– Извините, мне сообщают, что у нас неполадки в эфире, – женский голос, – у нас произошла техническая накладка – врезание другого канала.

– Конечно врезание, – надменно констатировал голос Ивана, – вам всем надо ещё глаза и уши врезать! Вы что ослепли? Пыжов убийца!

Иван заметался выброшенной на берег морской звездой. Сгребая и разбрасывая тряпки охрип в проклятиях и затих между сугробов отслуживших вещей.

– Вот блин Зорро! – хлопнул себя по ноге Сыч.

– Дурак, – мрачно сказал Погон.

– Да, заткнитесь вы, – рявкнул Сергей.

– В этом году доход населения увеличился на десять процентов, – отозвался Иван приглушенным женским голосом.

– Врёшь! – ответил сам себе собственным голосом.

– Что это? – полился женский голос.

– Это правда! – сменила женский голос собственная речь Ивана, – Ты всё врёшь, метёлка крашенная! Твою статистику сочиняют у тебя под юбкой!

– Безобразие! Это оскорбление! – Иван снова передал женские ноты и следом плач.

– Ах, ха, ха. Мы, звёзды, – появился новый молодой мужской голос, – должны быть всегда на высоте!

– Нет, ты должен в поле пахать! – грозно возразил Иван от себя.

– Не понял… – недоуменно прилип к звуковой волне молодой мужской голос.

– Это же Влад Влади! – узнал популярного певца Сыч, но стушевавшись под взглядами слушателей, замолчал.

– Чё ты не понял? – давил голос Ивана на звезду попа, – Иди в поле пахать! Мудями потряси на сенокосе!

– Я, талантливый певец! – возмущённый голос Влада Влади, – Это оскорбление!

Сыч снова не выдержал:

– Так его, Ваня! Дави его!

Сергей толкнул развеселившегося спецназовца в бок и проговорил шёпотом:

–Да, заткнись ты! Мешаешь.

Иван не останавливался и продолжал, как лучший пародист всех времен и народов:

– Ты талантом своим, раздвигаешь или вставляешь? Или как масть ляжет или как тебя уложат? – серьёзно спросил он невидимого оппонента.

– Хи, хи, хи, – засмеялся голосом девушки, видимо журналистки.

– Ты чё лыбишься, овца?! – потерял звёздную надменность Влад Влади.

– Мудак! – констатировал недостойное поведение молодого щегла голос Ивана, – Тебя в тундру надо, петь северному сиянью, чтоб оно искажалось сильнее!

– Гы – гы – гы, – одновременно грохнул смех присутствующих.

Иван снова заметался, запрокинул голову, застонал и затих.

С улицы послышалась трель сверчка. Где-то вдалеке электровоз подал два коротких гудка. Мужчины терпеливо ждали.

– Молчит что-то, – ещё продолжая посмеиваться сказал Федора.

– Настройка антенны сбилась, – весело подмигнул Погон, но сам скрыл удивление небывалой удаче и первым отошёл от незваного гостя в глубину склада.

Сев на давно ставшую привычной инвалидную коляску, мыслями обратился внутрь, ища рычаги, которые не могли не заржаветь под натиском солнечной радиации. Их давно разъело коррозией нравственности, залило сивухой покорности и засыпало пеплом надежды.

«Скоро, скоро придётся откапывать меч, похороненный долгими годами ожидания. Станет ли сила спасением или плахой – вот в чём вопрос».

Выпивая очередную порцию ночного тумана, монстр вздрогнул от иглы памяти, заметался по лабиринтам пор в поисках того, кто затронул сердечную мышцу городского гиганта.

Где-то на границе снов, за поющей рыбой и перед высотным шпилем, увидел Нианзу Ли ищущего то, что необходимо самому зверю. Оставил шахматную доску и шпиона, налегке отправился в Нью-Джерси.

Курортный Лонг-Бранч обдал сознание необычного путешественника солёным бризом. На балконе бунгало нервно поигрывая мышцами агент ЦРУ хмурит брови, пытаясь в прошлом найти потерянный след китайца.

«Я тебе помогу», – беззвучно обращается к американцу Рихард.

Один из верных солдат армии партизан молнией вонзается в тренированное тело. Агент ЦРУ подобно собаке, попавшей под дождь, пытается стряхнуть наваждение, но вскоре мысленно благодарит проведение за найденное звено в истории с «Теликом».

«Необходимо скомпрометировать Нианзу Ли», – решает американец и допив виски набирает засекреченный номер.

Отныне китайский шпион отмечен клеймом жертвы.

«Красная идея коммунизма не заменит сердце, а социалистическая машина не довезёт туда, куда можно лишь подняться по ступеням», – мысленно изрекает Рихард.

Предводитель армии партизан не всё знает, но охотника на свою добычу чует, как наг пробудившийся вулкан. Герой всех времен никому не прощает эмоциональных ошибок. Яркие вспышки чувств его конёк, за этого скакуна и держатся солнечные вампиры. Но скоро, скоро, он их лишит вечного двигателя – человеческих эмоций.

Старик за доской хитро осматривается. Поняв, что партию продолжить не с кем разочарованно поднимается и отправляется в парк покаяния ждать новой встречи.

Годы совместного пребывания у общего котла, замедляют время и учат терпению. Долго сидели мужчины, поглядывая на Ивана. Выпивка закончилась, и уже брала своё. Собравшиеся редко нарушали тишину вопросами философского характера, ответами на которые были приглушённые звуки ночного города и похрапывание Костяна. Иван, лежа всё также – широко раскинув руки и ноги, в глубоком забытьи больше не произнёс ни слова.

– Ну, мужики, я спать, – вставая проговорил Батя, – да и вы не засиживайтесь.

Сидящие за столом перекинулись несколькими фразами о предстоящем дне и последовали примеру старика.

Быстрыми шагами пересекли город предрассветные минуты, проникли в каждую подворотню, сгустились и замерли. Настало время, когда ночь, лежавшая рыхлой ватой, вытягивается в тонкую струну и, если зацепить её, тут же появится бессонница. В это вселенское мгновение человеку станет трудно дышать, как будто в него, как в тряпичную куклу пытается проникнуть тьма. В этот час ещё не известно сможет ли свет пробиться через чёрный монолит вечности. Свет – являвшийся тысячи лет спасением, богом и раем для многих поколений землян. Свет, как ориентир благодетели и чистоты… Какой надо обладать хитростью и вероломством, чтобы подменить святое, заставить благодать отдавать кровавую дань?!

Лишь в момент прохождения Луной точки столкновения с прямыми солнечными лучами, жертвы могли получить глухой предостерегающий сигнал с захваченного корабля и повинуясь чувствам, задыхались от неведомого страха и вековой боли.

Но движение неумолимо. Луна исчезает, жизнь продолжается и солнечный свет поглощает Землю день за днём, даря анестезию заблуждений и вакуум информативности.

– Эй, вставай! Вставай! Вставай!

Полумрак склада разрезали тонкие лучи победившего солнца. Всех верующих в него, светило гостеприимно встречает объятиями. И пылинки, мечущиеся в поисках покоя, и громкие возгласы, какими бы резкими они ни были в утренние часы, как в защитные скафандры, облачённые в розовую рассветную ауру благоденствия. В это утро лучи приютили голоса высокомерные, а пылинки наивно безразличные.

– Вы уверены, что необходимо продолжать осмотр? – спросил Стас у старшего по званию.

– Уверен, Стас! Уверен. Степанов, буди и ты е … – выругался майор Петров, – я не хочу здесь торчать полдня!

– Вставай! – Степанов исполняя приказ, пересёк склад и дойдя до первого спящего ткнул его дубинкой, позаимствованной у рядового.

Не каждый день ты поступаешь в подчинение ФСБ, хоть и сам начальник. Так что Степанов исполнял приказы, стараясь показать свое честное отношение к долгу перед Родиной и искреннее уважение к субординации.

– А-а-а … – открыл глаза Федора.

– Вставай! Буди своих! – скомандовал Степанов.

– Ага! Сейчас, Михал Сергеевич!

– Какой я тебе Михал Сергеевич, – прорычал Степанов и добавил громче, – Вставай, мать твою!

Две фигуры в штатском стояли в узком потоке утреннего света. Стас сморщился и повернувшись лицом к двери спросил:

– Разрешите подождать снаружи?

– Эко, тебя, Стасик, работа на воздухе-то! – смеясь, отозвался Петров, – на Вы, и разрешите! Ладно, пойдем! Все равно их здесь не рассмотреть.