– Что? – Люба и Матвей засмеялись.

– Подмышка орангутанга. Один.

– О, работает. Так, сводка за ночь, – Матвей водил пальцем по экрану. Они с Любой сидели за столом, Дарина нарезала яблоки и клубнику.

– Что ж так долго грузится? – Матвей нервничал.

– Вчера вечером был обнаружен обстрелянный автобус, – начала диктор, – по предварительным данным около восьми часов вечера в этом участке вёлся массированный обстрел из СРЗО «Град». Трое пассажиров и водитель смертельно ранены. Следственная группа утверждает, что пассажиров могло быть больше, так как найдены сумки и документы. Личность одного пропавшего установлена – Браженков Андрей Вячеславович 1990 года рождения. Рост средний, телосложение спортивное, волосы светлые. Из особых примет: родимое пятно на правой щеке. Если вы где-то видели человека на фото или знакомы с ним, сообщите о том, что его документы находятся в Адвеевском отделении полиции.

Люба отворачивалась и закрывала лицо руками. Кадры вчерашнего вечера на видео выглядели ещё ужаснее.

– Писец, попал Андрюха… – Матвей провёл рукой по лбу.

– Почему попал?

– Ему нельзя назад. Придёт за паспортом – уйдёт с военным билетом.

– Так он ранен! – возразила Люба.

– Ты же знаешь их. Сейчас такое время, что сильно не смотрят. Подождут, как заживёт – и возьмут тёпленького.

– Дарин, а чем так божественно пахнет? – Люба принюхивалась.

– Яблочной и клубничной карамелью к блинам.

– Ничего себе, а мы не ошиблись дверью вчера, – она довольно облизнула губы.

Дарина слегка улыбнулась.

– Да, это точно, не ошиблись. Ребята, я схожу к Андрею, вы пока наливайте чай из заварника, – она взяла бинты, какие-то баночки и ушла.

– Хорошо, спасибо, – Матвей встал и, придерживая пододеяльник, подошёл к чайнику. Люба подпёрла лоб рукой.

– Блин, там вещи мои…

– Ты как всегда, привязана к своим тряпкам, – ухмыльнулся Матвей.

– Прекрати.

– А почему сама ехала? Неужели твой муж не решился бежать из города? Бизнес не хочет бросать?

– Матвей, неважно уже. Ты всё ещё злишься на меня? Мне было семнадцать, чего ты хотел? От школьной доски до гробовой? Не бывает так! – В словах Любы мелькнула слеза.

– Да ладно, проехали, я не об этом. Загуляла – так загуляла, пережил как-то. Сейчас чего сама рванула, без Славика своего?

– Да, похоже, не создана я для семьи.

– Чё, опять левый поворотник включила?

Люба молча смотрела в сторону.

– Понятно, можешь не отвечать, – самодовольно протянул Матвей.

– Спасибо за разрешение.

Она вскочила и закричала:

– Думаешь, мне это нравится? Другие жалуются, что вокруг всё не стабильно, а у меня даже внутри так. – Люба постучала ладошкой по груди. —Каждый раз, когда Славик залазил на меня, я представляла троих мужиков, которые зажали меня в подворотне, стащили трусы и драли во все щели! – А потом добавила тише, глядя ему в глаза: – Знаешь что, Матвей, я только так могла кончить. И с тобой тоже.

В кухню вернулась Дарина. Любе стало неловко, что хозяйка дома слышала её истеричную выходку. Матвей нервно сжал край пододеяльника.

– Ладно, Рыба, прости. Сейчас и правда не время для этого. Нам нужно думать, что делать дальше.

– Ваш друг слаб. Минимум две-три недели понадобится, чтобы он нормально себя чувствовал.

– Я не знаю, что делать. Оставлять Андрея не хочу, он мой друг. В больницу его тоже нельзя… Блин, мне самому лишний раз в городе светиться не желательно. Но и жить у тебя так долго – наглость.

– Отчего же, вовсе нет. Вы можете жить столько, сколько сочтёте нужным, хоть в неделях, хоть в месяцах.

– Полиамория? – Он ухмыльнулся. – Спасибо, конечно, но я не планирую здесь надолго оставаться. Не о такой жизни я мечтал. В принципе, я вообще жить хочу, а война немного исключает шансы.

– А мне подходит такой вариант. Согласна на любую работу. Просто идти больше некуда. Боже, как вкусно, я никогда не ела таких блинов, – Люба была похожа на хомячка.

Матвей и Дарина улыбались, глядя на неё.

– Всегда удивлялся, как в неё столько влазит? Люба, а куда ты вчера ехала?

– Скорее откуда. Світ за очі, у меня не было маршрута. Я хотела приехать в город и там разбираться уже. Ммм, я просто вне себя от этой карамели… – Она тянула ложкой сладкие нитки. – У меня нет денег, как и дороги назад. Из вещей только телефон и паспорт.

– Матвей, ты немного похож на Зевса в своей тунике. Если это не твоё амплуа, сними свои вещи с верёвки на заднем дворе, уже должны были просохнуть.

– Да, спасибо, Дарин, схожу.

– А что с дорогой назад? – когда Матвей ушёл, Дарина подсела к Любе.

– Муж у меня там, с которым невозможно больше жить. Знаешь, мне сейчас марш Мендельсона кажется всё больше кажется похоронным. Хотя, я и сама не рафинадик, но… Короче, сложно всё это.

– Разобраться пробовала?

– Ну, такое, с подружками там обсуждала, под винчик, знаешь. Ни о чём. Как в этом разобраться можно?

– К специалисту обратиться.

– Где его взять? К тебе что ли? Типа психоаналитик?

– Правильно говоришь, «типа». Я бы не стала ограничивать себя только психоанализом.

– Что и диплом есть?

– И диплом есть, – Дарина улыбнулась.

– А я могу к тебе обратиться?

– Не вижу преград.

– Круто-круто, буду как в Америке, с личным психологом. Только я же заплатить не смогу.

– Я знаю.

– Всё, что я умею – это стричь волосы, красить, причёсочки разные. Если что, можешь ко мне обращаться.

– Ты так говоришь, как будто это что-то незначительное.

– А кого сейчас удивишь плетением кос?

– Как и психоанализом – никого. Мне нужна коса. Сейчас я домою посуду и пойдём ко мне в комнату.

Дарина провела Любу к дальней двери. Пока она искала резинки и расчёски, Люба осматривала комнату. Среди всех увиденных в этом доме она казалась самой уютной. На окне стоял подсвечник с аромасвечами, на столе, за компьютером, лежали кокосовые чаши, тоже со свечами. На диване бирюзовые подушки в тон шторам. На полках было много книг, а стену украшал ловец снов с голубыми бусинами и перьями. Дарина поставила стул у окна и села.

– Здесь свет получше. Хочу объёмную косу с начёсом.

– Хорошо, – Люба принялась разделять волосы и остановилась.

– Подожди, так ты проводница или психолог?

– Душам тоже нужны проводники. И железнодорожники, которые вовремя переведут стрелки и помогут следовать по своему пути.

– Воу. А можно ещё вопрос? —она посмотрела на шею. – А что значит этот ключ?

– То, что у меня есть ключи.

Люба вопросительно прищурила глаза, но не стала ничего говорить.

Я медленно расчёсывала волосы, прядь за прядью. Мне нравилось скользить пальцами по локонам, подкалывать их, делать причудливые узоры. Всегда нравился аромат масел и свежие фруктовые запахи из баночек и бутылочек со средствами для укладки.

Однажды в детстве я расплавила кукле волосы, когда решила завить ей кудри плойкой. Долгое время боялась прикладывать к своим и чужим волосам плойку, пока мама не сказала, что куклины волосы были из лески. Воспоминания прервала Дарина:

– Ты давно знакома с Матвеем?

– Со школы. Мы с мамой переехали сюда, когда я была в третьем классе. Я сразу присела за парту к нему, он был самым красивым мальчиком в классе. Высокий, темноволосый. Ресницы… Ты видела эти ресницы? Я влюбилась в него в тот же день. Он дарил мне брелки-пушистики с сердечками, киндер-сюрпризы. Я тогда собрала коллекцию смурфиков.

Мы танцевали на выпускном и вместе встречали рассвет. Я любила его все эти годы, пока не встретила Славика. Его не любила, но с ним были шансы жить красиво. Не как все живут здесь. Я ведь рождена для роскоши. Он старше, у него свой бизнес. Славик всегда смеялся с «моего бывшего-школьника». Славик такой, знаешь, папочка. Садил меня на коленки и гладил по голове. Я думала, что с таким взрослым и уверенным человеком нужно создавать семью, а посиделки с Матвеем на лавочке в парке оставить в прошлом. Что-то пошло не так. Ты же слышала сегодня утром, наверное…