– Да. Расскажи мне, какие они?

– Кто?

– Мужчины из твоих фантазий.

– Это важно?

– Это важно.

– Мерзкие. Старые, грязные, противные. А если молодые, то какие-то пьяные и дикие, наркоманы там. Для меня, как будто, нет разницы с кем. Я даже когда знакомилась с друзьями мужа или прыщавыми малолетками – ночью всех представляла гостями в себе, в самых разных сценариях.

– Когда это началось?

– Лет с четырёх.

– Ты тогда уже знала про секс?

– Нееее, про секс я узнала лет в двенадцать. Незнание темы секса не мешало мне засовывать карандаши между ног и оставлять цветные точки на гладких складочках.

Я сама для себя внезапно открылась Дарине. Слова вытекали естественно, как будто мы с ней знакомы миллион лет и она всё про меня знает, но просит повторить, как любимую сказку на ночь. То, что я говорила ей, не слышал никто и никогда.

– Ты воплощала свои фантазии в жизнь?

– Однажды во время футбольного чемпионата я ехала в поезде, в купе. Моими попутчиками были двое иностранцев. В отличие от фантазий, один был ничего. Второй тоже вполне нормальной внешности, просто старше. На вид где-то под сорок.

Мы не общались, только переглянулись, когда я зашла в купе. Они говорили на английском, я мало что могла разобрать. Тот, что постарше, кидал оценивающие взгляды. Перед сном, традиционно, я представила их в роли своих любовников. Когда я спала, одеяло соскользнуло с меня.

– Подсознание не дремлет.

– Может быть, что я сама приспустила одеяло во сне. Сквозь сон я почувствовала, как чьи-то пальцы скользнули по трусам. Это было так неожиданно и волнующе, я всё ещё думала, что мне это снится.

«Sweet white pouch» – с придыханием шептал мужской голос в темноте. Было что-то ещё, но я больше не разобрала. Тут я поняла, что не совсем сплю, но отказаться от ласки было невозможно. Приоткрыла рот, он положил пальцы на мои губы. Увидев, что я не буду кричать и противиться, мужчина отодвинул краешек моего белья и аккуратно погладил там пальцем. С каждым толчком поезда пальцы проникали внутрь. Я забыла вообще обо всём мире. Мой мир наполняли его пальцы. Он лёг сзади и я почувствовала твёрдое тепло внутри. Его руки были на моей груди, когда вдруг я почувствовала ещё одну пару рук на себе. И… ты понимаешь, что случилось…

– Тебе было стыдно?

– Неа. Это был момент счастья, проживаемый всем телом, всеми эмоциями. Я дрожала. Я была готова на всё, лишь бы это продолжалось.

Стыдно стало когда всё закончилось, включился мозг и я почувствовала, что была животным, а сейчас мне и не нужно всё это. Утром радовалась двум вещам: они иностранцы и вряд ли кто-то узнает об этой ночи; хорошо, что я надела комплект белого шёлкового белья, а не трусы с Китти.

Я продолжала накладывать пряди одну на другую, как ни в чём не бывало. Почему я доверила этой женщине тайну всей своей жизни?

– Белое шёлковое бельё в купе? – улыбаясь спросила Дарина.

Я задумалась.

– Да, похоже, я уже была готова к этому намного раньше.

– Душа всегда знает свой путь наперёд.

– Ты хочешь сказать, что это нормально?

– Никто не знает, как нормально. Просто есть ты со своими уникальными целями и травмами, которые не каждый готов понять.

– Может, я сексуально озабочена?

– Скорее, сексуально озадачена. – улыбнулась Дарина. – С точки зрения общества блядство – это плохо, потому что ты можешь распространять болезни и подрывать уклад «семья – ячейка общества». Обществу нужны здоровые люди, которые своей силой будут это самое общество питать. В плане сбережения своего ресурса, здоровья, мотивации работать – деление на семьи это тоже способ поддерживать систему. Шлюхи систему ломают.

– Блин, «Матрица» какая-то.

– В «Матрице» это всё как-будто плохо. Я не могу однозначно сказать, плох ли устрой общества. Пока что мы согласны на это и тянем лямку. Выйдем на другой уровень общественного сознания – будет что-то другое.

Вдали раздалась автоматная очередь, потом повторилась ещё и ещё раз. Дарина продолжила:

– Биологически человек полигамен. Плохо это или хорошо – в контексте каждой души по-разному. В племенах, преимущественно, все спали друг с другом. К сожалению, книги жалоб не сохранились. Может, кому-то и не нравилось. – Дарина задумалась. – Точно не нравилось, так как появились сексуальные запреты. То, о чём без устали говорил Фрейд: все неврозы от того, что сексуальные желания не реализованы. Осмелюсь предположить, что всему виной эго и принцип собственности. Как только вещи разделились на «твоё» и «моё», люди тоже стали собственностью. Мой мужчина, моя женщина.

Важно рассматривать отношение к сексу в частном порядке. Может быть, ты учишься любить. Или получила слишком много жизненной энергии, которая неравномерно распределилась.

– То есть?

– То и есть – ты любишь есть. У тебя два голода: сексуальный и пищевой. Это близко к природе и, на самом деле, здорово. Такие страсти делают тебя живой, земной. Ты как бы с удовольствием принимаешь дары тела и земли.

– Иногда мне кажется, что я готова сожрать антилопу. Может я наоборот пытаюсь заполнить какую-то пустоту внутри?

– Не похоже, ты ведь не раздражаешься, что тебе всё время мало, а ешь и трахаешься с удовольствием. Не всегда это себе позволяешь, правда, но тут уже цепи внешнего, морали, а не внутреннего. Надо разбираться глубже. Быть может, душа сильно травмирована. Я правда не могу сказать однозначно, вариантов много, я встречала всякое.

– А как разобраться?

– Заглянуть внутрь и назад.

Я не врубила, о чём она говорит.

– Эээ, что?

– Регрессивный гипноз.

– Это какая-то особая техника?

– Мы сходим в твоё детство, а может быть и туда, дальше за колючую проволоку. Если ты по-настоящему захочешь. Слушай, ты так аккуратно плетёшь, у тебя нежные руки.

– Спасибо. Я пока слабо понимаю, но слышала, что многие психологи говорят, что все проблемы из детства.

– Не все проблемы. Детская травма – это всего лишь один из факторов, который может повлиять. Нужно различать душу от личности.

«Сложнааа» – подумалось мне.

– Когда попробуем?

– Когда ты оправишься от вчерашнего.

– Ты заметила, что сегодня немного тише?

– Да. Вчера они создали инфоповод, поэтому сегодня можно помолчать.

Я сбрызнула спреем волосы.

– Я всё!

Дарина встала и подошла к зеркалу.

– О, хорошо! – сказала она.

– Да, тебе к лицу объёмные плетения.

– Мне нужно отойти. Присмотри за Андреем. Если рана будет кровоточить, там на столике лежит мазь. Протри руки спиртом и нанеси её на рану.

– Хорошо.

Я вышла на крыльцо покурить. Крепко затянулась. Что со мной будет дальше? Даже если бы не война, я бы не знала, что делать со своей жизнью. Надеюсь, эта женщина сможет вывернуть мои мозги и хоть что-то прояснит. Выбросила окурок в соседский огород и пошла в комнату Андрея. Никогда не думала, что буду медсестрой.

– Ну, что она тебе рассказывала? – Матвей незаметно подошёл сзади, пока Люба смазывала рану.

– Да так, обычные женские сплетни.

– Про мужиков, небось, – едва шевеля бледными губами произнёс Андрей.

–Ну, вы тоже не о балете трындели, – Люба оторвала зубами бинт.

– Рыба, взяла бы ножницы, что ли.

– Почему Рыба? – Андрей внимательно посмотрел на Любу.

– Странно, я думала Матвей тебе уже поплакался. Точно о балете говорили, не о бабах.

– Тааак, – Андрей попытался привстать.

– Тихо, тихо, не шевелись, тебе нельзя резко двигаться.

– Мат, я чего-то не знаю?

– Это моя бывшая девушка. Её фамилия – Рыба.

– Хаха, – от попытки засмеяться его схватила боль, – ой, не могу. Это как будто у Рыбы есть имя. Рыба по имени Люба.

– Очень смешно. Ты прям первый, кто до этого додумался! – Люба надула губы.

– Твои родители знатные тролли. Бывшая… А я-то думал, чё ты так пялился на неё в автобусе. Чего расстались?