— Я хочу, чтобы вам было хорошо только со мной… — дрогнувшим голосом сказал тот, глядя Персивалю в глаза.
— Мы обсудим это в другой раз, — сказал Грейвз. — Сейчас я хочу поговорить о том, что случилось вчера. О том, что ты напал на меня.
Криденс потупился.
— Это была твоя ошибка, — спокойно сказал Грейвз. — Я сказал тебе накануне — говори со мной. Приходи и рассказывай, если тебе грустно, если тебя что-то тревожит, если что-то происходит с тобой. Ты помнишь?..
— Да, сэр, — тихо ответил тот.
— Но ты не пришёл.
— Я не знал… как сказать, что я скучаю без вас. Это было так… трудно…
— А напасть на меня было легко?.. — спросил Грейвз.
Криденс опустил голову.
— Я… я не знал, что делать… простите…
— Ты прекрасно знал, что делать, Криденс, — спокойно сказал тот. — Например, прийти ко мне и сказать: «мне грустно с тех пор, как вы больше не целуете меня». Или сказать: «я скучаю по вашим рукам». Вместо этого ты замкнулся. Тебе проще было попытаться убить меня, чем сказать несколько слов.
— Я… я боялся, что вы…
— Я — не Мэри Лу, — оборвал его Грейвз. — Запомни, Криденс. Если ты придёшь ко мне, чтобы поговорить, чтобы спросить или что-то рассказать — я выслушаю тебя. Я всегда был к тебе внимателен. Или нет?..
— Вы были, сэр, — торопливо ответил тот.
— Обещай, что ты будешь со мной разговаривать, — потребовал Грейвз. — Даже если тебе страшно. Приходи ко мне. Говори со мной. Если ты не будешь этого делать, рано или поздно всё повторится. Я не могу угадывать, что творится в твоей голове. Если ты не скажешь сам — я могу никогда не узнать, что ты думаешь.
— Я буду говорить, сэр, — тот поднял глаза с прерывистым вздохом. — Простите, сэр… Я буду…
— Хорошо, — сказал Грейвз, потёр лоб пальцами.
Он устал от разговора. Устал от необходимости раз за разом ставить мальчишку на место. Криденс был не так прост. Теперь он умел упрямиться… злиться. Требовать. Можно было бы похвалить себя за успех, но Грейвз понимал, что это только начало. Теперь придётся справляться с этой проснувшейся мощью, которая научилась говорить «я хочу», и больше не желает слышать «тебе нельзя». Это ещё не успех. Это начало тяжёлой и долгой дороги.
— Вот ещё что, — устало сказал Грейвз. — Ты сравнил меня с Гриндевальдом.
— Я… я не хотел…
— Ты хотел, — спокойно сказал Персиваль. — Да, это правда — мне нужна твоя сила. Я сам сказал об этом тебе. Но это не вся правда.
Он дотянулся до его волос, погладил, позволяя кончикам пальцев мягко скользнуть под гладкие густые пряди.
— Я привязался к тебе, — тихо сказал он. — Ты мне дорог.
Криденс судорожно вдохнул, раскрыв губы.
— Да, мне нужна твоя сила, — негромко сказал Грейвз. — Но ты не владеешь ею. И если ты не научишься ею управлять, если ты в гневе или страхе нападёшь на кого-то другого — люди снова пойдут против тебя. В прошлый раз сколько их было?.. Десять?.. Они почти убили тебя. В следующий раз может быть сто. Многие сейчас объединяются против Гриндевальда. Точно так же они объединятся против тебя.
Он ерошил густые волосы, чувствуя, как в тело очень медленно начинает возвращаться тепло.
— Ты сильнее любого волшебника, Криденс, — негромко сказал Грейвз. — Сильнее десяти волшебников. Но ты не сильнее всего мира. Если ты пойдёшь против него, однажды он уничтожит тебя. Так что ты должен учиться. Больше никаких отговорок.
— Да, сэр, — тихо сказал тот.
Они сидели молча. За окнами постепенно мерк закат. Криденс смотрел на небо, привалившись тяжёлой головой к колену Грейвза. Тот прикрыл глаза от усталости. Разговор получился долгим. И, кажется, он получился. Хотя только время могло показать, насколько Грейвз был прав и насколько твёрдо он держал Криденса в своей воле.
— Несколько дней ты будешь заниматься сам, — сказал Персиваль. — Вот твоё задание на завтра. Найди в своей энциклопедии двенадцать первых авроров и выучи историю каждого. Расскажешь мне наизусть.
— Да, сэр, — сказал Криденс.
— Теперь иди. И подумай обо всём, о чём мы говорили.
— Сэр, — тот выпрямился, но не торопился встать, глядя на Грейвза. — Можно мне поцеловать вас?..
Грейвз наклонился к нему, легко прикоснулся к губам, с готовностью открывшимся навстречу, и отстранился.
— Нет, — сказал он, погладив Криденса по щеке. — Иди.
========== 05 ==========
Он проснулся от чужого взгляда. Это было неприятное щекотное чувство, гнездившееся где-то под затылком, волнами холодных мурашек расходящееся по спине, приподнимающее волосы на загривке. Может, это был новый кошмар. Повернёшься — а там лежит дружище Геллерт, ухмыляется бесцветными усами и смотрит. Раньше хоть в лесу на пеньке сидел, скотина. Обнаглел.
Грейвз решил не поворачиваться. Ну, хоть молчит, и на том спасибо. В прежних кошмарах не затыкался: Перси, расскажи мне то, Перси, расскажи мне это…
Он глубоко вздохнул, и сзади послышался какой-то шорох. Грейвз проснулся окончательно. Прислушался. Он лежал на краю кровати, на правом боку. За спиной кто-то был.
И это был не кошмар. Это вообще был не сон.
Кто-то был у него в спальне.
Лежал на его постели.
Кто?
Еле слышный шорох ткани повторился, за ним — затаённое дыхание.
Дыхание он узнал. Криденс.
Вот наглец, — устало подумал Грейвз, прикрывая глаза. — Что он себе позволяет?..
Значит, и в прошлую ночь это был не сон и не бредовое видение. «Спите, сэр. Я не уйду». Не уйдёт он. Нахал. Не уйдёт, а вылетит, как пробка из бутылки.
Грейвз подумал, что надо повернуться и выгнать паршивца. Придать лицу строгое выражение, встретиться с Криденсом взглядом, холодно спросить: «Кто разрешил тебе сюда лечь?» Тот, естественно ответит: «Никто». Тогда посмотреть на него сурово, нахмуриться, сказать: «Выйди отсюда немедленно, Криденс». Может, придётся выдержать короткий спор или пару умоляющих взглядов… Но это не страшно, он уже много раз это выдерживал…
Вот только сил брать себя в руки не было. Не осталось. Даже для того, чтобы выгнать Криденса. Который вёл себя возмутительно. Не было сил даже думать длинными фразами. Или связными. Или разумными. Или… птичьи перья.
Он закрыл глаза.
Пусть лежит. Ну, хотя бы не Гриндевальд. Давай поищем в этом хорошую сторону, Персиваль. Охамел, да. Зато волнуется. Сон охраняет. Жалко тебе, что ли? Даже делать ничего не нужно. Лежи и спи.
Ну, или не спи. Давай подождём, что он сделает. Так и будет сверлить взглядом? Или сам задремлет?..
В общем-то Грейвзу было всё равно. Глубинно, по-настоящему всё равно. Ему нечем было переживать и возмущаться. Он не мог найти сил, чтобы строго и жёстко выставить Криденса или даже сорваться на него, оттолкнуть, разозлиться… Он не мог найти сил, чтобы поискать силы. Он просто лежал, притворяясь спящим, потому что это было легче всего. И потому что на большее был не способен. Ему даже не было жаль, что он так расклеился. Он был опустошён до дна, до отупения. Наверное, если бы сейчас в спальню зашёл Гриндевальд и увёл Криденса за собой — Грейвз бы даже не встал.
Потом он услышал шелест ткани. Ощутил затылком живое тепло. Через минуту рука легла на его волосы, Криденс погладил их — тихо, чтобы не разбудить. Грейвз продолжал лежать, не двигаясь. У него не было сил даже для того, чтобы принять эту малость. Впустить, погреться в ней.
У него не было сил для того, чтобы повернуться и встретиться с ним взглядом. Позволить обнять себя, может быть, уткнуться к себе в шею, прильнуть всем телом… И плевать, что это неправильно, что Криденс не должен думать, что он прощён. Если бы оставалась хоть капелька воли, чтобы позвать его к себе, он бы позвал. Но даже капельки не было.
Он лежал, закрыв глаза. Чувствовал руку на волосах.
А ведь были друг с другом смелыми. Сейчас осталось только это — украдкой. Криденс пробрался к нему, прекрасно зная, что ему нельзя. Гладил, пытаясь выразить… что он там пытался выразить. Сочувствие, может быть. Раскаяние. Влюблённость. Неважно. А Грейвз только и мог, что тайком позволять ему быть здесь. И тайком позволять себе знать, что он здесь.
