Новым пунктиком стала музыка. «Слепив на коленке», как ей тогда казалось, довольно простенькую, но принципиально новую и кое в чём уникальную программу, Дария занялась сочинением мелодий и последующей их аранжировкой. И опять тот же продюсер, что открыл в ней талант серьёзного иллюстратора, оказался во главе отряда страждущих. Оговорив условия, он записал и выпустил небольшим тиражом её первый диск. И снова Фортуна не выпустила Дарькину руку. Дебютный альбом «электронщицы» доиздавался раз десять и раскупался с такой скоростью, что – не прошло и трёх месяцев – серьёзно пригрозил конкурентам выбить их с вершин чартов.

И теперь Макферерли, так звали продюсера, был конкретно шокирован. «Взбалмошная девчонка», заглянув к нему в офис, чтоб подписать финансовые документы, радостно объявила:

– Простите, Фергус, но я поняла: музыка – это несерьёзно. Я и прежде не собиралась становиться композитором или профессиональным исполнителем. Мне просто хотелось проверить собственные способности. Записей больше не будет.

– Дария, милая! – воскликнул Макферерли. – У вас же талант! Прошу вас, не зарывайте его в землю. Растите, хольте, лелейте, и он однажды принесёт такие плоды, что…

– Я всё уже решила, – спокойно перебила его Дария.

Продюсер побледнел. Чёрт! Те грандиозные песпективы, что он, должно быть, строил на сотрудничестве с Аль-Заббар, рушились прямо на глазах. Впрочем, потеряно далеко не всё. Голова у девчонки работает, талантов море. Надо лишь прозондировать направление, которым та собирается идти.

– Но как же так? – по инерции пробормотал он, однако тут же откинулся на спинку кресла и плотоядно улыбнулся. – Да, умеете вы преподносить сюрпризы. Ладно, давайте на время оставим музыку. На время! Но скажите мне, милая Дария, чем вы теперь собираетесь заняться? Снимать кино? Организуете собственный театр?

– Фергус! – рассмеялась Дарька. – Я обычный программист. Ну, может, не совсем обычный… Но игровое кино и театральная сцена лежат вне области моих интересов. Как и работа с коллективами.

– Неужели? – саркастически произнёс Макферерли. – А я полагал, что столь экспансивной особе всё по плечу. Получается, ошибался?

– Кто знает? – загадочно ответила Дария, пожав плечами. – Может, и не ошибались. Но уж если вы интересуетесь моими дальнейшими планами, скрываться не стану. Но только от вас. Только не смейтесь, хорошо? Если да, то хотя бы не слишком громко.

– Как скажете, – улыбнувшись, проговорил продюсер. – Выкладывайте на стол карту своих прожектов. В конце концов, мой опыт может вам пригодиться, не так ли?

– Пожалуй, – кивнула Дария. – Я решила попробовать себя в художественной анимации, но…

– Но?

– Но не знаю с чего начать. Вы сами, Фергюс, подобными проектами случайно никогда не интересовались?

– Нет. Пока не интересовался, – отрицательно покачал головой заинтригованный продюсер. – Пока! Но ведь на свете нет ничего невозможного, вам ли этого, моя милая, не знать? Кем вы были пару лет назад? Простой наследницей фамилии, студенткой престижного университета? Так?

– Ну…

– Так, так, – продолжал Макферерли. – А кто сейчас? Знаменитый музыкант, известный график. Почему бы не попробовать себя в новом амплуа? Знаете, Дария, я редко ошибаюсь в людях… Профессия не позволяет. И сейчас мне кажется… Да что – кажется, я уверен – всё у вас обязательно получится. Зелёного старину Шрека давно пора отправить на пенсию – с каждым новым фильмом он выглядит всё более усталым. Зачастую так бывает, когда сюжет уходит в серию. Персонажи начинают раздуваться от собственной значимости, шутки становятся площе. А всё почему?

– Почему? – улыбнулась Дарька.

– Да потому что талантливые некогда сценаристы со временем превращаются в обычных дельцов. Творчество больше не имеет значения. Только успех! Только признание! – продюсер встал с кресла и прошёлся по кабинету. – Понимаете, Дария, сценарист в нашем случае – тот же художник. Чтобы творить, ему не нужно ничего, кроме новых впечатлений.

– То есть, художник должен быть голодным. Так? – с издёвкой проговорила девушка.

– Да что вы в самом деле?! – рассмеялся продюсер, не уловив в голосе собеседницы сарказма. – Грешен. Признаюсь, что и сам раньше так считал, но глядя на вас… Да, да, не смейтесь! Глядя на вас, я готов полностью признать ошибочность – даже нелепость – своего первоначального мнения. Вы ж никогда не голодали, как тот же Хемингуэй. И не держали голову в бочке с ледяной водой, рискуя оглохнуть, чтоб всего лишь уловить новую мелодию… А ухо? Признайтесь, не пытались его себе оттяпать? Тупыми ножницами? А?

– Нет, не пыталась, – засмеялась и Дария.

– Вот! – продюсер поднял указательный палец. – И, тем не менее, всё, что вы мне приносите – великолепно. И, что не менее важно, востребовано.

– Хорошие вы делаете выводы, Фергюс, – вздохнула Дария. – А вы не боитесь заразить меня своими речами? Говорят, звёздная болезнь – недуг малоприятный. Особенно для окружающих.

– Не боюсь, – спокойно ответил Макферерли. – Гордыня и тщеславие – удел глупцов и самовлюблённых бездельников. Ну и, буду до конца откровенен, непризнанных гениев. Вы ж, моя милая, из иной когорты. Я абсолютно спокоен, оперируя смелыми сравнениями. Спокоен относительно вас… Простите, но речь шла немного о другом. Я говорил, что художнику, чтобы он рос, постоянно нужны яркие впечатления. И совсем не важно – отрицательные или положительные. Вы со мной согласны?

– Допустим, – кивнула Дария. – Но к чему вы клоните? Я ж поделилась с вами одними только планами. И уж точно не собиралась лезть в философские дебри. Однако даже по вашей личной теории о взаимосвязи творчества и впечатлений я поступаю, как мне кажется, верно… Собираясь уйти из одной сферы – музыки, в другую. Всего лишь спросила совета…

– Да я понимаю, – перебив её, кивнул продюсер. – И пытаюсь ответить, как могу. Нет, каких-то конкретных рекомендаций вы от меня не дождётесь. Я ж не в теме художественной, как вы говорите, анимации. Но касательно любого творчества одно знаю совершенно точно. В него надо вкладывать душу. Нарисовать мультфильм – не проблема. В мире полно людей, которые с бескорыстной радостью или за хорошие деньги – тут уж как повезёт – помогут вам создать приятную упаковку. Форму, антураж. Прорисовать детали… Но как вы собираетесь воодушевлять своих персонажей? И как, простите, за откровенность, этими персонажами вы воодушевите зрителя? На что? Хотя, возможно, вы ограничитесь «покемонной» механикой. Броской, техничной, но при этом совсем бездушной… Ох, не знаю… Сами-то вы, мисс Аль-Заббар, как себе новую затею представляете?

– Да я пока в такие джунгли и не лезу, – отмахнулась Дарька. – Вы, Фергюс, человек, безусловно, очень опытный и далеко не дурак. С чутьём. Сразу во всём ищете суть. Мне ж, глупой девчонке, пока ваше воодушевление без надобности. Интереснее как раз форма. Хотя то, о чём вы сейчас говорили, в моих извилинах точно засядет. И я, естественно, постараюсь, работая над новым проектом, сделать персонажей насколько возможно живыми. Давайте так – вы пока думаете, как нам привлечь партнёров, а я детально проработаю концепцию идеи. Договорились?

– Договорились… Меня тут, кстати, тоже одна идейка посетила, – улыбнулся Макферерли. – Только что. В общем, перед тем, как засядете за сценарий… Простите, вы же сами будете его писать?

– Наверное, – пожала плечами Дарька. – Пока ещё об этом не задумывалась.

– Так вот, перед тем, как начнёте его писать, пообщайтесь с одним человеком, – сказал продюсер.

До сих пор расхаживающий по кабинету, он вернулся к столу и уселся в кресло. Взял листок, ручку, быстро что-то нацарапал и протянул записку девушке.

– Вот, возьмите. Здесь электронной адрес. Человека зовут Вадим Терпилов. Верно, он русский. Джазовый музыкант. С недавних пор – профессиональный. Живёт в Англии. Если ничего не путаю, в Манчестере. Очень интересный персонаж. Пережил такое… Впрочем, не стану раскрывать интригу. Может быть, вам и не удастся с ним переговорить – Вадим не сильно любит вспоминать прошлое с малознакомыми людьми. Но если вы, моя милая, сумеете его чем-то зацепить, считайте, что сценарий, о котором другие могут только мечтать, у вас в кармане. История была – загляденье! Уверен на сто процентов, что вам понравится.