– Привет, привет, дорогой ост Тер-Петросян. Давненько ты не захаживал в наши палестины. Всегда рад! Всегда… А это кто с тобою? Искалоп?

– Да вот, знаешь… – отчего-то вдруг смутился Кимирсен, – советника себе взял. Ты прав, он из искалопов. Но, я тебе скажу, голова! Знакомься, патриарх. Андрей, в общем.

– Очень рад, Андрей, очень рад! – слегка склонил голову Гурий. – Вы, я так понимаю, у оста… эээ… в советниках еще не так давно?

– Совсем недавно, – улыбнувшись, кивнул Лодочник. – Искалопы направили меня к уважаемому осту… послом доброй воли.

Тер-Петросян похлопал Андрея по плечу. Оценил находчивость.

– Вы как раз вовремя. Отобедаем, пожалуй, – пригласил патриарх за стол.

Из-за шторки, ведущей в кухню, появилась девушка в сарафане. И как только у нее сил хватало нести такой огромный поднос?

– Грибочки, пожалуйста, солененькие. Рыжики… Капустка квашеная… – приговаривал Гурий, лицезрея появление каждой новой закуски. – Хрен с брусничкою… Икорка… Огурчики малосольные… Нюрочка, ты щец нам сразу изобрази. Только не в плошках, а как я люблю, в горшочках. Хорошо, милая? И расстегайчиков побольше. Они под белый ганджик знатно идут…

Кимирсен с Андреем уселись в неудобные кресла – прямые и жесткие, с высокими резными спинками. Ну, что они, мебель нормальную прикупить не могут?

– Чем обязан вашему визиту? – спросил патриарх и в ожидании уставился на оста. – Полагаю, проблемы с мутаборами?

– Ты, Гурий, неплохо информирован, – ухмыльнулся Кимирсен. – Уже знаешь, наверное, что Жорик взял двадцать двух моих искалопов. В подвале держит. В клетке. Андрей, вот, со специальным посольством прибыл. Выручать… Поможешь?

– Да запросто. Только не бесплатно, понимаешь же. Мне ваши искалопьи разборки с мутаборами до лампочки. Вы вечно из-за манег буяните. А о душе? О душе кто думать будет?

– О душе? – рассмеялся Тер-Петросян. – А бесплатно помочь не хочешь?!

– Мне, Кимирсен, фунты не на роскошь нужны, – совершенно серьезно ответил Гурий. – Я храм строю. Ты ж мне за просто так не поможешь? Так что давай оставим демагогию. Сколько готов заплатить?

– Два, – ответил ост.

– Да ну тебя, Кимирсен, – разочарованно поморщился патриарх. – Нет, мне не жалко… Сумма-то не маленькая, понятно. Но что обо мне подумают мои ж москвари, узнай они, на что я согласился и за какую цену? Нет, ост. Давай говорить серьезно или отобедаем и разойдемся с миром.

– Не так уж ты и прост, Гурий, – произнес Тер-Петросян, почесав подбородок. – Хорошо… Какие твои условия?

– Ну… учитывая сложность задачи… Давай столкуемся на полмиллионе за каждого спасенного. Ты ж понимаешь, что всех вытащить – задача практически невыполнимая. Жоркины головорезы за просто так никого не отдадут. Один его Арни целого взвода хороших бойцов стоит… В общем, так – ты даешь мне аванс. Скажем, три миллиона. А остальное – по факту наличия. А?

– Ну… давай так, – скроив мину, Кимирсен все ж согласился. – Торговаться с тобой бесполезно.

– Твою деревню! – не выдержал Андрей. – Вы о людях, как о каких-то баранах говорите! Мой искалоп, твой искалоп. Я, как посол, вынужден заявить решительный протест…

Но осекся, заметив, что Гурий ему незаметно подмигнул. Умолк, не договорив.

– Вот и ладно, – улыбнувшись, произнес Гурий. Словно никаких слов Лодочник не говорил вовсе. – На том и сторгуемся, ост. Давай скрепим сделку, выпьем. У меня первоклассный белый гандж. Андрей?

– Спасибо, – кивнул Андрей и поднял рюмку.

Кимирсен к своей даже не притронулся.

– Ты ж знаешь, я вообще никакого ганджа не пью. Бирха нет?

– Отчего же? Нюрок, пивка принеси! Только не в кружке, в пиалке. Для оста.

Выпили. Отобедали. Поговорили за жизнь. Гурий сказал – «по москварской традиции». Когда пришло время уезжать, и Тер-Петросян потянул Андрея из-за стола, патриарх жестом его попридержал.

– Оставь-ка своего посла, ост. Мне б с ним насчет предстоящего дела переговорить, узнать сильные и слабые стороны каждого искалопа… Да не хмурься ты! Это ж, чтобы потери свести к минимуму. Твоя выгода, моя выгода…

Услышав слова о выгоде, Кимирсен смягчился. Даже спросил:

– Андрей, ты-то не против? Останешься здесь до завтра?

– Нет, не против, – ответил Лодочник.

Патриарх ему нравился. Что-то в нем было свое, родное. Русское?

– Ну и замечательно, – сказал Гурий. – Счастливо тебе, Кимирсен. Дело закончим, дам весточку.

– До свидания, Гурий, – ост протянул патриарху руку. На Лодочника даже не посмотрел. – Рад, что мы пришли к соглашению. Жду с ответным визитом…

Андрей с Гурием стояли у окна, провожая взглядами кирмянский кортеж, покидающий Лужки. На той стороне улицы, на пустыре, ганджуманские подростки гоняли мяч. Как дома…

– Давай-ка мы с тобой накатим, Андрюха. За родину.

Лодочник сперва даже не сообразил, что с ним говорит не человек. Ответил:

– Давайте. Сто лет дома не был…

И смолк. Отчетливо вдруг понял, почему ему понравился патриарх.

– Ты, парень, откуда родом будешь? – спросил Гурий, жестом приглашая Андрея вернуться за стол.

– Я деревенский. С севера, из Хлыстов. Но последние годы живу в Петербурге… А вы… Вы бывали на поверхности?

– Бывал, – вздохнул патриарх. – Не просто бывал, Андрюш… Я там родился. Загорск. В Подмосковье такой городок есть. Сейчас он называется Сергиев Посад. Слыхал?

– Конечно! Ну, вы… А как же эти? Ганджуманы? Они знают?

– Да что ты?! – воскликнул Гурий, наполняя рюмки. – И ты, смотри, про меня ненароком никому не проболтайся… Ганджуманы, Андрюх, те же люди. И слабости у них наши, и чувства, и эмоции. Все повадки, в общем. Только кожа другого цвета. Но это, брат, от того, что здесь солнца нет. Один исветеп. Поживи тут с годик, сам загар потеряешь. Еще через три местной атмосферой пропитаешься, засветишься изнутри. Станешь настоящим ганджуманом, короче. Если раньше мутаборы не сожрут.

Патриарх заливисто, как-то по-детски рассмеялся. Андрей тоже улыбнулся. Чокнулись рюмками, выпили. Закусили огурчиком.

– Ты, Андрей, налегай на еду. Все натуральное. С поверхности. «Белый гандж» тоже с завода «Кристалл». Только этикетка переклеена. Контрабанда, понимаешь. Хорошее, я тебе скажу, дело. Нужное. Хоть и опасное.

Контрабанда? Лодочник соображал быстро. Значит, отсюда все-таки можно выбраться. И патриарх знает пути. Это очень хорошо. Но надо сперва мужиков вытащить.

– Надо, – Гурий словно читал мысли. – Надо вам помочь. Мутаборы, поверь мне, далеко не самые страшные ганджуманы. Воздух они сотрясать горазды, это точно. Но, если честно, ни одного доказанного случая людоедства я не припомню.

– То есть? – не понял Андрей. – Кимирсен же говорил…

– Да мало ли что он говорит! – воскликнул Гурий. – Жорик себя с ними специально так ведет. Шантаж – его бизнес. Знает, собака, что кирмянам на шахты рабочие нужны сильнее воздуха, потому и условия диктует. Куражится. Хотя… может, и едят нашего брата. Не знаю. Врать не буду. В любом случае, исветеповые шахты – это ненастье похуже смерти. Не дай Бог вам туда попасть… Ну что, за удачу?

– За удачу, – кивнул Андрей.

Выпили. А расстегаи-то какие славные!

– Тоже контрабандные? – спросил Лодочник, разломив очередной пирожок пополам.

– Скажешь! – хохотнул Гурий. – Нюрочка печет. Дочь моя… Старшая.

– Дочь? Старшая? – удивленно переспросил Андрей. – Так вы… Так вы… поэтому… здесь?

– И поэтому тоже. Любовь, парень, страшная штука. Представляешь, с нечеловеческой силой влюбился однажды… Ой, что тут скажешь?! С другой стороны, я там, на поверхности, кем был? Простым слесарем…

– Ба, и я простой слесарь! За это надо… – захмелевший Лодочник потянулся к бутылке.

– Ну, давай выпьем, – согласился патриарх. – Но только по последней, хорошо? Нам еще задачку решать, а ты уже на грани… Нюра, свари гостю кофе… То есть, этот… черный гандж! И покрепче… Эх, дело наше, дело… Слушай, Андрей, а как вас Кимирсен к себе заманил? Не только тебя, но и тех, мутаборских пленников? Помнится, мои таможенники как-то говорили про землеройную машину, что ост через них на поверхность выводил, да я тогда рукой махнул. Мол, какая мне разница? Поделись-ка информацией. Для полноты картины. Расскажи все, что знаешь.