— Ах ты, избавительница моя! — сказала Василиса куколке. — Ты меня от беды отвела.

— Тебе осталось только обед состряпать, — отвечала куколка, влезая в карман Василисы, — состряпай и отдыхай на здоровье!

К вечеру Василиса собрала на стол и ждет бабу-ягу. Начало смеркаться, мелькнул за воротами черный всадник — совсем стемнело, только светились глаза у черепов. Затрещали деревья, захрустели листья — идет баба-яга. Василиса встретила ее.

— Все ли сделано? — спрашивает яга.

— Осмотри сама, бабушка!

Баба-яга все осмотрела и сказала:

— Ну хорошо, — потом крикнула: — Верные мои слуги, смелите мою пшеницу!

Явились три пары рук, схватили пшеницу и унесли.

Баба-яга наелась, стала ложиться спать и приказывает Василисе:

— Завтра сделай то же самое, что и нынче, да сверх того возьми из закрома мак, перебери его по зернышку да очисти от земли!

Сказала старуха, повернулась к стенке и захрапела, а Василиса принялась выспрашивать свою куколку. Куколка промолвила ей по-вчерашнему:

— Ложись спать. Утро вечера мудренее, все будет сделано.

Наутро баба-яга опять уехала со двора, а Василиса с куколкой всю работу справили.

Старуха воротилась, осмотрела все и крикнула:

— Верные мои слуги, сердечные други, выжмите из мака масло!

Явились три пары рук, схватили мак и унесли. Баба-яга села ужинать. Она ест, а Василиса стоит молча.

— Что же ты ничего не говоришь со мною? — сказала баба-яга. — Стоишь как немая!

— Коли позволишь, я стану спрашивать.

— Спрашивай! Только не всякий вопрос к добру ведет: много будешь знать — скоро состаришься.

— Я хочу спросить тебя, бабушка, только о том, что видела: когда я шла к тебе, меня обогнал всадник — сам белый, в белой одежде и на белом коне. Кто он такой?

— Это день мой ясный! — отвечала баба-яга.

— Потом обогнал меня другой всадник — сам красный, в красной одежде и на красном коне. Кто он такой?

— Это солнышко мое красное!

— А черный всадник, что обогнал меня у самых ворот?

— Это ночь моя темная!

Василиса вспомнила о трех парах рук и молчала.

— Что же ты еще не спрашиваешь? — молвила баба-яга.

— Будет с меня и этого; сама же ты, бабушка, сказала, что много узнаешь — скоро состаришься.

— Хорошо, — сказала баба-яга, — что ты спрашиваешь только о том, что видела за двором, а не во дворе. Я не люблю, чтоб у меня сор из избы выносили. Теперь я тебя спрошу: как успеваешь ты исполнять заданные тебе работы?

— Мне помогает подарок моей матери, — отвечала Василиса.

— Так вот что! Убирайся же ты от меня!

Вытащила она Василису из горницы и вытолкала за ворота, потом сняла с забора один череп с горящими глазами, воткнула его на палку, отдала Василисе и сказала:

— Вот тебе огонь для мачехиных дочек, возьми его и неси домой.

Бегом пустилась Василиса при свете черепа, который погас только с наступлением утра, и, наконец, к вечеру другого дня добралась до своего дома.

Подходя к воротам, она хотела было бросить череп. «Верно, дома, — думает себе, — уж больше не нуждаются».

Но вдруг послышался глухой голос из черепа:

— Не бросай меня, неси к мачехе!

Она взглянула на дом мачехи и, не видя ни в одном окне огонька, решилась идти туда с черепом.

Впервые встретили ее ласково и рассказали, что с той минуты, как она ушла, огня в доме не было: сами высечь никак не могли, а который огонь приносили от соседей, тот погасал, как только входили с ним в горницу.

— Авось твой огонь будет держаться, — сказала мачеха.

Внесли череп в горницу, а глаза из черепа так и глядят на мачеху и ее дочерей, так и жгут. Те было прятаться, но, куда бросятся, глаза всюду за ними так и следят; к утру совсем сожгло их в уголь; одной Василисы не тронуло.

Поутру Василиса зарыла череп в землю, заперла дом на ключ, пошла в город, попросилась на житье к одной безродной старушке. Живет себе и поджидает отца. Вот как-то говорит она старушке:

— Скучно мне сидеть без дела, бабушка! Сходи купи самого лучшего льну, я хоть прясть буду.

Старушка купила льну, Василиса уселась прясть, работа у нее так и горит, и пряжа выходит ровная да тонкая, как волосок. Набралось пряжи много, пора бы и за тканье приниматься, да таких бёрд[34] не найдут, чтобы годились на Василисину пряжу, никто и сделать-то не берется. Василиса стала просить свою куколку, та за единую ночь приготовила славный стан.

К концу зимы и полотно выткано, да такое тонкое, что сквозь иглу вместо нитки продеть можно. Весною полотно выбелили, и Василиса говорит старухе:

— Продай, бабушка, это полотно, а деньги возьми себе.

Старуха взглянула на товар и ахнула:

— Нет, дитятко, такого полотна, кроме царя, носить некому: понесу во дворец.

Пошла старуха к царским палатам, да все мимо окон похаживает. Царь увидал и спросил:

— Что тебе, старушка, надобно?

— Ваше царское величество, — отвечает старуха, — я принесла диковинный товар; никому, окромя тебя, и показать не хочу.

Царь приказал впустить к себе старуху и, как увидал полотно, вздивовался.

— Что хочешь за него? — спросил царь.

— Ему цены нет, царь-батюшка, я тебе в дар принесла.

Поблагодарил царь и отпустил старуху с подарками.

Стали царю из того полотна сорочки кроить, покроили, да нигде не могли найти швеи, которая взялась бы их сработать. Долго искали; наконец царь позвал старуху и сказал ей:

— Умела ты напрясть и соткать такое полотно, умей из него и сорочки сшить.

— Не я, государь, пряла и не я ткала, это работа красной девицы.

— Ну пусть она и сорочки сошьет!

Воротилась старушка домой и рассказала обо всем Василисе, а девица в ответ:

— Я знала, что эта работа моих рук не минует.

Заперлась в свою горницу, принялась за работу. Шила она не покладаючи рук, и скоро дюжина сорочек была готова.

Старуха понесла к царю сорочки, а Василиса умылась, причесалась, оделась и села под окном.

Сидит себе и ждет, что будет. Видит, на двор к старухе идет царский слуга, вошел в горницу и говорит:

— Царь-государь хочет видеть искусницу, что работала ему сорочки, и наградить ее из своих рук.

Пошла Василиса и явилась пред светлые царские очи.

Как увидал царь Василису Прекрасную, так и влюбился в нее без памяти.

— Нет, моя красавица, не расстанусь я с тобою, будь ты моею женою.

Тут взял царь Василису Прекрасную за белые руки, посадил ее подле себя, да в тот же день и свадебку сыграли.

Вскоре воротился и отец Василисы, порадовался ее счастливой судьбе и остался жить при дочери. Старушку Василиса взяла во дворец, а куколку по конец жизни своей всегда носила при себе.

МЕДНОЕ, СЕРЕБРЯНОЕ И ЗОЛОТОЕ ЦАРСТВА

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. У него была жена Настасья — золотая коса и три сына: Петр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич.

Пошла раз царица со своими мамушками и нянюшками прогуляться по саду. Вдруг поднялся сильный Вихрь, подхватил царицу и унес неведомо куда. Царь запечалился, закручинился, да не знает, как ему быть.

Вот подросли царевичи, он им и говорит:

— Дети мои любезные, кто из вас поедет свою мать искать?

Собрались два старших сына и поехали.

И год их нет, и другой их нет, вот и третий год начинается… Стал Иван-царевич батюшку просить:

— Отпусти меня, отец, матушку поискать, про старших братьев разузнать.

— Нет, — говорит царь, — один ты у меня остался, не покидай меня, старика.

А Иван-царевич отвечает:

— Все равно, позволишь — уйду, и не позволишь — уйду.

Что тут делать?

Отпустил его царь.

Оседлал Иван-царевич своего доброго коня и в путь отправился.

Ехал-ехал… Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.