– Еще и нас с тобой переживет, – обернулся на голос Андрея Артем. – Вон, сказать что-то хочет. Да не может пока… Молчи уж, Зорро хренов. В себя придешь, тогда и поблагодаришь.

Последние слова были обращены к Мухину.

В Пашкиных глазах сверкнула недобрая искорка. Бляцкий ухмыльнулся.

– Вот теперь и сам вижу. Поправится. Вон, память уже вернулась… Андрюх, а где все-то?

– Наверх пошли. На разведку, – ответил Андрей. – Мы тут грешным делом на какую-то странную станцию прорубились. Слыхал кто-нибудь – «Кронштадтская»?

– Какая-какая? «Кронштадтская»? – переспросил Артем. – Ничего себе! Значит, правда…

– Что, правда? Ты что-то знаешь?

Куребеда отставил плошку, встал, расправил плечи. Потянулся. И заговорил:

– У меня в столовке пару месяцев назад событие приключилось. Драка. Бухие люмпены разосрались. Из-за какой-то фигни. Там у них в предводителях старикан один, Капитоныч. Так он, пока битва не началась, орал на весь зал, что наше метро еще до войны, при Жданове строить начали. С какой целью, хрен знает. Наверное, с оборонительной. Мол, одну ветку планировали аж до Ораниенбаума провести. Или даже до Соснового Бора. Но не смогли. Остановились аккурат под Кронштадтом. Вот только ее в секрете сохранили, открывать не стали. Типа, чтоб к нам из подземелий радиоактивные монстры не пробрались… Ну, сперва все ржали над Капитонычем с его монстрами. А что, я тоже смеялся, прикольно ж. Знали б вы этого старика! Вообще без чувства юмора… И тут такое выдать! Японцы со своими покемонами нервно курят… Вот. А потом Капитоныч обиделся. Схватил вилку и воткнул ее кому-то из своих прям в ляжку. Ну, драка. Как обычно все. Столы, короч, полетели. Пришлось даже ментов вызывать… Но я тогда, парни, про станцию «Кронштадтскую» крепко задумался. А ну, как правда? Капитоныч, конечно, тип опустившийся. Но на вруна он не похож. Есть в нем что-то такое… Понимаете?

– Харизма? – неожиданно предположил Бляцкий.

– Типа того, – кивнул, улыбнувшись, Артем.

Андрей с Максимом переглянулись. С полки донесся стон. Все обернулись к Мухину. Тот поднял дрожащую руку, будто просил слова.

– Кажись, мужики, он что-то знает, – проговорил Куребеда. – Паша, еще бульончику? Или, может, чайку? Сладкого, а? Будешь?

Тот, напрягшись, кивнул.

– Бляцкий, будь другом, слетай на кухню. Там на тумбочке термос стоит. Тащи его. И чашку захвати, хорошо? – попросил Артем.

Макс покинув купе, вернулся минуты через три, держа в руках большой хромированный термос и пластмассовую кружку с дурацкой картинкой. Два спаривающихся насекомых под надписью: «Любовь под мухой». Лодочник хохотнул.

– Твоя?

– Да что ты?! – весело отмахнулся Макс. – Мухинская. Павлик у нас большой оригинал.

«Большой оригинал» только вздохнул. И прикрыл веки. Он что, спать собрался? А как же чай? А как же поделиться с товарищами знанием?

Лодочник посмотрел на часы. Пять минут седьмого, а Петровича с бригадой до сих пор нет. Куда они запропастились? Андрей за прошедшее время раз пять бегал в кабину, надеясь связаться с диспетчерской. Но все попытки оказались тщетными.

Артем готовил ужин. Бляцкий дежурил возле Мухина, который спал уже почти три часа. Дыхание выровнялось, цвет лица начал приобретать нормальные оттенки. Отросшая за две недели белесая бороденка сделала Пашкину физиономию еще более отталкивающей. Но сейчас других эмоций кроме жалости Мухин не вызывал.

Вошел Лодочник.

– Ну, как он?

– Спит.

– Ну и ладно, – кивнул Андрей. – Самое то, что ему сейчас надо… Странно, что Петрович с мужиками еще не вернулись. Как думаешь, не случилось чего?

– Может, сходим? Проверим? – предложил Максим.

– Не торопись, – ответил Андрей. – Петрович велел ждать. Не мог же он про нас забыть. Что-то не то, чую, с этой станцией… Ладно, сиди здесь, я до кухни. Поедим тут. Не против?

– Да уж, этого сейчас бросать нельзя. Вдруг очнется. Увидит, что вокруг нет никого, и по-настоящему откинется.

Артем, приготовив ужин на всю бригаду, сидел на подножке вагон-ресторана.

– Что, Лодочник, к контролерам плавал? – увидев машиниста, весело спросил он.

– К ним. Бригада исчезла, с землей связи нет… Какие предложения будут?

– Может, перекусим? У меня все готово.

– Давай. Только пошли к Максу. Там и пожрем.

– Пойдем, – кивнул Куребеда. – Я не против. Мухин все еще дрыхнет?

– Дрыхнет. Но ты на всякий пожарный бульон захвати. Вдруг проснется.

– Конечно. Ты мне не поможешь? А то я, боюсь, на четверых не унесу. Рук не хватит.

– Естественно…

Мухин только что очнулся. Лежал бледный, с одеялом, натянутым, до самого подбородка. Глазами только хлопал.

– С возвращением тебя, чудило, – улыбнулся Андрей. – Что, не пороли в детстве? Ну ты, Пашка, дурак. Вот какого хрена, спрашивается… Ай!

Лодочник махнул рукой. И так все ясно. Какие нужны слова?

Мухин, вжав голову в подушку, страдальчески вздохнул. Прикрыл веки. Через минуту, правда, вернулся. В смысле, к коллективу.

– Мужики, это… простите меня, а? Я ж по дурости… – голос было не узнать. Тоненький, почти детский. И интонация несвойственная.

– Понятно, что не от большого ума, – улыбнувшись, ответил Куребеда. – Ты, давай, поправляйся. А что сделано, то сделано… Слушай-ка! Мне в прошлый раз показалось, ну, пока ты не заснул, что ты чего-то сказать хотел. Нет? Мы за станцию «Кронштадтскую» говорили. Знаешь что-то?

Мухин, сделав видимое усилие, кивнул.

– Да так… Вот только, мне кажется, брехня это все… Мужик один пару лет назад в пивнухе рассказывал… Я тогда не поверил, как и ты своим в столовке. Издевался над ним… А на ужин… что?

– Нам плов. А тебе, извини уж, все тот же бульон. Другого пока нельзя, – ответил Артем.

– Ты рассказывай, рассказывай, – не выдержал Лодочник.

– А чего рассказывать? Тот мужик из пивной говорил, что где-то под Кронштадтом есть вход в подземный город… Вроде как там все мировые террористы свою тайную базу содержат. И талибы всякие, и красные бригады, и эта… как ее? Ира, что ли? Я, помню, над этой Ирой тогда отдельно посмеялся.

– Ну и зря. Ирландская республиканская армия, вот кто эта Ира, – уточнил Бляцкий.

– Да? – изогнул брови Мухин. – Ну и ладно. Пусть. Но террористы-то – не бред? Типа, у них там какой-то центр подземного коммунизма.

– Может, коммуникаций? – предположил Маким.

– Может, и коммуникаций, – не стал отрицать Пашка. – И какой-то штаб… Они, короче, под землей в любую страну из нашего Кронштадта попасть могут. А еще добывают радиацию. Для ядерного оружия.

– Уран, что ли? – улыбнулся Лодочник.

– Хрен его знает. Может, и уран… Атомные бомбы для всяких режимов мастерят. За приличные, мужик говорил, бабки. Он типа сам на шахте у них работал, еле ноги унес. Полгода ишачил то ли на корейца какого-то… Или на армяна? Черт, забыл… Но потом типа совершенно случайно лаз нашел. И свалил, короче… Из рабства. Выбрался в Кронштадт как раз. С тех пор туда и не ездит. Боится. Говорил, что эти душманы людей как раз с острова и воруют…

– Ну и хрень! – не выдержал Лодочник. – Слушай, Мухин, я тебя понимаю. Сам бы, наверное, над тем типом от души поглумился.

– Да уж, – кивнул Бляцкий.

Посмотрели на Куребеду. Думали, видать, и он рассказанному даст свою оценку. Но Артем только плечами пожал.

– Но станция-то есть. Тоже ведь раньше думали, что враки. Нет? Чувствую, парни, что сказки сказками, а тут какая-то реальная тайна… Бригада-то до сих пор не объявилась. Если б они в город вышли, всяко б уже вернулись.

С минуту молчали. Каждый думал о своем.

– Ладно, что делать будем? – наконец, спросил Артем. – Мысли есть?

– Ты сам сесть сможешь? – обратился Бляцкий к Мухину.

– Смогу, наверное, – ответил Пашка. – Сейчас попробую.

Мухин уперся руками в матрац и, напрягая все мышцы, изогнулся. Сел, но с трудом.