— Прости, капитан, — вздохнул Ваймс. — Эти проклятые закорючки, они меня достали. Полагаю, я наблюдал за ними слишком долго, готов поклясться, что они начали двигаться.

Он повернул обломок бочки так, чтобы Моркоу мог видеть, что там вырезано, и был очень удивлен, когда вместо того, чтобы потерянно и смущенно пожать плечами в знак соболезнования, тот просиял.

— Похоже на жар-птицу, — задумчиво сказал Моркоу, глядя на метку.

— Что? Феникс? — Ваймс снова прищурился, склонив голову. — Я думаю…

— Нет, сэр, не феникс. Жар-птица. Они живут в жарком климате. По-моему, они что-то вроде ворон, но ярко-красные с небольшими желтыми крапинками.

— Они же на самом деле не горят, верно?

— Вряд ли, сэр, это было бы не очень удобно. Скорее всего, это просто поэтическое название.

— Отлично, — сказал Ваймс. — Поэзия.

— Они довольно часто встречаются в пиктограммах Противовесного континента. Я думаю, что они считаются счастливыми. Вот смотрите, — Моркоу ткнул пальцем в угол метки, которая казалась Ваймсу не более чем перевернутой буквой «Л», — Я думаю, что это клюв, а этот петляющий кусочек внизу похож на их длинные хвосты.

— Моркоу, — Ваймс медленно поднес ко рту новую сигару и зажег ее с наслаждением дорвавшегося до дозы наркомана. — Я понимаю, что могу пожалеть об этом, но… откуда, черт возьми, ты это знаешь?

Моркоу просиял широкой улыбкой.

— У господина Сяо на Бесконечной улице есть впечатляющая коллекция печатей с Противовесного континента, сэр, и он всегда рад позволить мне взглянуть, когда я не на дежурстве.

Ваймс посмотрел в это честное, открытое лицо. Боги, подумалось ему, парень гордится этими проклятыми штуками. Они даже не принадлежат ему! Он искренне интересуется коллекцией семейных сувениров какого-то старика, так же, как интересуется всеми заплесневелыми запасами сомнительно ценных артефактов. И самое худшее, если я не остановлю его сейчас, то мне тоже будет интересно.

— Значит, это не одно слово? — спросил он, быстро сбивая Моркоу с мысли, прежде чем тот успел унести его потоком своего энтузиазма. — Мне показалось, что это слово.

— Я думаю, это подпись. — Моркоу помолчал и почесал затылок. — Это как… как марка производителя, вроде тех, которые ставят на гномьем хлебе. Или как у наших арбалетов «Коренной&Рукисила», сэр, с этой красивой гравировкой.

— Вроде как: «Это сделал я, ну разве не чудесно»?

— Да сэр. Думаю, что так, — Моркоу чуть сдвинул шлем под мышкой, ненадолго ослепив Ваймса, когда металл поймал солнечный луч из окна и отразил его от безупречно отполированной поверхности. — Откуда взялась эта подпись?

— Бочка, капитан. Бочка с вином.

И, конечно, едва остывший труп мертвого шпиона. Гильдийные убийцы не были настолько грубы, чтобы оставлять такого рода подпись, когда было гораздо эффектнее и выгоднее оставить визитку.

Моркоу нахмурился, задумавшись.

— Может, это от плотника? Или купца, который заказал вино, или, может быть, винодела, который его приготовил?

Ваймс вздохнул, осознав, что дорога, простирающаяся перед ним, длинна, широка и усыпана лошадиным дерьмом.

— Мне придется просмотреть все зарегистрированные сделки во всем чертовом городе, не так ли? Быть Чилавеком из Стражы, который раскрывает сложные дела, крепко пристроив задницу на стул и читая чертову книгу.

— Я пошлю за кофе, хорошо? — вежливо спросил Моркоу, пододвигая стул, чтобы сесть за стол. — Констебль Пустомент может принести учетную книгу, у меня есть одна, сэр, на всякий случай. Бьюсь об заклад, если вы начнете с «А», а я начну с «Я», мы мигом закончим.

Все, что Ваймс мог сделать — так это без энтузиазма промычать ему ответ, да махнуть рукой, прекрасно понимая, что «мигом» в его представлении и «мигом» в понимании Моркоу — совершенно разные звери.

oOo

Ветинари поднял глаза от рукописи, когда Стукпостук вошел в Продолговатый кабинет и бесшумно, но с несомненным чувством неотложности направился к нему.

— Что-то не так, Стукпостук?

— Вас хочет видеть торговец, милорд, он утверждает, что его зовут Эрабареши Кубо. Он… — Стукпостук замялся. Казалось, он подыскивал нужные слова. — Он выглядит весьма разгневанным, милорд.

— В самом деле? Объяснил ли он причину такого плачевного положения дел?

— Нет, милорд, но он требует немедленно поговорить с вами.

Патриций постучал большим пальцем по подбородку.

— Он выглядел неприятным?

— Весьма неприятным, милорд.

— О? Как хлопотно.

— Я попрошу его уйти?

— Если он расстроен так сильно, как ты утверждаешь, сомневаюсь, что мы чего-то достигнем, — он вздохнул. — Очень жаль.

Рукопись была аккуратно закрыта и отложена на край стола. Стукпостук глянул на нее. «Искусство дипломатии» — гласило начертанное затейливым витиеватым почерком название на переплете. Автор подписался — Йодун Дзе — росчерком настолько непомерно огромным, что самодовольство едва ли не проступало сквозь бумагу.

— Это редкая рукопись, милорд? — рискнул спросить секретарь. Ветинари задумчиво взглянул на него.

— Это своего рода агатское дипломатическое руководство. Насколько мне известно — единственная сохранившаяся копия на нашей стороне равнин Сто.

— Похоже, оно весьма информативное, — бесстрастно заметил Стукпостук. Откуда-то неподалеку раздался громкий голос и, кажется, тяжелый грохот. И Ветинари, и клерк проигнорировали его.

— В каком-то смысле, хотя многое из описанного вряд ли применимо к городу, никак не принадлежащему империи, — патриций положил подбородок на сцепленные руки. — Или, по крайней мере, военной империи; оно старательно избегает вопросы империй финансовых. Очень хорошо, скажите мистеру Эрабареши, что я буду свободен через десять минут, если его вопрос действительно настолько срочен.

На самом деле, Ветинари пришлось ждать всего пять минут, прежде чем дверь в его кабинет распахнулась, и к нему ворвался разъяренный маленький человек, похожий на мясной таран. Природа не была щедра к Кубо Эрабареши — маленькому, пухлому человечку с телосложением стеснительной жабы, наградив его красным лицом и характером, ассоциирующимся с цветом куда менее благородным.

Ветинари поднял взгляд от бумаг.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросил он тихо, но выразительно.

— Вы оскорбили меня! — огрызнулся Эрабареши, с силой захлопнув дверь кабинета, что обычно позволял себе только разгневанный Ваймс. — Почему вы шпионите за мной?!

— Боюсь, я не понимаю…

— Отвечайте!

Ветинари спокойно сложил газету с видом человека, сильно огорченного вторжением. Он с интересом отметил, что, вместо того, чтобы разозлить нанокатианского торговца, это, похоже, успокоило его гнев. Пятнистое лицо медленно возвращалось к цвету, который чаще ассоциировался с вареной свеклой.

— Меня молчанием не запугаешь. В конце концов, — Эрабареши говорил с ухмылкой афериста и тоном на грани социального самоубийства, — голос вроде вашего куда выразительнее, когда звучит громко и отчаянно. Вы не согласны?

Ветинари сцепил пальцы и закрыл глаза. Когда он заговорил, его голос, хоть и был холодно вежлив, нес в себе больше, чем намек на опасность.

— К сожалению, я нахожу ведение разговоров намеками чрезвычайно утомительным[1]. Что вы хотите от меня?

_____________________________________________________________________________

[1] Сказал человек, возводивший ведение разговора намеками в ранг искусства.

_____________________________________________________________________________

Эрабареши подошел к столу, все признаки веселья исчезли с его лица.

— Я хочу знать, почему несколько ваших сотрудников лежат мертвыми в моем винном погребе, милорд.

— Милостивые боги, — сказал Ветинари. Его голос был таким же бесстрастным, как и выражение лица. — Несколько, говорите? Как загадочно. С чего вы взяли, что они дворцовые служащие?

— Я не дурак. Они не убийцы и не воры, у них нет никаких документов. Кем еще они могут быть?