Он попытался подтянуться выше и сесть, опираясь на обе руки — правая затряслась и подогнулась. Пришлось помогать себе только левой.

Троллье дерьмо.

Он откинулся на подушки, положил перебинтованную руку перед собой, задрал свободный рукав пижамы. Посмотрел на неё строго, будто от пристального взгляда она могла очнуться. Пошевелил пальцами. Те отозвались вяло и неохотно. Грейвз вздохнул. Шепотом позвал:

— Финли.

— Сэр?.. — тот возник возле кровати, сцепил пальцы у груди, с волнением глядя на Грейвза. Спросил тем же шепотом: — Вам что-нибудь нужно?..

— Да, — негромко сказал Грейвз. — Во-первых, спасибо, что вчера помог подлатать дом.

— Это моя работа, сэр…

— Не перебивай, — Грейвз поморщился, и эльф затих. — Во-вторых — Ньютон ещё здесь?

— Он с молодым мистером Криденсом, — сообщил тот.

— Хорошо. Скажи ему, пусть зайдёт.

Эльф кивнул и остался на месте, заискивающе хлопая глазами.

— Что?.. — спросил Грейвз.

— Как вы себя чувствуете?.. — шепотом спросил тот.

— Финли, — вздохнул Грейвз. — Если я не умер — значит, я чувствую себя хорошо. Вот скажи — я умер?..

— Нет, сэр, — испуганно отозвался тот.

— Вот видишь. Значит, со мной всё в порядке. Который час?

— П-половина третьего, — эльф медленно бледнел, будто его испугала сама мысль о том, что Грейвз не бессмертен.

— Хорошо. Я, пожалуй… — он выпрямился, спустил ноги вниз, чтобы встать и дойти до ванной комнаты, ощутил резкий приступ головокружения до темноты в глазах — и передумал вставать. — Я, пожалуй, побуду тут, — сказал он, будто у него был какой-то другой выбор.

— Я м-могу… — начал Финли.

— Что ты можешь?.. — с кривой усмешкой спросил Грейвз. — Добыть мне ночной горшок? Спасибо, я как-то обходился без них всю жизнь и не собираюсь начинать.

— Я м-могу аппарировать, — шепотом сказал тот. — С вами. Куда нужно.

Грейвз вздохнул, помедлил и протянул ему руку:

— Давай.

Путешествие до ванной комнаты и обратно стоило ему нового приступа озноба и холодной испарины. Зато никаких неудобств он больше не чувствовал.

— А теперь зови Ньютона, — велел он, забираясь обратно под одеяло и стараясь не стучать зубами.

— Да, сэр, — твёрдым шепотом, будто заговорщик, отозвался эльф, и исчез.

Грейвз прикрыл глаза, откидываясь на подушки. Вчера он надеялся, что отоспится — и ему станет лучше. Нет, не стало. Как бы даже не наоборот. Вчера он ещё как-то ковылял на своих двоих, пусть и опираясь на Ньюта, а сегодня не мог даже стоять, не держась за стенку. Очень хотелось надеяться, что завтра не станет ещё хуже.

Раньше Грейвзу всегда везло. Ему приходилось охотиться на гризли-оборотней. Однажды в Оклахоме завелась стая стикини, которые обожали вытаскивать человеческие сердца через рот — с ними он тоже справился. Как-то пришлось выслеживать в лесу вендиго — трёхметрового монстра с ледяным сердцем и когтями, способными проколоть череп, как бычий пузырь. Эта тварь питалась исключительно человеческим мясом, развешивая запасы к зиме на острых ветках деревьев. Вендиго, как никто другой, был мастером охоты. Он мог слышать тон стука сердца выбранной жертвы за много миль, он заманивал свежую еду к своей берлоге умело, искусно и неотвратимо. Сначала слышались странные звуки. То ли треск сухих веток, то ли шорох, то ли шепот, то ли мурлыканье. Потом мерещилось какое-то мелькание между деревьями, такое быстрое, что его было почти не разглядеть. Всматриваешься, вслушиваешься — тишина. Шаг вперёд — опять впереди что-то мелькнуло. Потом, когда казалось, что морок как будто исчез — вендиго с рёвом вырастал совсем рядом, огромный, тощий от неизбывного голода, тянул когтистые лапы…

После этой охоты Грейвз неделю валялся в госпитале, но на ноги встал.

И теперь должен.

— Персиваль?.. — Ньют сунул голову в приоткрытую дверь. Тот поманил к себе левой рукой:

— Заходите.

— Как вы себя чувствуете?.. — Ньют скользнул внутрь, прикрыл за собой дверь. Через плечо у него висела потрёпанная сумка-планшет военного образца.

— Сносно, — коротко ответил Грейвз. — Спасибо, что подождали, пока я проснусь.

— Покажите, насколько сносно, — тот присел на край постели, положил сумку у ног. Грейвз поморщился:

— Не сюда. Возьмите стул.

— Что, вы позволяете другому мужчине сесть к вам… — бодро начал Ньют, но глянул ему в лицо и осёкся. — Хорошо.

Он подвинул стул от окна, взял правую руку Грейвза, зубами дёрнул за узелок на запястье и начал разматывать бинт.

— Я задержусь на несколько дней, — сказал он, не поднимая глаз.

— Это лишнее.

— Персиваль, вы хотите остаться калекой? — сердито спросил Ньют. — Я всё ещё думаю, что в больнице Святого Мунго вам оказали бы должную помощь. Я присмотрю за Криденсом…

— Я. Несу. За него. Ответственность, — чётко сказал Грейвз. — И не собираюсь это обсуждать. Сделайте всё, что можете.

— Не надорвитесь, пока несёте, — буркнул тот, отбрасывая бинт на пол, и поворачивая его руку ладонью вверх.

Красная тонкая паутинка оплетала кожу от запястья до локтя. Словно рука разбилась, как сливочник из фарфорового сервиза, а потом её неудачно склеили, оставив трещины. Если отвлечься от того, что теперь Грейвз с трудом поднимал её до плеча и не мог сжать пальцы, это было по-своему даже красиво.

Он смотрел на свою ладонь и видел, как пальцы слегка подёргиваются сами по себе. Это был плохой знак.

— Я поднял кое-какие свои записи… — примирительно заговорил Ньют. — Про обскуров… И кое-что из медицины. Я не уверен, насколько это поможет. Я никогда не сталкивался с человеком, пережившим такое нападение… никто не сталкивался.

Он расстегнул сумку — та мгновенно трансфигурировалась в походный стол, на котором исходил паром котелок со знакомым запахом, в беспорядке лежали старые тетради с конспектами и свёрнутые чистые бинты.

— Шрамы останутся, — предупредил Ньют.

— Это меня не волнует, — сказал Грейвз. — Она плохо слушается.

— Удар обскура похож на… удар молнии, — сказал Ньют. — У вас много повреждений. Смотрите…

Он взял его ладонь в свою, коснулся палочкой — по коже пробежали голубоватые линии.

— Нервы задеты возле запястья, вот тут… — он обвел кончиком палочки линии, которые прерывисто мерцали. — Часть мышечной ткани обожжена здесь… Если бы это был обычный ожог, я бы дал вам подходящее средство. Но тут оно не поможет. Я попробую справиться, конечно, но…

— Если всё так, как вы говорите — в больнице мне не сделают лучше, — оборвал Грейвз. — Вы изучали обскуров и их возможности. У вас больше опыта. Так что сделайте, что можете, и не беспокойтесь об остальном. Я не жду чудес.

Ньют вздохнул, отпустил его руку и начал готовить новую перевязку. Он полоскал бинты в каком-то зелье, отжимал, зачаровывал — Грейвз особенно не всматривался.

Он катал в голове мысль, что может остаться калекой. Он и раньше рисковал собой, зная, что тело — это лишь инструмент. Тренированный, точный, надёжный инструмент. Да, он может сломаться — так бывает. Можно остаться без руки или без ноги, можно стать слепым, глухим, можно сойти с ума — это нормально, это такая работа. Знаешь, на что идёшь, когда получаешь лицензию на применение непростительных заклятий. То, с чем ты сталкиваешься по работе, иногда настолько ужасно, что другие и не помогут.

Но… это была работа.

Работа, за которую он получал почёт и уважение — деньги тоже, конечно, но деньги были вторичны, родительского состояния ему хватило бы на сто лет кутежей.

Он вставал перед чудовищем, зная, что оно такое, зная, что должен сразиться и победить, и если иногда его шкуру портил новый шрам, Грейвз об этом не волновался. Не лицо — и ладно. Хотя, наверное, со шрамами на лице он приобрёл бы особое мрачное очарование…

Это была работа.

Никогда раньше Грейвзу не было так… обидно?..

Да. Обидно.

Как будто зверюга, которую ты так долго кормил с рук, гладил, трепал по холке, шептал ей в ухо всякие нежности — взяла и оттяпала тебе пальцы просто потому, что ты посмотрел в другую сторону. Ни за что. Внезапно. Без предупреждения. Без предварительного рычания, без оскаленной морды, без признаков готовящейся атаки — только что ты гладил её по морде — секунда — и вот она стоит, пережёвывает твои пальцы и зыркает на тебя, будто это ты её обидел.