Средний человек озабочен тем, как бы ему

убить время, человек же талантливый

стремится его использовать.

— Артур Шопенгауэр

Белла

Эти две недели пролетели стремительно. Почти так же стремительно, как мой первый день в компании близнецов.

С мистером Грином в тот же понедельник я имела серьёзный разговор. Мужчина предложил мне работу няней на любых условиях:

— Поймите, вы очень понравились моим детям. Я не мог найти управу на них с тех пор, как моя жена сбежала из нашего города, не желая вспоминать ни меня, ни близнецов…

— И с чего вы взяли, что я, дочь такой же сбежавшей, могу послужить вашим детям достойным примером? — мне польстило, что моим талантам оторвы заинтересовались на профессиональном уровне, но соглашаться на работу не спешила.

Наверное, я ещё хорошо помнила, что этот милый дяденька планировал меня подставить утром. Без моральной и материальной подготовки я бы с мальчиками вряд ли справилась.

— С того, что ваша мать взяла вас с собой и дала неплохое воспитание, насколько я могу судить… — директор внимательно изучал моё личное дело, а закончив, продолжил доброжелательным тоном:

— С моей стороны гарантирую любое содействие в школе… Когда я говорю «любое», я именно это и имею в виду, мисс Свон.

Я оценила серьёзное выражение лица мистера Грина, мысленно перекрестилась и предложила кандидатуру Аюши. Она, насколько мне известно, как раз заканчивала контракт с прошлой семьёй, у которых жила последние пять лет, и мечтала уехать из слишком шумного для её скромной натуры Нью-Йорка. Зарплата, которую предлагал директор, не уступала её прошлой, а история брошенных деток предсказуемо растопила золотое сердце моей милой Мери Поппинс.

Компромисс был найден, и я осталась братьям «подружкой», иногда заезжая к ним в гости.

Подготовка к празднику шла полным ходом, параллельно уточнялся план далёких, но таких желанных для многих весенних танцев, а я крутилась как белка в колесе, разрываясь между Форксом, резервацией квилетов и Сиэтлом.

В Форксе была школа, где Эрик припахал меня вести небольшую колонку в местной газете, назвав её в шутку «Разговоры с Белоснежкой». Никто не сбрасывал меня и с должности школьного фотографа, так что я часто носилась по школе с фотоаппаратом на шее, словно папарацци, увековечивая исторические или забавные моменты жизни школяров.

Возможно, если бы я не участвовала в организации школьных событий, я бы так не уставала, но я почувствовала какую-то гипертрофированную ответственность за этот Валентинов день.

Скупались цветы, готовились ленты, я лично забрала на почте посылку от мамы, где лежало моё белое платье, пуанты и крылышки, также я попросилась присутствовать на физкультуре, согласно своему расписанию, убивая этим двух зайцев: во-первых, я вспоминала детство и несложные балетные па, стараясь не напрягать руку, а во-вторых, присматривала за Бо.

К слову, с Квоном у нас сложились странные отношения. Все поголовно считали нас парой, я могла без всякого стеснения обнять его на людях или наоборот, он часто сопровождал меня куда бы то ни было, сидели мы вместе, не считая чёртовой биологии, где мистер Баннер, строгих правил, рассадил нас, вернув меня в лоно хмуро молчащего Каллена… Но мы парой не были. Просто в какой-то момент, в очередной раз подвозя меня до дома, Бо повернулся и внезапно спросил меня прямо:

— Белла, мы кто друг другу?

Сказать, что я растерялась, это ничего не сказать. Но когда я наконец заговорила, мой голос меня не подвел:

— Я не знаю. Тебя очень волнует неведение?

Квон улыбнулся мне открыто и мягко, а в его глазах не было ни намёка на фальшь:

— Ну, я-то знаю, что мы с тобой как минимум друзья.

Его слова заставили меня испытать настоящее облегчение.

— Что ж, это как минимум звучит неплохо. Зайдёшь на чай?

Этот день ничего не изменил в наших отношениях, и я была рада этому. Мы так же весело общались, понимая друг друга с полуслова, дурачились, ходили в гости, смотрели фильмы, мюзиклы, мультфильмы… Квон был в шоке, когда узнал, что я не смотрела диснеевскую «Красавицу и чудовище» и подкалывал меня, пока я не села смотреть с ним этот мультфильм.

— Ну, классно же?

— Та волшебница сделала этому принцу услугу, когда превратила его в это милое лохматое чудовище, Бо, — я скептически смотрела, как моя, по сути, тёзка, кружится в вальсе с парнем, которого лично я бы назвала противно смазливым. — А та милая чёрная метёлочка для пыли? Нет, ты таки видел, во что в конце превратилась эта метелочка? В швабру какую-то превратилась, которую в мультиках лучше детям не показывать… Какой возрастной рейтинг у этой истории? А как эта девочка-колокольчик взвалила на себя эту тушу мамонтёнка после драки с волками? Кстати, этот принц боится крови, как я понимаю? Почему он свалился как подкошенный от трёх царапин?

Бо хохотал до слёз, пока я с наигранным негодованием комментировала сказку. Мы вообще чертовски многое превращали в шутку.

Почти всё.

Но иногда мне приходилось быть серьёзной. Например, когда я приезжала в резервацию, чтобы проверить состояние пасеки, или когда решала, какой товар будет продаваться в новом магазине, а какой не будет. Нам повезло выкупить первый этаж здания как раз напротив той кофейни, где я пристрастилась к клубничному десерту. Попробовав его первый раз, Блэк-младший минут на пять впал в нирвану, а потом запросил добавки. Я не смогла отказать своему любимому сладкоежке.

Ремонт в магазине шёл полным ходом, а мне не терпелось посмотреть, как будет выглядеть понравившийся дизайн не на бумаге, а наяву. К слову, помощь с проектом и планировкой пришла, откуда не ждали. Ну, я так точно не ожидала подобного от миссис Каллен, с которой мы второй раз встретились, когда я сидела в больнице и ждала очереди на восстанавливающие процедуры для многострадальной руки. Я как раз обложилась журналами интерьера, которые с удивлением нашла на столике возле диванчика, пока шелест блестящих страниц не прервал знакомый голос приёмной матери Эдварда:

— Не думала, что они реально кому-нибудь пригодятся, — миссис Каллен улыбнулась и присела рядом со мной. — Здравствуй, Белла. Задумала делать ремонт?

Поздоровавшись, я объяснила женщине свою проблему. Конечно, можно было бы заказать проект у дизайнеров интерьера в Сиэтле, но мне хотелось, чтобы это они приходили в эту лавку за вдохновением, ну и товарами…

— Стиль «Прованс» тут не подойдёт, может быть, нечто подобное? — она пролистала журнал, чтобы показать мне интересную картинку.

Через пять минут общения, обсудив цветовую гамму, мебель, отделку я была готова расцеловать эту женщину. В тот же день, сразу после лечения, мы поехали с ней на место, где она сделала наброски. Вернулась я поздно, уставшая, но абсолютно счастливая. Мне кажется, что я даже во сне благодарила миссис Каллен…

Что до её приемных детей, то отношения в школе были натянутыми. Элис часто пыталась заговорить со мной, но разговоры я неизменно поддерживала в настороженно-вежливом тоне, отчего предсказательница куксилась, но не жаловалась, зная, что причин с ней держаться холодно у меня хоть отбавляй.

Роуз и Джаспер меня гордо игнорировали, в этом плане ничего не менялось. Эмметт мог игриво подмигнуть в коридоре, а как-то раз он пробил меня на смех, когда чудесно сыграл мима, которому в голову зарядил коварно слепленный снежок. Отгадать, кого он пародирует, не составляло труда, но у здоровяка были столь комично приподняты брови, что я не выдержала и расхохоталась, наверное, впервые за неделю оглянувшись на Эдварда.

Эдвард… В начале той недели до меня дошёл странный слух, который, честно говоря, сбил с толку. Одноклассницы открыто сочувствовали Каллену и говорили, что я коварная разлучница. Кого именно и с кем разлучила — я спрашивать не стала, пропустив информацию мимо ушей, но во время ланча как-то внезапно зашёл разговор о сексуальных меньшинствах, а меня спрашивали, будто специалиста. Когда я спросила о причинах подобного интереса, Майк, не ответив, задал встречный вопрос: