Ваймс наблюдал за худым лицом Ветинари до тех пор, пока последний свет сумерек не угас. Казалось, что он спит, но Ваймс не поставил бы на это наверняка. Тем не менее, инфекция может вырубить даже самых сильных и упрямых, и достаточно дерьма и яда должно быть все еще гноится в открытых ранах. Он лежал на грязном полу, пока его заживо жгли. Этот человек был редкостным ублюдком, но даже он не заслуживал такого.
Ваймс откинулся назад и подавил зевок, уже не в силах держать глаза открытыми. Рукоять меча удобно лежала в его руке, а мысли, крутящиеся вокруг возвращения в Анк-Морпорк, постепенно путались.
oOo
— …опасный преступник, я полагаю. Возможно, убийца из Псевдополиса, или с равнин. Угрожал мне иностранным мечом, а еще он, похоже, похитил какого-то бедолагу и избил его до потери сознания.
— Где же он сейчас?
— Все еще в моей телеге! И он украл кучу капусты. Я провел инвентаризацию, и, по крайней мере, четыре кочана пропали!
Ваймс проснулся от звука чужого голоса. Он пошевелил рукой, чтобы почесать небритый подбородок, и столкнул несколько капустных кочанов, которые накатились на него во время путешествия.
— Я пришел прямо к вам, вместо того, чтобы доставить товар по назначению! Я и так опаздываю, а в телеге не хватает восьми капустин! Что вы собираетесь с этим делать, черт возьми?
— Если вы покажете мне где он, мистер Рыббонс, я задержу негодяя и возьму его под арест.
— И вы предъявите ему обвинение за агрессивное нападение и счет за двенадцать кочанов капусты, верно? Я все время боялась за свою жизнь!
— Я уверен, что это происшествие было очень ужасающим, мистер Рыббонс, — торжественно сказал стражник. — Преступник будет подвергнут судебному преследованию по всей строгости закона.
— Благослови вас боги, капитан, вы просто сокровище.
— Вообще-то, мистер Рыббонс, я — стражник. Сержант, не могла бы ты обойти телегу и поднять брезент вон там? Констебль Посети, займи этот угол. Будьте готовы применить оружие, на всякий случай. Я займусь этой стороной. Извините, мистер Рыббонс, если вы не возражаете отойти?..
Ваймс моргнул, когда брезент отодвинули в сторону. Он уставился на предрассветный туман, который устало сиял в знакомой атмосфере загрязненности. Из ночного, или, скорее — утреннего полумрака на него смотрело озадаченное лицо, которое он готов был расцеловать от радости.
— Мистер Ваймс?
— Капитан Моркоу, не мог бы ты отослать этого торговца на минутку? — Прошипел Ваймс, мотнув головой в сторону бессознательного Ветинари. — Городу не нужны слухи о том, что патриций временно вышел из строя. Представь, что я… представь, что я жестокий преступник, или что-то в этом роде.
— По словам мистера Рыббонса, вы именно такой, сэр.
— Тогда он должен поверить в это, капитан. О, и приведи сюда Игоря. — Его голова снова повернулась к Ветинари. — Он не слишком хорош, и если помрет, я не хочу потом объяснять, почему очередной Ваймс оказался рядом с очередным мертвым правителем.
Моркоу окинул Ветинари изучающим взглядом, и еле заметно кивнул. Откуда-то слева раздался хриплый голос Фреда Колона:
— Черт побери, это Ве…
Моркоу хлопнул ладонью по плечу Алакрити и осторожно отвел его от телеги, сказав:
— Хорошо, мистер Рыббонс, я понимаю, что вы имеете в виду. Почему бы вам не пройти внутрь? Констебль Пустомент заполнит для вас квитанцию об обнаружении в вашей телеге двух безбилетников (люди) и, — Моркоу коротко оглянулся, — порчи нескольких капустных листьев (Сто Латская белая).
— Не забудьте мои двадцать украденных кочанов!
Ваймс со вздохом опустил свою больную голову, не обращая внимания на запутанные вопросы сержанта Колона. Он был совершенно уверен, что никогда в жизни так не радовался прибытию в Псевдополис-Ярд. Он отвечал на вопросы, когда Моркоу их задавал, пока Игорь штопал Ветинари, потому что иначе ему пришлось бы рассказывать историю дважды… А потом он увидел свою жену и юного Сэма, и Сибилла ругала его за то, что он не заботился о себе, но только для того, чтобы скрыть, как она волновалась…
И тогда он, наконец, смог вернуться домой.
========== Внутренние связи ==========
Прошло две недели.
По просьбе Сибиллы, Ваймс провел большую часть первого дня в постели. Он был благодарен за возможность отдохнуть. Когда командор поручил Ветинари заботам Игоря, то наконец позволил себе признать свою собственную травму головы и слабость, вызванную нехваткой еды и сна. Капитан Моркоу, конечно, явился с рапортом, но милая, любящая Сибилла прогнала его и попросила вернуться завтра.
На следующий день Ваймс дал Моркоу отчет, опустив только подробности о пытках Ветинари. Немного позже, к большому беспокойству жены, он отправился в Псевдополис-Ярд и взялся за бумажную работу, хотя бы для того, чтобы почувствовать, что он чем-то занят. Ваймс был не из тех, кто долго отлеживается в постели.
На третий день командор отправился в патруль.
К концу первой недели беспокойство по поводу встречи с патрицием росло. О, его еще не оповестили, что у него назначена встреча, однако, она была так же неизбежна, как отскок при столкновении с поверхностью Анка. «Ни дожди, ни лода, ни мак ночи» никогда не мешали лорду Ветинари назначать встречи в наименее подходящее для этого время. В жизни Ваймса довольно часто случались периоды, когда патриций вызывал его ежедневно, хотя, очевидно, что сейчас им нужно было время, чтобы восстановиться, прежде чем эта традиция возобновится.
К концу второй недели отсутствие «вежливого приглашения» на аудиенцию беспокоило Ваймса уже куда больше. Из дворца для него не было никаких вестей. Никаких вызовов — ни назойливой дворцовой стражи, которая скажет: «у вас встреча с патрицием прямо сейчас», ни даже короткой записки на дорогой бумаге с суровым «V» на печати черного воска. Несколько раз Ваймс задавался вопросом, не умер ли Ветинари, но, разумеется, если бы это было так, во дворце вспыхнул бы шквал активности. Вместо этого… ничего.
Ваймс начал тратить на патрулирование еще больше времени, но это не помогло. После первых нескольких дней его рыскания по темным улицам Анк-Морпорка в поганом настроении, преступный мир, кажется, решил, что, по крайней мере на данный момент, было бы безопаснее держаться подальше от его маршрутов. Преступность снизилась. Даже гильдия воров не совершала столько краж, сколько им полагалось, на всякий случай, если что-то пошло не так, и на них обрушится гнев озлобленного командора.
Ваймс мечтал, чтобы хоть что-то случилось, ведь тогда он смог бы поучаствовать в старой доброй погоне и дать выход своему разочарованию.
Сибилла все говорила, что ему нужен отдых. Вероятно, это было правдой, но она не понимала, что чем больше дней проходило, тем меньше он был в состоянии отдохнуть. С тех пор, как юный Сэм перестал будить их ночами, Сибилла привыкла довольно крепко спать. Упрекнуть ее Ваймс не мог — по крайней мере, ее не тревожило то, что он беспокойно ворочался.
Почти каждую ночь его сны прерывались тихим всхлипом и запахом горящей плоти… Каждый раз Ваймс просыпался, растерянный и вспотевший, в темной комнате, чувствуя, что рядом с ним лежит его жена — доказательство того, что он не вернулся в эту богом забытую лачугу… Черт. Черт! Если бы только Ветинари не был таким Ветинари! Ваймс чувствовал, что тихие, задыхающиеся звуки, которые издавал в его кошмарах патриций, были еще хуже криков. Крики — это вполне конкретное выражение боли, страха или гнева[1]. Крики Ваймс привык слышать почти каждый день, да и сам он нередко становился причиной многих из них. Крики Ваймса не волновали.
____________________________________________________________________________
[1] Или удовольствия, для тех, кто к такому склонен. К Ваймсу это не относилось, и крики такого рода он слышал гораздо реже прочих.
____________________________________________________________________________
С едва слышным побежденным стоном, который Ветинари издал, когда занялся огонь, Ваймс, однако, столкнулся впервые и уже сомневался, что сможет его когда-нибудь забыть. У него желудок скручивало от одной только мысли об этом.
