердо отчеканил Кудесников. – Завтра рабочий день. Хватит! И так лишку выпили.

– Ничего и не лишку, – не унимался Мухин. – По триста грамм на рыло – это разве доза? Давай хоть до поллитра округлим?

– Я тебе округлю, – стоял на своем Петрович. – Ужин кончился. Все быстренько поднялись и разошлись. Ну, что не ясно?

Рабочие начали нехотя выходить из-за столов. Один только Мухин никак не унимался.

– Мужики, постойте! Я знаю, где водка!