Главный приз – формула победы над солнечными вампирами, на сегодняшний день, недоступна и землянам, и партизанам, и жителям Аналога. Но каждый человек на двух планетах близнецах, от мирового лидера до лица без определенного места жительства, имеет равные шансы на великое открытие.
Глава 1
Предатели повелевают мирами, но вселенная принимает лишь преданных.
Власть и сила – два жизненных приоритета Рихарда нуждаются в признании, поклонении и величии. Иногда, лежа в сапфировой пирамиде, предводитель армии так остро испытывал в них потребность, что убеждался – он еще живой – душа терзает сердце и оно болит, замирает, и рвется из груди. Верные солдаты признали в нём своего предводителя и проявляли поклонение, но величием это не назвать.
Невидимые сети связи опутывают планету. Рихард проникает в самые тёмные уголки городов. Он знает, что происходит в Атрани – на побережье Италии, в китайских городах, в русских мегаполисах… На всей Земле ему нет преград. Но раскрыть себя он не может. Безграничная власть прячется по переулкам и парадным, крадётся по крышам и ждёт своего часа в сырых подвалах.
– Дэвид Браун по вашему приказанию прибыл, о, Вечный герой.
– Тебе выпала великая честь, Дэвид, добыть для сопротивления новое оружие, – начал Рихард ещё до того, как стена пирамиды поднялась, – добыть оружие, обладающее безграничными возможностями по передаче информации.
Сапфировая стена повисла над пирамидой, отчего диск висящего за ней солнца окрасился в бурлящий изумруд. Стоя над медленно проплывающей Землей в голубоватой дымке, Дэвид бессознательно пытался запомнить себя, как личность, запомнить узкое кольцо сопротивления – хаотично мечущуюся искрящуюся информационную пыль, изумрудный цветок, распускающийся тысячами лепестков… Знал, что это невозможно, но каждый раз пытался.
Из Китая пришло сообщение о массовом выходе партизан. Весь Пекин в течении часа наблюдал в небе огромный город. В нём текла жизнь по своим законам. Передвигались шары напоминающие автомобили, по улицам ходили люди и животные, в окнах горел свет.
«Устроил представление», – Игорь Матвеевич потер затекшую от напряжения шею и выключил экран. – «Значит твоим хозяевам понадобилось больше энергии, раз они вспомнили о великой Белой пирамиде. Что же произошло, Вечный герой?»
Вечер неуклонно поглощал улицу за улицей. Где-то в лабиринте из песка и бетона прячется, озирается по сторонам, очень хочет выжить тот, кто обречён.
«Охотники близко, изобретатель. Молись, Ваня, чтобы удача улыбнулась мне. По крайней мере, я тебе дам шанс умереть достойно».
– Ну, так, и что молчишь?
– Налей ещё!
– Я-то, налью. Только учти, здесь тебе не богадельня! Если сказать нечего, топай дальше…
– Не мужики, я и так пойду. Вы люди хорошие, мне на вас беду наводить не к чему!
– Ишь, ты, как о себе! Давай, рассказывай, а мы сами разберёмся, что ты за птица!
Иван взял с грязного ящика стакан, давно очищаемый только жидкостью изнутри, а снаружи больше напоминающий пятнистую форму военных и, стараясь не думать что-же налили, выпил обжигающую жидкость. Слушатели явно нервничали. Чтобы не накалять обстановку, не закусив, а лишь переведя дух, начал рассказ.
– Я, мужики, простой человек. Родился, вырос, закончил институт. Сначала работал на нашем «Строймаше», потом фирмы разные появились, я устроился ремонтировать технику в сервис. Так почти двадцать лет и ремонтировал.
С женой у меня не сложилось, детей нет, отец умер ещё когда я в институте учился, мать пять лет назад. Так вот, я и остался один. Сначала не знал, как и жить… Лет мне вроде, и не старый – полтинника ещё нет, а когда мать умерла, так, вообще, сорок пять только стукнуло. Горевал, стал срочно искать себе жену. Только вы не подумайте чего, я нормальный, просто одинокий. Разные попадались, да так и не сложилось… В общем, не буду рассказывать все мои, так сказать, попытки, а скажу лишь то, что после Аллочки, я сказал – всё! Баста! Буду жить один! Я к ней, мужики, так прикипел… А, она… Убила нашего не рожденного ребенка…
Иван замолчал и уронил голову на грудь. Тишину нарушили звуки льющейся жидкости в стаканы.
Кто-то прохрипел над самым ухом:
– На, выпей, безродный. Крест видать у тебя такой…
Иван выпил, помотал головой, громко выдохнул.
– Так вот, прихожу домой – тишина, просыпаюсь – тишина, выходной – тишина. Только телевизор все что-то поет, да рассказывает… А, как прислушаешься, что там в этом ящике говорят, так уж совсем жить не хочется!
– Это точно, – отозвался кто-то из слушателей, – наливай, Серёга!
Новые знакомые налили, но значительно меньше чем раньше.
«Экономят», – понял Иван и сказал:
– Не, мужики, спасибо, пропущу. Лучше расскажу, а потом выпью. Мне эта история, вот где сидит! Иван стукнул себя ребром ладони по щетинистому подбородку и продолжил:
– Я ж мужики, и рассказать никому не могу, и молчать сил моих уже нет! Меня ж, как крысу подопытную в стеклянный термос закроют и не увижу я свободы, до конца жизни своей! Приговор я, мужики, смертный себе сделал своими руками!
Рассказчик вытянул руки над импровизированным столом из ящика, и потряс ими.
– Вот этими самыми руками! – голос Ивана сорвался на хриплый шёпот, – вот этими…
– Ты выпей, выпей, чай, лехше станет, – протянул кто-то Ивану стакан.
– Нет, – решительно отказался Иван и заговорил торопясь, пока слушатели не потеряли интерес:
– В общем, решил я сделать такую штуку в телевизоре, чтобы он мне говорил только нормальные вещи. Чтобы без убийств, проституток, прокладок и «Виагры»! Чтобы без политиков, которых услышишь после рекламы слабительного и памперсов, то сразу жалеешь о том, что нет на тебе второго, а первое хочется запихать им в пасть, да так чтобы у них тоже не было памперсов!
Оценив черный юмор кто-то, гоготнул в сумерках обшарпанных стен.
Иван сплюнул и вдохновенно продолжил:
– Я же инженер и в мастерской всю жизнь. Я вам хоть бомбу из старой техники соберу! Вы мужики не представляете, что есть в пылесосах и сотовых телефонах! В общем, сначала я собрал блок, который был гибридом таймера и микрофона на основе написанной мной самим программы. Она состояла в том, чтобы отключать канал, когда там говорят список слов, составленный мной. Это понятно?!
Все молча закусывали маленькими порциями кильки. Иван перевел дух и высказал сожаление:
– Вот здесь мне бы и остановиться…
Из темноты раздался грубый бас и холодно заметил:
– Ага, и валить отсюда.
Иван махнул рукой в знак молчания и продолжил:
– Нет! Я решил сделать так чтобы, прерывания были, как бы это сказать… В тему. Вот говорили о том, как во Франции делают вино, тут реклама, срабатывает программа, и телевизор переключается на спортивный канал.
Меня не устаревает выбранный программой канал, я должен дать голосовую команду и телевизор ищет те слова, которые я сказал, то есть о Франции или вине. Неудобно.
Долго я мучился. Помог один знакомый программист. Группа учёных с какими-то медалями и званиями, работала в закрытом институте по проекту биомеханики, ну, значит, и мой знакомый среди них. В общем, денег не дали, проект прикрыли, а разработки остались.
Вот безработный учёный мне и рассказывал – как, да что. Нашлись у него и записи кое каких формул, материалы, не подходящие под привычные стандарты.
Год я делал и переделывал, но ничего не получалось. Плюнул я. Выбросил все бумаги, стёр все файлы и как бы стал жить обычной жизнью, отличающейся только тем, что теперь я разговаривал с телевизором.
Раздался общий смех дружной мужской компании.
– Был у нас тут один, – смеясь говорил Сергей, обращаясь к товарищам, – он с кем хошь мог поговорить. Хочешь с принцессой Дианой, а хочешь с Петровичем у главного входа! Только Петрович его часто посылал! Потому диалога у них не выходило!
Густой смех наполнил склад и покатился из выбитых окон по летнему зною. Отражаясь от мясистых травинок и листьев встроился в молекулярный ряд и беззвучной энергией отправился ввысь.
