Когда скука стала почти невыносимой, снаружи неожиданно послышались шаги, и дверь распахнулась. Ваймсу пришлось отвернуться, чтобы защитить глаза от заполнившего пространство яркого света. В комнату вошли три силуэта. Судя по звуку, все трое были мужчинами, и один казался наиболее массивным на фоне других. Последний закрыл за собой дверь, возвращая камеру в привычный полумрак.

Оказавшись в состоянии снова открыть глаза, Ваймс увидел двух нанокатиан в облачении с капюшонами, стоящих над Ветинари. Оба были довольно худыми, один казался значительно выше другого. Они быстро разговаривали друг с другом на своем языке.

Ощутив всплеск гнева и ненависти, Ваймс ринулся к ним, стиснув кулаки, но на плечо предупреждающе опустилась тяжелая рука, и он понял, куда делся третий.

Более высокий нанокатианин прошипел что-то человеку, стоящему ближе всего к Ветинари, тот в ответ кивнул. Ваймс напрягся, когда один из похитителей наклонился и схватил связанные запястья патриция, но ему самому пришлось остаться неподвижным, так как лезвие тонкого ножа опасно приблизилось к его глазному яблоку.

— Спокойствие, Светлость Ваймс, — с акцентом произнес над его ухом нанокатианин, умудрившийся каким-то образом сделать из «Ваймс» два слога. — Это не для вас. Не работает, не так ли? Избиение.

— Похоже, что нет, — зло выплюнул Ваймс, медленно откидывая голову назад. Лезвие перемещалось вместе с ним, наглядно демонстрируя, что он не может свободно двигаться.

— Ах, но Светлость, все люди боятся боли.

Ваймс молчал, почти невидящим взглядом наблюдая за тем, как две фигуры вынудили Ветинари лечь на спину и привязали его руки к деревянному столбу над головой. Один из них поднял над пленником ведро с жидкостью, сильно пахнущей ламповым маслом. Только Ваймс, привыкший к манерам патриция, заметил, как у него перехватило дыхание, когда масло выплеснулось на его незащищенную грудь.

Один из мужчин сказал Ветинари что-то на нанокатианском, тот ответил тем же бесстрастным тоном, что и на заседаниях, когда кто-то говорил то, что он не хотел слышать. Тюремщик опустился на колени рядом с Ветинари и коснулся кожи патриция чуть ниже грудины.

Почти сразу палач с усилием вогнал в тело Ветинари трехдюймовый шип, погрузив кусок металла почти на дюйм в обнаженную мягкую плоть под костью. Лорд Ветинари невольно дернулся и зажмурился в миг удара, но не произнес ни звука. Когда нанокатианин отошел, Ваймс увидел конец шипа, торчащего из тела патриция. Крови почти не было, а та, что просачивалась, быстро растворялось в масле, все еще блестевшем на бледной коже.

Более низкая фигура вышла вперед и опустилась на колени рядом с Ветинари. Он с обманчивой аккуратностью начал устанавливать на торчащий шип что-то тонкое и белое. Ваймс наблюдал за лицом Ветинари, которое внезапно окаменело и утратило всякое выражение.

Когда тюремщик снова отодвинулся от Ветинари, Ваймс покосился на белое нечто, теперь надежно закрепленное на тяжело вздымающейся и опускающейся груди патриция.

Его дыхание перехватило, когда он понял, что смотрит на маленькую свечу.

— Подождите, — начал он, но один из мужчин уже зажег спичку. Ваймс молча смотрел, как фитиль вспыхнул и замерцал, воск начал таять и течь вниз…

— Прекратите! — Крикнул он, слегка повернув голову к нанокатианину, который держал нож у его лица. Тот просто ухмыльнулся.

Свеча была недлинной. Это, скорее всего, был только обрезанный кончик, и он не смог бы гореть долго на оставшемся воске. Но, помимо воска, на коже имелся хороший запас лампового масла.

Ваймс оглянулся на Ветинари, взгляд которого был сфокусирован на мерцающем пламени. Помимо более глубокого, чем обычно, дыхания, он не выказывал очевидных признаков тревоги. Тем не менее, Ваймс заметил едва уловимую дрожь, сотрясшую изможденное тело. Одна из фигур, одетых в балахоны, наклонилась к лицу Ветинари и что-то сказала на своем языке. Патриций промолчал.

Он выказал свое бессловесное презрение, наклонив подбородок к груди и задув свечу.

С нечитаемым взглядом, нанокатианин зажег еще одну спичку и ударил Ветинари ногой в голову. Его тяжелый ботинок оставил небольшую рану на щеке патриция, чуть ниже левого глаза. Ваймс почувствовал маленький всплеск патриотической гордости:

Получите, вы иностранные говноеды, мать вашу…

— Ах, Светлость Ваймс, это плохое видение, — сказал голос у него над ухом. Пока нож находился в неудобной близости от небритой щеки Ваймса, головорез двинулся, перемещаясь так, чтобы встать перед ним. Вопреки здравому смыслу и рациональной возможности, Ваймс обнаружил, что смотрит на человека, который был почти таким же коренастым, как Детрит, если не крупнее. Огромная туша блокировала обзор на все происходящее с Ветинари, что оказалось, если быть честным с самим собой, немалым утешением. Ваймс не был тем, кто прячется от крови и был более чем готов причинить боль, когда считал это необходимым, но он ненавидел саму идею пыток.

Живая стена перед ним успешно закрывала происходящее от глаз, но на другие чувства это никак не влияло. Его уши определенно слышали звук вспыхивающего масла, сопровождаемый резким вздохом надломленного голоса, его нос определенно учуял сильный запах обугленной кожи и горящей плоти.

Громила перед ним снова ухмыльнулся, и Ваймс с трудом подавил в себе желание блевануть ему в лицо. Откуда-то из-за спины амбала снова раздался голос человека, говорившего на нанокатианском. Ответ звучал хрипло и напряженно. Ваймс лязгнул зубами, поняв, что второй голос принадлежит Ветинари, однако, несмотря ни на что, он казался удивительно спокойным для человека, который буквально был охвачен пламенем.

«Было бы лучше, — подумал Ваймс, — если бы этот ублюдок просто закричал».

И, как по сигналу, раздался крик. Это был вопль гнева, а не боли, и он раздался с другой стороны маленькой металлической двери. Сама дверь распахнулась только через мгновение, и еще одна фигура в капюшоне ворвалась в камеру, быстро затараторив на своем родном языке.

Все присутствующие резко оживились. Человек перед Ваймсом, отвлекшийся на вторженца, отошел. Командор немного расслабился, когда острый клинок покинул зону, которую он мысленно обозначил слишком близко, и задержался вместо этого в зоне с надписью слегка близковато.

Когда огромный головорез отодвинулся, Ваймс бросил короткий взгляд на выгнутого дугой Ветинари, прежде чем один из нанокатиан быстро набросил на него тяжелый плащ. Послышался шипящий звук, за которым последовал приглушенный всхлип.

Четверо мужчин почти кричали друг на друга. Часть Ваймса, все еще неразрывно связанная с улицей, начала их сортировать. Один против четырех? Ведь он бывал и в худших переделках? В конце концов, он выжил в стычке со стаей оборотней, даже когда те решили поиграть с ним.

Однако, прежде чем он успел даже подумать о том, чтобы дать бой, все четверо похитителей выбежали из комнаты, хлопнув дверью. Их громкие голоса эхом отозвались в коридоре. Ваймс не мог понять слов, но уже тон подсказал ему, что такие выражения точно не стоит повторять перед Сибиллой.

Он подождал немного, пока шаги полностью не затихли, прежде чем обратить внимание на тело на полу. Уходящие нанокатиане взяли с собой факел, но даже без него глаза Ваймса, уже привыкшие к мраку, смогли различить, что из-под плаща виднелись только запястья Ветинари.

— Командор?… — раздался из-под ткани слабый голос, больше похожий на вздох.

Осторожно, пальцами, громоздкими и неуклюжими, как хлебные буханки, Ваймс снял плащ с тощей фигуры, изо всех сил стараясь не зацепиться за уродливый, покрытый воском штырь, который все еще торчал из груди патриция.

Глаза Ветинари были закрыты, а щеки казались бледнее, чем обычно. С его пересохших, приоткрытых губ медленно срывалось рваное дыхание, но в остальном физических признаков того, что только что произошло, не было. Кроме, разумеется, брызгообразного красного пятна на груди, которое уже сейчас начало покрываться волдырями…