Продолжая что-то бормотать себе под нос, бабуля исчезла в арке.

Маша застыла с чашкой в руке. «Здрасьте, приехали! – повторила она. – Как это – на мою собственную? Кто это, интересно, её устроил? Чушь какая-то». Однако пошла в комнату и, смахнув рукавом пыль с экрана, включила телевизор. Щёлкая кнопками пульта, нашла местный канал, где как раз шёл выпуск последних известий, и…

Остолбенела. Картинка показывала небольшие залы хорошо знакомой частной галереи, в которой по стенам были развешаны её разделённые на листы комиксы. И работы своей приятельницы – Трубы. Вали Подзорной. Той самой, что в свободное от тусовки время занималась иллюстрацией классических произведений. Репортёр что-то говорил, но Маша, словно впав в транс, абсолютно не разбирала слов. Да и кому они нужны – слова? Когда творится такое!

Она вздрогнула и выпустила из руки уже пустую чашку, когда пронзительно запищал сотовый. Не обратив внимания на разлетевшиеся в стороны осколки, Маша взяла с телевизора телефон и, даже не посмотрев, кто звонит, нажала клавишу.

– Да, – меланхолично проговорила она, – слушаю вас.

– Нет, это она нас слушает? – весело отозвалась Туба. – Это мы тебя должны слушать! И как тебе такой сюрпризец? С днём рождения, Терпилова! Будь здорова!

– Валька? – только и смогла произнести Маша.

– Валька, Валька! – из динамика послышался весёлый смех. – Не меня благодари, это всё Родина. Кстати, официальное открытие в три. Смотри, оденься поприличнее. И это… пораньше подваливай. Скажем, к двум. Надо обсудить некоторые детали. Ладно, Мария, мне совсем некогда. Отключаюсь. До встречи.

– Пока, – прошептала Маша.

В суматохе и заботах последних дней у неё совсем вылетел из головы собственный день рождения. А он, между прочим, уже наступил. Да… Все, наверное, звонят, а домашний телефон не работает. Сотовый мало кто знает.

Маша скинула кимоно, натянула джины, нырнула в свитер, положила в сумку кошелёк, квитанцию и, сунув ноги в кроссовки, а тело в пуховик, выбежала из квартиры.

Ей повезло – в кассовом зале телефонной станции было пусто. Оплатив счёт и жалостливо подлизавшись к флегматичной тётеньке-кассирше с красным лицом и пушистыми чёрными усиками, чтобы та поторопила работников с возобновлением обслуживания, Маша в приподнятом настроении выскочила из помещения прямо на проезжую часть улицы и чуть не попала под колёса несущегося на всех парах огромного чёрного внедорожника. Вдогонку гневно погрозила кулачком и всердцах пожелала: «Чтоб тебя занесло, придурок!» В то же мгновение джип заскрипел тормозами и вылетел на встречную полосу, по которой двигался здоровущий тягач. С трудом справившись с управлением, водитель внедорожника вырулил машину обратно. Улица огласилась оглушительным воем клаксонов, но аварии удалось избежать. Маша, с ужасом наблюдавшая развернувшуюся на её глазах драму, закончившуюся (слава тебе, Господи) благополучно, облегчённо вздохнула.

Забежав по пути к дому в круглосуточный магазинчик, купила пачку сигарет. Бросить курить пока не получалось, но прогресс есть. Серьёзный. В этот раз продержалась почти неделю. Ну, если совсем честно, четыре дня. В прошлый – еле-еле вытянула три.

Вообще, ежемесячное бросание курить превратилось в этакое самоиздевательское хобби, от которого Маша уже не могла отказаться и тринадцатого числа каждого месяца выкидывала из дома остатки курева и мыла пепельницы. А вдруг когда-нибудь получится избавиться от табака насовсем? Но пока решимости хватало не слишком надолго.

Отворив дверь квартиры, она с порога услышала надрывное дребезжание старенького аппарата. Ура, включили! Спасибо, тётенька с усами! Успехов тебе в личной жизни – жениха красивого и упитанных деток!

Звонил отец.

– Привет, Манюнь, – ласково проговорил он. – С днём рождения, дочка. Мы с мамой очень хотим, чтобы все твои самые заветные желания поскорее исполнились. Кстати, я слышал, что… Это правда?

– Да, пап, спасибо! Сегодня в три открытие. Ты ведь придёшь?

– Я бы рад, – замялся отец, – только мама приболела. Но обещаю тебе – обязательно схожу завтра. Или в воскресенье. Ты мне веришь?

– Конечно, верю, – огорчилась Маша. – И чертовски жаль, что тебя не будет. А что с мамой?

– Как обычно, радикулит, – равнодушно ответил отец. – Слушай, мне обязательно надо с тобой поговорить. Ты к нам сегодня не заглянешь? Я… Мы тебе приготовили замечательный подарок.

У Маши по коже пробежал мороз. В собственный день рождения выслушивать нотации матери? Ну уж! Спасибо вам, премного благодарна.

– Нет, пап, сегодня не могу, – ответила она. – Приходи на выставку, а? Мне так страшно, папуль. А вдруг никому ничего не понравится? Тогда ты меня будешь утешать и поведёшь в кафе-кондитерскую кормить эклерами. Папка, ну пожалуйста! Я, между прочим, вчера твою машину починила.

– Спасибо, дочь, – голос отца потеплел. – Ладно, насчёт выставки что-нибудь придумаю. В конце концов, материному радикулиту всё равно – рядом я или нет.

– Вот и здорово, – ответила Маша. – До встречи, целуй маму! Пусть поправляется.

– До встречи, Мань, – сказал отец и повесил трубку.

Не успела Маша снять пуховик, как телефон затрещал вновь. Сняла трубку.

– Хай, цыпа крокодиловна! С днюхой тебя! – так выражаться позволяла себе только Карина.

– Мерси, железная Тыква, – отозвалась Маша.

– Что значит железная? – весело возмутилась Зацепина. – Кстати, тридцатник, я тебе скажу, это возраст. Всё, милая, детство кончилось.

– Умеешь ты порадовать, – вздохнула Маша. – Кстати, что с Терпиловым? Не звонит, не пишет. Он там ещё не утопился?

– Я тебя умоляю! Носится твой Вадя, как ужаленный в попу конь, передаёт дела. Я, кстати, Самарина беру к себе нопом. Говорят, он ничего. И со связями. Это правда?

– Каким ещё нопом? – не поняла Маша.

– Ну, начальником отдела продаж, бестолковая моя подруга. Так он вменяемый?

– Вполне, – ответила Маша. – А как же Терпилов?

– Вот он дался тебе! – огрызнулась Карина. – Я, между прочим, все его долги взяла на себя. Плюс разнесчастные кактусы нужно куда-то распихать. Ты хоть представляешь, сколько их там?! Твой Вадик в реальном шоколаде. Почти. Пусть гол, но чист перед законом и кредиторами. Он, кстати, лучше тебя это понимает. Не устаёт благодарить. Слушай, ты сейчас навела меня на одну мысль… С меня шампанское!

– На какую мысль я тебя навела? – снова не поняла Маша.

– Возьму-ка я Терпилова специалистом по связям с общественностью, – Зацепина выдержала паузу. – Да, да, да! По деликатным, скажем, связям. С определёнными категориями общественности.

– Фу, какая гадость, – рассмеялась Маша, и, переменив тему, поинтересовалась: – Ты на выставку-то придёшь?

– На какую выставку, киса? – теперь удивилась Карина.

– Ты что, не слышала? На мою! Персональную! – воскликнула Маша.

– Да ты что, в натуре?! Открылась твоя выставка? Ну ты, мать, и слониха! Я тебя обожаю, Машенция! Когда? Где?

– Сегодня в три в галерее Антона Мамаева, адрес…

– Ой, знаю я адрес, – перебила Тыква. – Буду. Короче, чувствую, что одной бутылкой я сегодня не отделаюсь. С меня банкет, подруга. Сейчас же звякну Родине и обо всем договорюсь.

– Вы разве с ним знакомы?

– И давно, заметь. Мы, между прочим, со всеми знакомы. В общем, жди. К трём появлюсь. Или даже раньше.

– С нетерпением! – обрадовалась Маша, но свойство Карининого характера додумывать мысли по ходу разговора, принесло очередной плод:

– Нет, переиграем, – заговорила она тоном, не терпящим возражений. – Ты ж сегодня королева бала, так? Пришлю за тобой машину, а сама подгребу позже. Ко скольки карету подавать?

Маша не хотела никаких карет, но прекрасно понимала, что с Тыквой спорить бесполезно. Всё равно та сделает по-своему. Поэтому просто ответила:

– К половине второго, можно?

– Договорились, цыпа. Записываем: в тринадцать-тридцать лимузин к парадному подъезду Марии Борисовны…

– Карина!