Как это часто случается, пока Маша была замужем, Вадим ненавидел экспрессивную тёщу лютой ненавистью, а спокойного и вполне миролюбивого тестя откровенно презирал. Но стоило молодой семье распасться, как бывшие враги стали лучшими друзьями и верными союзниками в деле возвращения блудной дочери на путь, по их разумению, истинный.

Машу Терпилов раздражал подобно прыщику глубоко в носу – и чешется, и выдавить проблематично. Дело в том, что на поверку бывший муж оказался типом двуличным и морально нечистоплотным, способным на любую низость. Короче, связываться с ним – себе дороже. Маша понимала, что, пуская Вадима в личное пространство, наступает на горло собственной песне, но грубо выставить подлеца не решалась. Она с детства не выносила насилия, однако была чужда и лицемерия – никому не старалась понравиться любой ценой, ни на кого никогда не клеветала, не сплетничала, не завидовала и не радовалась чужим неприятностям. Наверное, поэтому её никогда и нигде особо не любили (или просто не замечали). Но и не ненавидели. Что, впрочем, тоже неплохо.

В старших классах многие девчонки обзавелись прыщавыми кавалерами и таскались по дискотекам, а юная Маша сидела дома и читала далеко не любовную прозу – готовилась поступать в университет. Когда же стала студенткой, то дни напролёт просиживала в библиотеке, штудируя толстые и бесконечные скучные монографии, при этом звёзд с неба не хватала и слыла среди преподавателей трудолюбивой посредственностью. У большинства однокурсниц всё получалось с полпинка – времени хватало и на развлечения, и на учёбу, но наша героиня теряла зрение над нечитабельными фолиантами и чувствовала, что настоящая жизнь обходит её по дальней кривой. Временами было, конечно, жутко обидно, когда накануне просидев в библиотеке до самого закрытия, на экзамене Маша получала не очень твёрдое «хор», а какая-нибудь Аня Михайлова, явившаяся на испытание прямиком из ночного клуба и пролиставшая на подоконнике Машины же конспекты, выходила из аудитории с отметкой «отл» в облитой коктейлем зачётке. Но чёрной зависти не возникало и тогда. Поэтому девки хоть и посмеивались в кулачок над своей зубрилкой-однокурсницей, относились к ней по-человечески и старались от нечего делать не обижать.

Так вышло, что до окончания университета у Марии не случилось ни одного любовного приключения. И Терпилов, бывший старшим совладельцем фирмы, в которую через пару недель после выпускного вечера пришла по объявлению наша Маша, сразу положил свой масляный глаз на нецелованую дурочку. Он был старше вчерашней студентки лет на пятнадцать и, начиная бизнес в теперь уже давние времена «джинсовых» кооперативов, научился неплохо разбираться в людях. Вадим ещё на собеседовании понял, что из Маши с её трудолюбием, усердием и удивительным природным обаянием (да, да, он и его разглядел!) выйдет не только прекрасный референт, но и жена получится, о которой другие могли бы только мечтать.

До встречи с Терпиловым Маша всегда себя считала некрасивой. Слишком маленькая, слишком худенькая, вся какая-то не яркая, да ещё и в дешёвых очках, купленных взамен разбившимся в подземном переходе. Честно говоря, она если и думала о замужестве, то как о категории отвлечённой и сомнительно перспективной.

Терпилов же, решив приударить за Машей, изменил её внешность и самооценку до неузнаваемости, действуя при этом профессионально, тонко и тактично, хоть и классически-банально. То он как бы невзначай проливал ей на костюм чернила для картриджа, и, рассыпавшись в извинениях за собственную неуклюжесть, вёз в Гостинку или Пассаж и выбирал такую пару взамен испорченной (но – по его же словам – не более), что Маша, стоя в примерочной и глядя в зеркало не то что себя не узнавала, а неожиданно и, наверное, впервые в жизни, начинала себе же нравиться. А то, празднуя в офисе день рождения фирмы, Вадим, открывая шампанское, «совершенно случайно» выплёскивал новенькой секретарше на голову добрых полбутылки липкой шипучки, чем портил с таким старанием наведённый начес. Можно, впрочем, и не говорить о том, что случилось дальше, но, выйдя из салона одного из самых модных тогда стилистов, Маша ощущала себя если не королевой, то, без всякого сомнения, маркизой ангелов…

Опытный ловелас Терпилов каждое утро приветствовал свою помощницу изысканными (как ей тогда казалось) комплиментами, всегда одобрял выполненную ею работу, буквально гнал из офиса, если Маша хотела задержаться после трудового дня, чтобы закончить дела.

– Завтра, Мария Борисовна! Закончите завтра! Неужели у столь привлекательной барышни нет дел поважнее этих скучных писем? В жизни не поверю. Выключайте, говорю вам, компьютер и идите! – он всегда обращался к ней на «вы» и только по имени-отчеству.

Как и следовало ожидать, дурочка в расставленные силки попалась. Она, такая неискушённая в амурных делах, не смогла устоять пред примитивными чарами первого же обольстителя, который обратил на неё внимание.

Впрочем, мы слишком увлеклись, пересказывая историю очередной Золушки. Подобных хватит всем любителям и без нашей, стоит лишь не полениться заглянуть на ближайший книжный развал или просто включить телевизор. Уж чего-чего, а слезоточивым сериалам места в эфирной сетке каналы выделяют предостаточно.

Но вот прошло три года семейной жизни, и Маша готова была считать каждый из них за два. Терпилов, оказавшийся при внимательном и скрупулёзном осмотре безудержным гулякой плюс раздражительным нытиком, остался в прошлом. А наша героиня, получившая очередной штамп в паспорт, переступила порог крохотной арендованной квартирки, которую недорого сдавала хорошая знакомая матери, и в первый раз за достаточно серьёзный промежуток времени вновь почувствовала себя человеком.

Должно быть, впервые за последние годы Маша сидела за письменным столом, и в голове её не было ни единой мысли. Закончив иллюстрировать карманное издание для хиромантов-«чайников», она планировала начать сегодня же рисовать комикс про девушку, которая живёт воображаемыми событиями. Короче, про себя.

Но, как это часто случается, про себя абсолютно ничего не придумывалось. Те без малого тридцать лет, которые пробежали с момента рождения, не очень-то изобиловали приключениями (мягко говоря), а уж о каких-то мечтах и желаниях говорить не приходилось совсем. Да, как это странно ни прозвучит, Маша практически разучилась мечтать. Рисуя комиксы, она не представляла себя их главной героиней, а своих знакомых прочими персонажами, как это было в первые годы. Что-то безвозвратно ушло. Но что? И как это – ЭТО ЧТО – можно вернуть?

Маша откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Темень и глухой рокот автомобилей за окном. Раньше она могла заставить себя расслабиться, а потом крепко зажмуриться. И тогда начинала видеть фантастические образы, возникавшие из светящихся звёздочек и разноцветных кругов. Порой эти картинки ложились на бумагу и становились эскизами к будущим рисованным историям, иногда улетали в неизвестность, оставляя за собой искрящийся след в Машиных мыслях. Или не оставляя. Впрочем, не важно. Главное, что ТАМ всегда что-то менялось и двигалось. Сегодня же глухая темень осталась безучастной к настойчивым Машиным призывам. Чёрт! Да что же происходит-то?

И тут художница припомнила, что ей уже целую неделю ничего не снится.

Стало страшно.

Маша усилием воли стряхнула с себя оцепенение, несколько раз моргнула и, резко встав на ноги, опрокинула стул. В висках застучало от нервного напряжения, кисти рук свело болезненной судорогой.

Главное – не паниковать. Спокойно, девочка, вот так. Расслабься, ты просто устала. Очень, очень, очень устала. Такое иногда случается. Успокойся, Машка. Тише. Переутомилась немножко, вот и всё. Отдохни. Просто хорошо отдохни…

Самовнушение помогло – судорога отпустила. Но всё тело охватила нестерпимая слабость. Маша на ватных ногах доплелась до дивана и в изнеможении повалилась прямо на раскиданные по покрывалу иллюстрации для «Хиромантии». Сил их убрать просто не нашлось.