– Я помню выражение на лице Каттера, – сказала она. – Этот ублюдок был потрясен. То есть он знал, что это спектакль. Но не сказал ни слова. Он словно отдавал мне должное за то, что я нашла способ победить в этой игре. Да и что он мог сказать? «Эй, эти часы не могут быть настоящими, потому что настоящие спрятаны в банковской ячейке»?

– Каттер никогда их не прятал, – с нажимом произнес Фрост. – У него их никогда не было. Они были у Ламара Родеса, и он отдал их сестре.

– Но разве я знала об этом факте, а? Какова была вероятность? Каттер снимал часы с каждой следующей жертвы, а у Мелани часы украли до того, как он похитил ее. Невероятно.

– Да.

Джесс подошла к нему. Она опять оказалась до неловкости близко. Он ощущал запах текилы в ее дыхании. Вот она сейчас обнимет его, подумал он, и поцелует. Затрахает до состояния комы и, пока он будет спать, обыщет дом, чтобы найти и уничтожить часы.

– Только не говори, что считаешь его невиновным, – сказала Салседа. Ее слова прозвучали громко и не очень отчетливо.

– Нет, не считаю.

– Я упрятала за решетку не невинного человека.

– Я и не утверждаю обратное.

– Руди Каттер – серийный убийца.

– Да, это так.

Джесс нетвердым шагом прошла в прихожую и взяла свой плащ. Надев его, она открыла дверь, за которой свирепствовала непогода. Фрост проводил ее до порога. Сунув руки в карманы, она вышла на дождь, но вдруг обернулась.

– Мы оба, Фрост, должны сделать трудный выбор, – сказала она довольно громко, чтобы он услышал ее в шуме дождя. – Я смогу жить со своим выбором. А вот ты сможешь со своим?

Самым сложным было рассказать Дуэйну.

Фрост открыл дверь, ожидая, что брат один, но тот привел с собой свою последнюю подружку. У него в руках было две сумки с продуктами из «Бристоль фармз». Ворвался в дом, как ураган, оставив свою рыжеволосую приятельницу на крыльце.

– Бургеры из бизона! – объявил он, оглядываясь на Фроста. – На моей знаменитой фокачче[15] с соусом из розмарина и чеснока и с плавленым сыром. Плюс жареная соломка из батата, салат из зеленых соевых бобов и трюфели «Красный бархат».

Дуэйн уже исчез на кухне, и Истон услышал, как он приговаривает:

– Шак, Шак, дружище, как у тебя дела, красавец?

Девица, оставшаяся в одиночестве на крыльце, широко улыбнулась Фросту.

– Кстати, я Табита, но все называют меня Табби. Табби Блейн.

Из кухни донесся громогласный вопль брата, который вдруг вспомнил, что не представил их:

– Фрост, познакомься с Табби. Табби, это мой братишка!

– Проходи, – сказал ей Истон.

– Спасибо. – Она прошла в гостиную и сразу же устремилась к окну, выходившему на залив. – Классное место.

– Любимое место моего кота, – сказал Фрост.

Она оглянулась на него, и ее зеленые глаза задорно блеснули. У нее были длиннющие ресницы.

– Да, Дуэйн рассказывал мне о Шаке. Бьюсь об заклад, это здорово действует на девушек. «Привет, я Фрост, я снимаю дом у своего кота».

– Это точно, – не стал отрицать Истон. – А вот и сам владелец.

Шак запрыгнул на спинку дивана, а оттуда – прямо к Табби на руки. Она поймала его с удивленным смехом. Она умела обращаться с кошками, и Шак тут же уселся у нее на плече и принялся играть ее длинными рыжими волосами.

– Надеюсь, у тебя нет аллергии, – сказал Фрост.

– У меня дикая аллергия, но ничего. Я люблю кошек. С прозвищем Табби их нельзя не любить[16], правда? Перед приходом сюда я приняла антиаллергический препарат, так что на какое-то время я в порядке.

– Эй, Таб, ты нарезала соломку слишком толсто, – раздраженно крикнул Дуэйн из кухни.

– Я нарезала идеально, – крикнула в ответ Табби. – Хватит роптать.

К изумлению Фроста, Дуэйн никак на это не отреагировал. Впервые кто-то оспорил кулинарные взгляды братца и остался в живых.

– Что, ты тоже шеф? – спросил Фрост.

Голова Табби дернулась. Это Шак дергал ее за волосы.

– Ага, я работаю в «Бульваре» на Эмбаркадеро.

– Впечатляет. Ведь они получили премию Бирда[17], не так ли? Как я понимаю, ты работала с Дуэйном на Маркете.

– Работать с Дуэйном? Я похожа на мазохистку? Я помогала ему готовиться к сегодняшнему вечеру, но на этом все. А ты знаешь, что в сообществе шефов его прозвали Зверюга? Дуэйн Зверюга, вот так зовут твоего брата.

– Вообще-то знаю.

– Так ты что, тоже? – поддразнила его Табби. – Не похож.

– Только когда полная луна, – ответил Фрост.

– Ну-ну. Вот бы взглянуть.

С Шаком на руках Табби без стеснения разгуливала по дому с видом собственницы. Она была взрывной, как петарда, беззастенчивой и бесстрашной. И все это сильно отличало ее от других девушек Дуэйна, которые всегда боялись сказать слово в его присутствии. На вид Табби было не больше тридцати. Невысокая – на несколько дюймов выше пяти футов, – она была одета в обтягивающие джинсы и желтую мужскую классическую рубашку навыпуск – вероятно, она позаимствовала ее у брата. На ее веснушчатых щеках играл здоровый румянец, а губы с легкостью складывались в улыбку – то невинную, то озорную, то мудрую.

– Какая красота, – сказала Табби, протягивая руку к статуэтке из синего стекла над эркерным окном. Ее прикосновение было осторожным, как будто она чувствовала, что в этой фигурке есть нечто особенное.

– Она принадлежала нашей сестре, Кейти, – сказал Фрост.

Глаза Табби превратились в два зеленых огромных озера сострадания.

– Ох, да.

Фрост услышал из кухни шипенье мяса на сковородке и унюхал соблазнительный запах специй. В доме всегда хорошо пахло, когда в гости приезжал Дуэйн.

– Схожу за пивом, – сказал он Табби. – Тебе что налить? «Шардоне» или чего-то другого?

– С удовольствием выпью пива.

– Тебе бутылку или налить в стакан?

– О, бутылку. Может, я и выгляжу девочкой-паинькой, но в душе я сорванец. Хотя, по сути, у Табби душа должна быть кошачьей. Мою маму звали Кэтрин, и она стала Китти[18]. Так что вполне естественно, что ее дочь сначала была Табитой, а потом – Табби.

Фрост засмеялся. Она ему очень нравилась.

Оставив Табби миловаться с Шаком, он пошел на кухню. Вихрем носясь по помещению, Дуэйн ухитрялся быть одновременно в пяти местах. Жарил на гриле мясо, запекал бобы, резал салат, крошил оливки и при этом еще довольно плохо пел под музыкальную версию для караоке «Безбожников» дуэта «Твенти уан пайлотс».

– Послушай, мне надо поговорить с тобой, – обратился к нему Фрост. – Уделишь пять минут после ужина?

Брат устремил на него любопытный взгляд.

– Ты человек-тайна. В чем дело?

– Ничего, подождет. Расскажу потом.

– Как хочешь. – Когда брат готовил, он не любил тратить время на посторонние вещи.

– Табби супер.

– Ага, это точно. – Дуэйн крикнул: – Эй, Таб, Фрост считает, что ты супер.

– Он тоже супер, – ответила она из гостиной.

– Хочешь помочь мне с готовкой? – спросил у нее Дуэйн.

– Не, ты сам отлично справишься, – крикнула она.

Фрост расхохотался. Ему нравилось смотреть на то, как другой шеф-повар противостоит Дуэйну.

– И давно вы встречаетесь?

– Полгода, – с полуулыбкой ответил брат.

У Фроста от изумления отвисла челюсть. Для Дуэйна Истона полгода – это целая жизнь. Обычно его любовницами были су-шефы[19], и он менял их с той же скоростью, как у ребенка во рту исчезают шоколадные конфеты из коробки. Главным в жизни Дуэйна была карьера, а с девушками он встречался только для того, чтобы дать выход сексуальной энергии после четырнадцатичасового рабочего дня.

– И я узнаю о ней только сейчас? – спросил Фрост.

– Я хотел сначала проверить, насколько все это реально. По сути, мы почти живем вместе. Она проводит у меня большую часть времени.