К середине третьей недели Ваймс находился в состоянии такого нервного напряжения, что едва был способен сидеть на месте, не огрызаясь на ближайшего человека, которым чаще всего оказывалась Сибилла. Единственным временем, когда ему действительно удавалось держать себя в руках, были шесть часов вечера. Каждый вечер неуверенный голосок юного Сэма следовал за указательным пальцем вдоль до дыр зачитанных строк «Где моя коровка?».

Последней каплей стал разговор с сержантом Задранец.

Он мог видеть угол дворца из окна своего кабинета в Псевдополис-Ярде. Это зрелище занимало все его периферийное зрение, пока Шелли вела свой рассказ на помеси биологического и химического. Из него Ваймс понял дай боги половину, но и то, что ему удалось разобрать, было тревожным и, откровенно говоря, очень злило.

В ту ночь, после «Где моя коровка?», в очередной раз прочитанной сыну[2], Ваймс набросил свои старые сапоги и плащ, чтобы защититься от моросящего дождя, и сказал Сибилле, что он идет в патруль.

_____________________________________________________________________________

[2] Стараниями Ваймса звуки на ферме в этот вечер были заметно более безысходными, чем обычно, включая возбужденных овец и свинью, которая звучала так, как будто у нее были серьезные проблемы с пищеварением.

_____________________________________________________________________________

oOo

Стукпостук, главный клерк патриция, поднял глаза, когда услышал тяжелые шаги. Очень быстро его поле зрения заполнилось командором Ваймсом из городской стражи, который замер в опасной близости.

— У меня встреча с лордом Ветинари, — прорычал Ваймс, туша сигару о стену и снимая дорожный плащ. — Где он, черт возьми?

Отодвинувшись подальше от не слишком приятного запаха табачного дыма и влажной кожи, Стукпостук уставился на небритое лицо стражника.

— В данный момент он не принимает гостей, ваша светлость. Если у вас есть дело, я уверен, что смогу довести это до его сведения. В противном случае, я бы попросил вас уйти.

— Я проверил Продолговатый кабинет, и он пуст, — продолжил Ваймс, игнорируя клерка. — Где он? Слишком мокро, чтобы выходить наружу, и еще слишком рано, чтобы спать. Он находится в своих покоях?

— Ваша светлость, я настаиваю…

— Не нужно показывать мне дорогу. Я ее помню прошлого раза, когда спас его хренову жизнь.

Ваймс решительно шагал по дворцовым коридорам, равнодушно игнорируя протесты едва поспевающего за ним Стукпостука.

oOo

Ваймс толкнул дверь, не постучавшись. Раздался хруст, и ручка, ударившись о стену, оторвала кусок отвратительных обоев и вдавилась в негодную штукатурку. Он почти услышал, как Стукпостук вздрогнул за его спиной.

Лорд Ветинари сидел за письменным столом красного дерева, поверхность которого едва виднелась под кипами документов. Чистое перо и пузырек с чернилами были готовы к использованию. Вечерний экземпляр «Таймс» лежал поверх других бумаг, и все внимание патриция сейчас занимал свежий кроссворд. На дальней части стола лежал нанокатианский меч, который каким-то образом пережил их бегство. Кто-то очистил его от крови, и металл лезвия, слегка истертого долгим использованием, сейчас блестел почти красиво.

Сам патриций, пусть явно еще не вполне здоровый, больше не выглядел жертвой многодневных пыток. Он был одет, как всегда, в пыльно-черное, но в своих покоях сменил мантию на длинный, тяжелый халат. Это имело смысл, прикинул Ваймс, учитывая степень повреждения его верхней части тела.

— Ах, это вы, Ваймс, — проронил Ветинари, не отрываясь от своей головоломки. — Проходите. Мне показалось, я услышал ваши довольно характерные шаги, приближающиеся к моей спальне. Представьте, как рад я был осознать, что не ошибся. Спасибо, Стукпостук, ты можешь идти. Пожалуйста, запиши в мое расписание встречу с каменщиком на какой-то из ближайших дней.

Присутствие патриция, живого, но какого-то усталого, слегка сбило Ваймса с толку. Из абсолютной уверенности в правоте своих действий его сознание плавно перешло в то гадостное одеревенение, которое всегда охватывало его при общении с Ветинари. Черт, что такого было в этом человеке, что он всегда мог сбить командора с толку?

Ваймс так и стоял, с неуместным вниманием разглядывая ужасные зеленые обои, когда Стукпостук поклонился и молча закрыл дверь. В последний раз он был в этой комнате после того… инцидента с мышьяком, не так ли? Ха, здесь был все тот же убогий декор.

— У вас есть что мне сообщить, командор?

— Нет, сэр, — с каменным выражением отчеканил Ваймс. Наконец, Ветинари поднял глаза. Ваймс заметил края белого бинта, торчащие из-под черных манжет рубашки, которые выдавали, наложенные на оба запястья повязки.

— О? Тогда это светский визит? Какая редкость. Кстати, присаживайтесь, хотя, боюсь, у меня здесь только кровать. Не имею привычки давать аудиенции в спальне.

Предупреждение в его голосе было признано и должным образом проигнорировано, поскольку Ваймс остался стоять.

— На самом деле, сэр, я в основном хотел убедиться, что вы еще живы.

После короткой паузы Ветинари отодвинул бумаги, сплел пальцы и посмотрел на Ваймса поверх них. Теперь, когда лицо патриция было полностью обращено к нему, Ваймс мог отметить заметные изменения в его внешности с тех пор как они виделись в последний раз. Отек вокруг глаза полностью спал, и все, что осталось от яркого синяка — блеклое, зеленовато-коричневое пятно вокруг верхней части скулы.

— В самом деле? И что же вы намерены предпринять теперь, когда подтвердили этот довольно очевидный факт?

— Есть некоторые вопросы, на которые я хочу получить ответ. Сэр.

Ветинари слабо улыбнулся.

— А. Вы хотите, чтобы я сделал заявление, и процедура закона могла идти своим чередом. Но сэр Сэмюель, преступники мертвы, можно даже сказать — казнены, и я решил, что из многочисленных ролей, которые я играю в своей повседневной жизни, роль жертвы, пожалуй, наименее приятная. Я бы предпочел не возвращаться к этому вопросу, если на то не возникнет крайней необходимости.

— Они не могли быть казнены — не было суда. Без суда убийство — это просто убийство, сэр. Пусть даже полностью заслуженное.

Патриций вскинул бровь.

— Вы не считаете, что я действовал в пределах оправданной самообороны?

— Я не могу сказать без суда, сэр. Это противозаконно. И прежде чем вы расскажете мне всю эту чушь, которую твердите Липвигу, Низзу и остальным о законах, не применимых к тиранам, я напомню, что это закон, который вы написали, чтобы у нас не случилось еще одной кровавой революции. Не в обиду, сэр[3].

____________________________________________________________________________

[3] Так же, как и большинство людей, которые вставляют свою речь «не в обиду будь сказано», Ваймс, безусловно, имел в виду оскорбление, по крайней мере, частично.

____________________________________________________________________________

Витинари встал и медленно подошел к окну. Оно было не таким большим, как в Продолговатом кабинете, но, тем не менее, открывало впечатляющий вид на город. Звезды в почерневшем небе едва виднелись над огнями клик-башен, бесконечно вспыхивающих в ночи.

— Суд должен был состояться, — повторил Ваймс, пристально наблюдая за спиной Ветинари, мысленно дорисовывая оставленные хлыстом раны, которые сейчас скрывала черная рубашка. — Справедливый суд, и тогда они бы болтались в петле. Если правосудие свершается за закрытыми дверьми, то кто назовет его правосудием и кто узнает, что оно свершилось?

Опираясь на трость, Ветинари задумчиво склонил голову, чтобы рассмотреть отражение Ваймса в оконном стекле.

— Я могу спросить вас о том же, сэр Сэмюель. Если преступление совершено за закрытыми дверями, то кто скажет, что это преступление, и кто узнает, что оно было совершено?

— Кто уз… черт, да вас пытали! На вашей сраной спине в классики можно было играть! Они вас чуть не убили!

— Я прекрасно осведомлен об этом факте, ваша светлость. Помнится, при этом событии я даже присутствовал.