В тоне химерца слышалось лишь холодное равнодушие и нотка дискомфорта. Словно само существование нашего мира причиняло неудобства и лишние хлопоты для берсерка. Такая отчуждённость разозлила меня. Умом я понимала, что наша страна была чужой для иномирца, но как можно так наплевательски говорить о… войне. Разочарование почему-то затопило меня, хотя я не должна была ничего ожидать от ректора. Скорее всего, мне хотелось верить, что раз он из другого, лучшего мира, то и отличается от всех хоть каким-то милосердием. А оказалось…

Но раз они говорят о войне, значит для них это не секрет. Удивительно, как много полезного можно узнать за таким неблаговидным деянием, как подслушивание. Bсе не могла понять, радовало ли меня, что я не единственный человек, кто просвещен во все тонкости лживой истории нашего государства или нет. Кажись, ректор говорил о последней надежде. Значит, не все еще потеряно и есть шанс выжить? Только вот, с помощью адептов? Не сильно-то верится.

— Ну, Агелар, не кипятись. Мы только вчера узнали об избранности и настоящем значении полета Птицы. Дай нам время прийти в себя и разработать план, — подала голос единственная девушка из компании, немного обиженным тоном вытягивая слова.

А меня больше удивило отсутствие предписанной субординации. Или они… Нет, я конечно слышала, что в столице довольно свободные взгляды на отношения, но все же. Он хоть и выглядит молодо, да только насколько мне известно, ректору за 200 лет давным-давно перевалило. Хотя, может я все навыдумывала. Пора прекращать слушать сплетни Ри, уже и сама начала сочинять.

— Лаила права. Мы ведь готовились к Играм, а оказалось в добавок еще и с расовыми конфликтами разбираться и охранять Древнюю Мудрость, — продолжил незнакомый мужской голос кого-то из тех других, чьи имена я не запомнила. Но зато в голове всплыла информация, что один из них докучает Ри. Второй продолжил:

— И не забудь о невидимом пятом участнике, что видимо слишком труслив для Игр. Нам еще и непонятно с кем нянчиться придётся, — странно, я даже не обиделась. Наверно из-за того, что это правда.

— Хаммер, успокой свои гормоны. Отсутствие Шиассы не значит, что боги ошиблись. Просто твоя подруга слишком слаба как физически, так и морально. Тебе бы радоваться, а не язвить. После Игр вам всем курс реабилитации для психически неуравновешенных не помешает, — безэмоциональный голос химерца все больше поражал меня. Нет, ну как такое возможно? Он только что женщину до слез довел, причем совершенно незаслуженно и хоть бы хны. Далее ректор снова завел шарманку о необходимости моей поимки, попутно расписывая ничтожность всей «Четверки» и обсуждение самих Игр. Мне они были не интересны, так как участвовать я не собираюсь. Как он там говорил, не может быть ошибкой богов? Что-то мне подсказывает, если Дер Иманд узнает, кто пятый участник, сам поспешит от меня избавиться. А когда они заговорили о какой-то там карте, которую нужно принести, я поспешила сбежать. И так уже достаточно информации для ночных кошмаров получила.

Бредя по коридорам административного корпуса, в поисках выхода, услышала за одной из колонн знакомое хлюпанье. Пройти мимо я не могла. Благодаря Риири у меня выработался стойкий навык успокаивания женских истерик, к тому же триа Маркевич показалась мне неплохой, я даже готова забыть о ее полу желейной форме.

— А мне понравился ваш костюм, — робко сказала я за спиной у желе-женщины. Она прекратила плакать и развернувшись, вопросительно уставилась на меня красным от слез глазом. — А что? Это было оригинально. К тому же вам удалось шокировать самого Агелара дер Иманда. Ведь так? — вспомнив, что о моем подслушивании никто не должен знать, поспешно добавила последний вопрос. Желе неуверенно кивнула, от чего прическа на ее родной голове пошла рябью. — Ну вот, а это уже повод для гордости, а не для плача, — я улыбнулась, топчась на месте и не зная, работают ли мои попытки успокаивания, так как на лице желе эмоции не слишком хорошо видно. Но, кажется, секретарша улыбнулась. Странно выступающие полосы, скорее всего губы, разошлись в стороны и она прикрыла их ладонью, теперь уже радостно хлюпая. Это похоже смех.

Потом она начала что-то бурно булькать, сопровождая это взмахами рук манекена, что держала в своих желе-руках.

— Сказал представительнее выглядеть? Ммм… Что? Раскритиковал? Да-а-а… Еще и наголо врал? А-а-а, наорал, извините…Нет, ну это… — выслушивая бедную женщину, моё мнение о нашем ректоре скатывалось все ниже и ниже. Зато под конец тирады она уже более-менее пришла в себя и от следов слез остался только платок, пропитанный слизью.

— Знаете, мне кажется вам не стоит придумывать что-то ради того, кто этого не ценит. Будьте собой, а если ему и это не понравится, тогда пошел он в… — я обернулась осмотреть коридор, чтобы убедиться, что за мной не стоит ректор в такой интересный момент, как должно было быть по закону подлости. Но хоть тут повезло и я продолжила, правда не так как хотела закончить, — ну, вы поняли.

Триа Маркевич воинственно кивнула и показательно закатала рукава, как перед битвой. Мы вместе рассмеялись, а после она спонтанно обняла меня. То ли от неожиданности, то ли от ощущения слизи на открытых участках моей кожи, я замерла. Она с благодарностью рассказывала, как я помогла ей, а я лишь ободряюще легонько похлопала ее по плечу, чувствуя слизь, которая пропитала ее деловой костюм. Ощущения, конечно, не из приятных, словно руку в сопли опускаешь, но я старалась не акцентировать на этом внимание. На прощание шмыгнув носом, она предложила приходить к ней в гости, на что я неопределенно пожала плечами. И хотя женщина действительно оказалась хорошей и дружелюбной, но лишний раз встречаться с ректором я пока не готова и никогда не буду. Маркевич указала мне на выход и я поспешила скрыться. Выйдя на свежий воздух, ошарашенно застыла. Да сейчас не меньше 7 вечера, уже и стемнело. Это ж сколько я в отключке была? Вдруг взглядом скользнула влево, заметив человеческую фигуру в окне второго этажа. Ректор глядел прямо на меня с каким-то исследовательским интересом, попутно говоря что-то присутствующим в его кабинете. И мне на мгновение показалось, что его слова касаются меня. Столкнувшись взглядами, я моментально опустила голову и поспешила прочь. Хватит приключений с меня. Теперь буду избегать неоднозначных ситуаций, что могут дискредитировать меня и прятаться. Никаких Игр Света, никаких больше срывов, случайных пробалтываний. Желательно сейчас вообще из дома не выходить после занятий. Пожалуй, так и поступлю, а заодно изготовлю несколько рун-невидимок. Лопатками все еще чувствовала тяжелый взгляд, теперь я почти бежала. Точно руны-невидимки нужны.

Светосферы не горели почему-то в области, где я сейчас находилась и поэтому найти нужный путь было сложно. Административный корпус был почти изолирован от учебных и здесь я бывала всего несколько раз. Дорогу, естественно, не запомнила. Руки зачесались зажечь свечу, что я носила в кармане формы. Но нет! Кто тут говорил никаких приключений. Лучше вообще ее выбросить. Вот как только приду домой, сразу выброшу. И не помешало бы зарисовать все события последних дней в мой арт-дневник. Пальцы, ожидая скорую работу, приятно зачесались. То что нужно. Рисование успокоит мои нервы. Теперь уже блаженно улыбаясь, я выбралась на знакомую дорогу и спокойно зашагала домой.

Этой ночью спалось мне многим лучше, чем вчера. Сны не беспокоили измученное сознания и чувство покоя впервые за долгое время окружало меня мягкими объятиями пушистых одеял. Вот только утро и ожидаемый гость разрушили все одним махом.

В предрассветной тишине, шаги раздавались особенно отчетливо, но надеясь на крепкий сон владелицы спальни, гость спокойно шел к своей цели. Тяжелое дыхание срывалось с его губ, а в руке блеснул холодный металл. Сегодня его целью была она. Девушка, чьи каштановые волосы разметались по подушке, умиротворённо посапывала, не вызывая никаких подозрений. Гость расслабился, ожидая удачную развязку его миссии, но он не знал, что девушка уже давно проснулась, ожидая его прихода, слыша, как дерево скрипит под его ботинками, а верхняя, пропитанная росой одежда шуршит при каждом неловком движении. Она ждала его и готовилась к этому приходу. Сегодня она не могла допустить непоправимого. Девушка не могла позволить ему достичь цели и поэтому: