Отец кивнул. То, что Чарли проявлял такое рвение и наблюдательность в расследовании, не обещало ничего хорошего.

 — Их трое или четверо. Пришли с юга. Сейчас двигаются на запад. Хотя, возможно, просто пытаются сбить след. — Джаспер, как бывший военный, говорил кратко и по существу.

 — Элис, ты же обычно видишь чужаков, — Розали была явно обеспокоена. С удивлением я понял, что она тоже волнуется за Беллу.

 — Я видела одну из них, мельком, но она не направлялась ни в Форкс, ни в Сиэтл… — Эльф расстроенно просматривала картинки будущего, не находя в них чужаков:

 — Я даже не знаю за что зацепиться! Они, видимо, не слышали о нас. Не хотят посмотреть, познакомиться. Они просто путешествуют мимо… Вряд ли они знали о том, что эта территория наша.

Я знал, что в последние дни Элис пользовалась своим даром в свое удовольствие, не давая Джасперу даже шанса сделать ей сюрприз на годовщину, однако сказать ей в упрек это я не посмел. Я тоже подвел свою семью. Обычно именно я прочесывал территорию и был занят, считывая мысли окружающих, дабы никто не заподозрил нашу семью в чем-либо… В последнее же время я был занят лишь Беллой, которая была абсолютно неуязвима для моего дара, зато легко раскрывала тайны моей семьи.

 — Если они сунутся, мы их встретим и расскажем, что гадить тут не стоит, — Эмметт легкомысленно пожал плечами.

Брат был не против хорошей драки.

 — Я думаю, что нам всем нужно стать внимательнее, — отец обвел присутствующих серьезным взглядом. — Ни в коем случае нельзя разделяться так, как это случилось сегодня. Розали, Эсме, вы понимаете, что, даже если кочевников двое, вы бы не справились с ними при нападении? Тем более поодиночке. Пока мы не знаем их намерений, повторение сегодняшней ситуации считаю недопустимым.

Карлайл дождался согласных кивков от нас и продолжил:

 — Что касается Беллы, то, в связи с обстоятельствами, я хочу выставить на голосование вопрос ее осведомленности о нашей природе и действительной опасности, которую может таить для нее лес.

 — Я против! — Розали сверкнула глазами.

В ее мыслях я видел страх, что Белла не захочет с нами общаться после подобного. Она успела поговорить с Беллой о жизни, о детях, о медицине и прекрасно понимала отношение девушки к убийцам.

 — Я з… — Эмметт посмотрел на жену. — Ладно… Пожалуй, воздержусь… Цветочек знает и так достаточно. Вдруг она испугается и больше не будет издеваться над Эдвардом?

 — Я за, — Элис пожала плечами. — Мне надоело скрываться от нее и врать. То, как она легко приняла наши способности говорит в ее пользу.

 — Я против. Элис, конечно, видела, что рано или поздно Белла узнает наш секрет, но я бы хотел отложить этот момент как можно дальше, — Джаспер единственный, кто сейчас помнил о запрете Вольтури.

 — Я хочу, чтобы Белла стала одной из нас, — тихий голос Эсме резанул мне по сердцу.

Я с болью посмотрел на мать:

 — Нет, пожалуйста, мама… Я не хочу для нее подобного.

 — Значит, мнения разделились, — подвел итог Карлайл. Свой голос он отдал правде, но не стал относить его в большинство.

 — Даже зная правду, Белла бы не смогла повлиять на отца. — Напомнил я семье. — Я думаю, если предупредить ее об опасности, она не будет зря рисковать.

 — Ты снова откладываешь неизбежное, — фыркнула Элис. — Еще недавно ты верил, что у тебя хватит сил не признаться Белле в своих чувствах.

 — Что?! Ты признался?! — Роуз была возмущена.

 — Да, но она спала, — успокоила сестру наглая предсказательница. — Даже во сне Белла пообещала намылить ему шею.

 — Умница девочка, — хихикнула жена Эмметта.

 — Элис, больше никогда не подглядывай за Беллой ночью. Иначе мы очень крупно поссоримся, — я считал, что сестра перешла все мыслимые границы.

Это было слишком личным.

Мама с отцом поддержали меня, напомнив Элис о приличиях.

Согласовав график охоты так, чтобы свести к минимуму опасность, мы разбрелись кто куда. Конечно, мое место было рядом с Беллой.

…Миледи, нет, меня не проведёт

Ваш грозный взгляд и брови — чёрной тучей…

Ведь земляника сладкая растёт

Частенько под крапивой злой и жгучей…

— Уильям Шекспир

Белла

Мы сидели на тёплом песке, смотрели на опускающееся солнце, розовеющее море и молчали. На мне был белый длинный сарафан, а на запястьях позвякивали тонкие браслеты.

Как мы любили встречать закаты и рассветы вместе!

— Леш, помнишь, ты обещал, что, когда мы сюда приедем, ты расскажешь мне страшную легенду? — нарушила тишину я.

Муж посмотрел на меня долго, внимательно, взял за руку и поцеловал холодные пальцы.

— Что ж… Придётся рассказывать, ты же всегда держишь свои обещания?

Я закусила губу, зная, что в мелочах могу и схитрить, и Алексей, наверняка, помнит не один такой случай, а сейчас просто издевается над моим любопытством…

— Когда-то очень давно… На территории, ставшей позже Элладой, правил грозный и беспощадный царь, по имени которого греки позже взывали к богу войны. Он правил жесткой рукой и был прекрасным воином и полководцем. Знал каждого своего солдата по имени и знал, в чём тот хорош.

Я улыбнулась, опуская голову на плечо мужчины, чей голос завораживал. Я буквально видела всё наяву:

— Его армия была бесстрашна и непобедима, покуда несколько соседних народов не решили объединиться, чтобы смести сильного противника, разделив его земли и богатства. Узнав об том, что войско его в десятки раз меньше вражеского, царь пошёл к жрице жизни и смерти, что всегда предвещала ему победу.

Но в этот раз предсказательница и супруга не встретила его улыбкой.

— Почему ты грустишь, ясноокая?

— Потому что сегодня я в последний раз вижу тебя, супруг мой, — ответила ему та.

— Это не так, — уверенно возразил ей царь. — Твои боги ошиблись, мы не можем навсегда расстаться с тобой.

— Конечно, не можем, — с улыбкой согласилась жрица, которая, казалось, всегда знала ответ на любой вопрос.

— Тогда что мне сделать, чтобы снова победить, женщина? — спросил он её.

Жрица жизни и смерти знала, как спасти своего царя и его народ от поражения и рабства, но также знала и цену этой победы.

Помолчав, она попросила:

— Сорви для меня собственной рукой самый красивый плод с нашей яблони, и ты победишь всех своих врагов.

Подивился царь столь странному поручению, но и раньше слова жрицы оказывались пророческими. Он покорно пошёл в сад, чтобы сорвать самый красивый плод для своей супруги. Его друг и советник, увидев, как царь выходит из храма, кинулся тому в ноги, чтобы узнать, что предрекают воинам боги:

— Возрадуйся, жрица обещала мне лёгкую победу, если я сорву для неё самое красивое яблоко из нашего сада, — с улыбкой успокоил друга тот.

Советник удивился и пошёл за царём в сад.

Долго и придирчиво выбирал подарок его военачальник. Но вдруг увидел он гладкий, идеальный плод цвета губ своей царицы.

Но на той яблоне притаилась змея. Она укусила непобедимого воина, впрыснув яд в его кровь.

Советник подбежал к павшему другу и понял, что тот умирает: кожа у него побледнела, а под глазами поселились жуткие тени, сами же глаза налились кровью.

А рядом, за колонной, спокойно стояла та, что просила сорвать яблоко несокрушимого царя.

— Женщина! Скорее помоги супругу! Ты же умеешь лечить все раны, недуги, я видел, как ты вылечила простого воина от такой же раны! — взмолился советник, прижимая холодеющее тело содрогающегося царя.

Жрица не проронила ни слова, не сделала даже шага навстречу укушенному, просто, не отрываясь, смотрела на умирающего супруга. И, услышав последний удар отравленного сердца, друг царя всё понял: