Тем, кто ещё верит

– несмотря и вопреки

Не плачь, Маша, я здесь,

Не плачь – солнце взойдёт,

Не прячь от Бога глаза, а то, как он найдёт нас?

Небесный град Иерусалим

Горит сквозь холод и лёд

И вот он стоит вокруг нас и ждёт нас…

И ждёт нас.

Борис Гребенщиков

Маша вполне отдавала отчёт в том, что ведёт себя глупо, но до сих пор жутко сердилась на Поля Гогена. Дело состояло в следующем: знаменитый художник приходил к ней во сне ещё в самом начале марта. Тогда гуру совершенно бесцеремонным образом сгрёб со стола несколько альбомов с её работами, сложил их в клеёнчатый коричневый портфель без ручки и, взяв сие бесформенное вместилище под мышку, откланялся, предварительно обещав вернуться для оглашения вердикта. И вот на дворе уже ноябрь, а Гоген до сих пор не объявлялся. Ну, знаете, так приличные люди не поступают!

Естественно, всё это ужасно бессмысленно. Или просто глупо. Кто, скажите, из нормальных людей будет ждать от персонажей собственных снов выполнения каких-либо обязательств?

Вот тут-то мы и подходим к главному: а не сошла ли с ума героиня нашего будущего повестования? Ответить на поставленный животрепещущий вопрос можно, конечно же, как положительно, так и отрицательно, но просим вас – не торопитесь делать однозначных выводов, пока не узнаете подробностей этой удивительной истории, произошедшей в ныне совершенно обычном, хоть и довольно большом северном городе. Итак…

Итак, Маша Терпилова до двадцати шести лет была личностью настолько заурядной и невыдающейся, насколько это возможно в принципе. Но это её ничуточки не смущало. До определённого момента всё в жизни складывалось более или менее удачно. Без проблем окончила школу, поступила на филфак университета и, получив через мучительные пять лет стандартный диплом синего цвета, через пару недель уже работала в солидной торговой фирме секретарём-референтом коммерческого директора, за которого спустя пару месяцев и вышла замуж.

По прошествии следующих трёх лет Маша с опостылевшим супругом развелась, с нелюбимой работы уволилась и засела в четырёх стенах малогабаритной съёмной квартиры без любви, денег и всяких видов на будущее.

Однажды, бесцельно гуляя по городу, Терпилова зашла в книжный магазин, и, прохаживаясь меж высоких зарослей стеллажей, забрела в показательно-деловой отдел «Литература для бизнеса», где на нижней полке самого дальнего стенда обнаружила прелюбопытнейший альбомчик. Как подобное безобразие могло попасть сюда, никто из продавцов не знал, и уже потом, после Машиного ухода, уважаемые возлелитературные дамы ещё некоторое время посмеивались над нелепым изданием, нашедшем временный приют в столь серьёзном разделе их авторитетного магазина.

Тем временем наша героиня покинула интеллектуально-торговое заведение, свернула с улицы в ближайший скверик и уселась на лавочку. Погода к моционам вполне располагала – июль в том году выдался отнюдь не жарким, но и не дождливым. Вытащив из сумочки даровой альбом и взглянув на обложку, Маша невольно улыбнулась. Под названием серии – «Иллюстрированная библиотечка Бывшего (менеджера)» – ярко-красными буквами горело заглавие – «Война в офисе, или Кто ударил шефа карьерной лестницей?» Само же издание представляло собой вполне безобидный карикатурный комикс, но придуманный и нарисованный с такими эмоциями и чувствами, что вызвал в девушке не только искренний восторг, но и вполне ожидаемую от столь заскучавшей в последнее время натуры ответную реакцию, а именно – Маша Терпилова решила без остатка посвятить себя живописи. Ну, если быть до конца откровенными, не совсем живописи, а рисованию. Комиксов.

Тогда она даже не думала, есть ли у неё способности к рисунку, хватит ли воображения, чтобы придумывать сюжеты. Но мысль, случайно застрявшая в голове, до того разбередила серое вещество мозга, что очнулась Маша года через четыре, когда на письменном столе уже высилась полуметровая стопка школьных альбомов, заполненных удивительными историями в не менее изумительных картинках.

Талант рисовальщицы обнаружился у Маши как-то сразу, словно некто невидимый и всемогущий исполнил её заветное желание. Это превращение действительно выглядело весьма необычным, ведь в школе девочка не отличалась даже малыми способностями к изобразительному искусству и имела по предмету твёрдую «цифру три», как назвал единственную «удовлетворительную» оценку в её аттестате отец. Зато насчёт сюжетов проблем не возникало. Богатое природное воображение плюс пятилетка высшего филфака с бесконечными сочинениями на темы заданные и свободные расчистили в Машиной голове пространство достаточно широкое и многоуровневое, чтобы там могла свободно разгуляться буйная и неукротимая госпожа Фантазия. Кроме того, как только начинающая художница принялась за свои первые экзерсисы, ей стали сниться такие сны, что девушке порой казалось – настоящая, яркая и насыщенная событиями жизнь струится в них, а вовсе не после пробуждения в унылой ежедневной реальности серого северного мегаполиса, залитого по крыши многоэтажек концентрированной серной кислотой житейских проблем и плотно закупоренного автомобильными пробками.

Как бы то ни было, но Машины сны являлись мощным источником её вдохновения. Тот же факт, что они постепенно начали замещать в существовании художницы суровую действительность, нисколько не огорчал. Сидя за письменным столом в крохотной однокомнатной клетке одного из домов старой части Васильевского острова, девушка постепенно отрешалась от мира. Выходила на улицу только с целью посетить магазин и купить самое необходимое. Перестала смотреть телевизор и читать книги, забыла старых подружек, а также ухажёров, которые было появились после развода.

Машины комиксы никто не издавал, и поначалу такое положение дел её безумно нервировало. Ещё бы! Все художники, с которыми она перезнакомилась во время периода хождения по издательствам, в один голос твердили о необычайном таланте рисовальщицы и оригинальном самобытном стиле работ. Однако прагматичные редактора – люди, которых переубедить порой сложнее, чем приготовить изысканный деликатес из перловой крупы – альбомы просматривали бегло, иногда неискренне улыбались и максимум, что могли предложить – это набросать пару политических карикатур (если разговор касался газеты) или проиллюстрировать какую-нибудь затрапезную брошюрку о болях в суставах или дивном процессе разложения печени. Впрочем, у подобных предложений была и положительная сторона – денег на прокорм и оплату жилья с таких халтур вполне хватало, поэтому острой необходимости устраиваться на постоянную работу не возникало.

Хорошо ещё, что родители обитали отдельно, а то мать – женщина вполне традиционных взглядов – сжила бы Машу со свету своими нравоучениями. Даже в те редкие дни, когда дочь, скорее из вежливости, чем от большого желания увидеться, навещала стариков, живших во внушительном доме сталинской эпохи близ Кировского завода, гневные тирады матери, что не желала примириться с выбором дочери отнюдь не восьмичасового рабочего дня в офисе или где-то там ещё, неуклонно разрушали и так уже достаточно хрупкие отношения. Отец, конечно, робко заступался за единственное чадо, пусть даже и непутёвое, но благородными сими порывами лишь переводил огонь на себя, после чего неделю мучился адской мигренью.

Маша прекрасно понимала, что мать выводило из себя не столько дочкино упорное нежелание устроиться на постоянную работу, сколько известная неопределённость и отсутствие популярной ныне стабильности в самом образе жизни непутёвого ребёнка. Кроме прочего, отсутствие собственных зятя и внуков (тогда как у подруг с сим «счастливым комплектом» всё было в полном порядке) буквально взрывало пожилую даму изнутри. Да ещё и Терпилов, будь он неладен, постоянно подливал масла в огонь.