С напряженную паузу она просто стояла, прислушиваясь к своим ощущением, а я смотрела на то, как красиво загорелся камень, и как-то запоздала думала о том, что экспериментировать на посетителях не очень как-то правильно с точки зрения морали.

— Получилось? — робко подала голос она. О, у нее был чудесный, тоненький, мелодичный, как звон того колокольчика над порогом, тембр. В том, что девочка хорошо пела, не было сомнений. На радостях про себя отметила, что должна сходить на площадь, если она действительно станет выступать там.

— Не могу поверить! — воскликнула девочка, и шляпа уже не скрывала от меня сияющего взгляда ребенка и ее, чуть клыкастую, улыбку.

— Вы просто спасли меня! Я смогу сегодня выступить!

Все было настолько хорошо, насколько могло быть только в самой светлой, самой невинной сказке. Только вот моя уже кончилось, и, глядя на маленькую вампиршу, мне думалось, что теперь я лишь наблюдатель, и другая, новая главная героиня передо мной — невероятно похожая на меня в детстве, абсолютно счастливая, с историей, которую ей еще нужно было прожить.

Девочка и правда слишком сильно напомнила мне меня. До боли. До помутнения рассудка…

Вдруг ликующе звенит злосчастный колокольчик. Дверь без единого скрипа открывается. Мы обращаем на вошедшего внимание с абсурдной синхронностью. И такую же абсурдную одинаковость заметил бы зритель, видя, как стремительно бледнела и я, и девочка.

Принимается критика и приветствуются оценки).

Я вижу ЕГО.

Мир кружится, рушится на моих глазах, и реальность, смешавшись с собственным безумием, больно давит на голову, сейчас раздавит. Восприятие расплывается, я слышу оглушительную дробь своего сердца и воздух резко кончается.

— Юная леди, — этот голос! Кажется, он звучит не там, а уже где-то внутри моей головы, так громко, так реально. — Вы снова сбежали.

Насмешливый укор, с которым он смотрит… На меня! Черные глаза без малейшей красной искры — значит, не злится, он не обижается! И ЕГО губы, растянутые в хитрой улыбке, те, что в моих последних снах так сладко и так порочно утягивали в свой страстный танец сверхнеприличия. Он протягивает МНЕ тыльной стороной ладонь в безупречно белой перчатке…

И маленькая бледная рука девочки робко ложится сверху, тут же крепко сжатая.

— Моя леди, вы не можете так делать, — вздыхает мужчина, но та упрямо качает головой, отказываясь его слушать. Капризная маленькая аристократка со светло-русыми кудряшками, которые отросли совсем чуть-чуть. С перепачканным подолом нежно-розового платья, в другой руке она сжимает свой деревянный меч, готовая храбро сразиться с любым драконом. — Несносная девчонка…

Но я уже не слышу, что он говорит дальше. Меня отчаянно душат слезы, я совершенно не помню, как дышать и от нехватки кислорода перед затуманенными глазами темнеет.

Шум моего падения был оглушительный.

Не знаю, сколько прошло времени, но спустя всего лишь, казалось, миг я очнулась из-за голосов. Еще не открывая глаз, потому что сделать это было не так-то просто, услышала странные разговоры и пришла к неутешительному выводу, что небесный суд уже начался.

— Мы оставим ее здесь, нам лучше знать!

— В АД отвести будет правильнее!

— Все не настолько серьезно!

— За что? — со стоном откликнулась я, пытаясь разлепить налившиеся свинцом веки. Откуда-то оттуда, сверху бил ослепительно белый свет, и у меня почему-то возникло чувство дежавю. Что-то такое в моей жизни уже случалось, тоже после обморока… — За что в ад?!

Чьи-то теплые руки коснулись моего лба.

— Леди Белла, вы в порядке? — обеспокоенно спросил меня голос госпожи Ириды.

Да уж, то, что каждый раз после обморока я начинала думать о своей кончине, становилось довольно странной и неприятной закономерностью. Никогда не замечала в себе столько пессимизма.

— Я в порядке, — прошептала я и, усиленно промаргиваясь, попросила приглушить свет. Лампа у дивана так некстати оказалась прямо над моей головой.

— Раз все хорошо, я хотел бы принести извинения за неудобства, — раздался чей-то мужской голос, заставив меня вздрогнуть.

Меня стремительно настигали воспоминания о последнем произошедшем. Выдержав серьезный взгляд незнакомого джентльмена явно средних лет, с проблеском седины на темных волосах, я наконец поняла, что произошло.

— Папа, я еще и кулон купила, — услышала я тихий детский голос.

Папа. За девочкой всего лишь пришел ее родитель, а мое безумие сыграло злую, очень злую шутку. Довела себя сама и напугала свое окружение.

Если бы в этот момент я была одна, то не сдержала бы истеричного смеха.

Так завершился первый рабочий день. В обмороке я, к счастью, пробыла недолго, и ни Ирида с Шаей, ни Его Светлость не успели решить, что со мной делать. Я отказалась от предложения поехать в АД — Артанэйскую Дейн-лечебницу для невампиров, заверила, что всего лишь переутомилась и отказалась брать плату за кулон, шепнув девочке на прощание, что когда-нибудь, когда она сможет успешно сбежать на свое выступление, пусть отправит мне приглашение. В уплату. Ее отец, судя по тому, насколько он помрачнел и нахмурился, по сияющему виду вампирши догадался о моих словах, но его недовольство меня не смутило.

Успокоив всех, поблагодарив за беспокойство и извинившись, я сопроводила к выходу незваных гостей. Время было еще не слишком позднее — двадцать минут седьмого, на улице еще не стемнело.

В груди засела чугунная тоска, невыразимо тянуло плакать, но я держалась изо всех сил. Сколько же можно лить слезы? Да к тому же, сколько я ни проверяла, не помогало это в решении проблем. Поэтому, во избежание намечавшегося у себя шторма, я накинула плащ и, предупредив экономку, которая в этот момент возилась с ужином, вышла прогуляться.

В Радуше часто шли дожди. Только утром была радуга, и сейчас снова мелкие капли слабо били в лицо со встречным ветром. На синем полотне неба то и дело висели темные кляксы небольших тучек, и блеклыми разноцветными полосами вдали намечалась блеклая радуга.

Такая погода нравилась мне больше всего. Когда-то я терпеть не могла дожди, особенно такие слабенькие, неясные, но именно в этом городе, среди "детей ночи", это ощущалось удивительно гармонично, как будто неотъемлемая часть архитектуры.

Гуляя по мостовой, я вслушивалась в стук своих небольших каблуков и старательно игнорировала стук сердца. Восторженным взглядом вновь провожала отделанные золотой лепниной панельные дома, улыбалась прохожим и глушила в себе тоску. У меня не было цели, я просто шла вперед, по главной площади, минуя маленькие ответвления, не обращая внимания на завлекающие яркие вывески и даже дамский бар.

Моя цель появилась, когда я неожиданно ее увидела и тут же для себя определила.

Парикмахерская. Небольшой, заполненный ярким белым светом множества кристаллов для равномерного освещения салон с двумя мастерами, одна из которых стригла мужчине бороду. Меня приветливо встретили и сразу же пригласили в кресло.

— Мне нравится ваша прическа, — улыбнулась я дружелюбной блондинке, представившейся для меня Раантой. Она смутилась и поблагодарила, поправляя короткую, чуть ниже плеч, прядь за чуть заостренное ухо. Полукровка-эльф. О, мастера в деле красоты, в этом сомнений не возникало.

И уже спустя час я вышла на улицу с как-то даже посветлевшими волосами, обрезанными и уложенными в укладке так, что едва покрывали до конца шею. Невероятно смелая прическа, которая вызвала бы ужас в Валерсии, здесь была всего лишь красивой причудой. Ходьба еще никогда не казалась такой лёгкой, без тонны следом тянущегося шлейфа волос в толстой косе. И не только физически — на душе стало так легко и светло, как не было много лет. Я наконец-то отрезала свое прошлое, оставила слезы и тяготы там, куда больше не хотела оглядываться.