— Сущий пустяк, который тебе по зубам! — акулы и то приветливее улыбаются, чем знакомый незнакомец. От его улыбки холодный пот стекался вдоль позвоночника.

— Мое прошлое осталось в прошлом. Если вы об этом.

— Меня не интересует твое прошлое. Поверь, твоя прошлая деятельность меньше всего привлекла мое вниманием.

— Тогда я не понимаю, чего вы хотите от меня.

— Да? Действительно не понимаешь или прикидываешься непонимающим? Знаешь, я умею и практикую заставлять людей понимать меня с полувзгляда. И не всегда способы столь приятны, как, например, беседы! — мужчина склонил голову набок, докурил сигарету и затушил ее в банке из-под кофе. Сегодня утром я высыпал остатки из нее.

— Так получилось, что моя дочь тобою заинтересовалась, правда, упорно это отрицает. Но мы с тобою знаем, что если девушка говорит «нет» то на самом деле это звучит, как «да».

Я откинулся на стуле, почти скопировал позу собеседника, вызвав у него усмешку и хищный прищур. Значит действительно отец. Не соврала. Но решил еще раз уточнит.

— Действительно отец? — изогнул бровь, скрещивая руки на груди. Взгляд потяжелел и готов был меня тут же убить на месте. Поспешил пояснить. — Сейчас сложно разобраться кто кому приходится. Иногда молодые мальчики с пожилым женщинами далеко не родственники, как и девушки с мужчинами. Поверьте, я разное насмотрелся, работая в кафе официантом.

— Анна мне дочь.

— Я пока не понял смысла вашего прихода!

— У меня к тебе предложение, Фернандес, от которого ты не сможешь отказаться! — вновь закурил сигарету. Он наркоман никотиновый или это для образа? Судя по ухоженным рукам, с идеальной кожей, все же образ. Только где-то в глубине души понимал, что это положительный образ, за вежливым выражением лица скрывается далеко не положительный герой. Это можно было понять по уголкам глаз, по теням, которые там мелькали, по тому, как складывались губы в улыбку, и какой смысл был в этой улыбке. Я слишком хорошо знал таких людей. И притаившегося зверя, замаскированного под домашнюю собачку, тоже разглядел.

— Как ты понял, у меня дочь. Красивая, умница, но не приспособленная к реалям жизни! — его признание заставило вскинуть удивленно брови. Анна не создавала впечатление простушки. Я видел в ее глазах горький опыт прошлого. — Я хочу, чтобы ты оберегал мою девочку и ненавязчиво учил ее жизни.

— Сколько ей лет?

— Восемнадцать, — голубые глаза вспыхнули адским пламенем. Что-то вспомнил. Вспомнил то, что сильно разозлило. Затянулся и не спешил выдыхать. — После дня ее рождения и до сегодняшнего момента у Анны был не очень благополучный период! — говорил тихо, смотря на сигаретный дым, который выходил из ноздрей. Зрелище было сюрреалистическое. Как разъяренный бык.

— И что вы хотите от меня? — осторожно спросил, стараясь не провоцировать мужчину. Он сконцентрировал на мне взгляд.

— Ты будешь ее телохранителем, психотерапевтом, своего рода учителем реальной жизни. Как только я пойму, что Анна научилась самостоятельно отвечать за свои поступки, за свои мысли, ты получишь то, что я тебе почти пообещал.

— Вы мне ничего не обещали! — резко вскочил на ноги, когда мой гость неторопливо встал со стула, намекая таким образом, что разговор подходит к концу.

— Вот именно Фернандес, я тебе ничего не обещал, я только дал тебе понять, что могу пообещать. В твоих интересах согласится на мое предложение.

— Хорошо! Согласен! — надежда заставляет человека соглашаться на не мысленное. Надежда толкает на сумасшедшие поступки. Надежда побуждает нарушать свои же правила. И все только для того, чтобы надежда превратилась в реальность, о которой мечтаешь в душной ночи.

— Ты даже не спросишь на какой срок я тебе предлагаю наше сотрудничество? — он смотрел на меня с легкой усмешкой, но где-то в глубине этих синих глаз был взгляд палача, который прикидывал на сколько хватит его жертву. И я впервые задумался, а не слишком ли будет высока цена за возможность вернуть самое ценное, что может быть у человека.

— Не спрошу! — мне тут же протянули черную визитку с выдавленными буквами. Я всматривался в золотое напыление, сердце пропускало удар. Сердце сжималось от неизвестности. От ощущения полета в пропасть. Этот человек действительно мог мне все вернуть. Или все уничтожить. Он тот, кого боялся мой отец, с которым он старался не пересекаться ни при каких обстоятельствах. Его можно не знать лично, но фамилию каждый хоть раз слышал. И у каждого своя была реакция. Каюм вызывал разные эмоции, но равнодушным никто не оставался. И тут меня прошиб пот. Анна Каюм. Каюм… твою мать.

Анна

Я злилась. Сильно злилась. С той самой минуты, когда в аэропорту в вип-зоне увидела Мигеля. Сначала обрадовалась. Сердце екнуло. Потом, когда он не улыбнулся, равнодушно, по служебному скользнул взглядом, а папа мимоходом мне сообщил, что у меня теперь новый телохранитель, а Абу переходит к нему, я растерялась. Потом разозлилась. На папу за то, что как всегда в своей манере ставит перед фактом и не интересуется нравится мне это или нет. На Мигеля за то, что как в фантазийном романе трансформируется из одного героя в другого. То был самым простым человеком, то стал супергероем, телохранителем для принцессы. На себя за то, что где-то в глубине души обрадовалась факту, что Мигель будет рядом. Но внешне разочарованно на него глянула, отвернулась и весь полет либо спала, либо слушала музыку.

— Если он мой телохранитель, то где же форма, где наушники, рация и пистолеты? — едко спросила, когда самолет вошел на территорию Дубая. Папа посмотрел на меня поверх планшета, посмотрел на Абу, который сидел параллельно. Он был в джинсах и белой футболке. Без наушника. Без рации. Без пистолета. Хотя отсутствие последнего было под вопросом. Потом посмотрел на Мигеля. Тот был так же в джинсах, но в рубашке с коротким рукавом.

— Насколько мне помнится, я никогда не требовал дресс-кода охраны возле тебя.

— Теперь я хочу этого дресс-кода! — вскинула подбородок, капризно надув губы. Папа иронично изогнул бровь, усмехнулся. Мигель стиснул зубы, сжал кулаки, молчал. А вот Абу откровенно улыбался, качая головой.

— Хорошо, милая, раз тебе хочется официальности, Фернандес, как и моя охрана, будет в костюме, с наушником и пистолетом! — на последнем слове папа хмыкнул и спрятал свою улыбку за планшетом. Но почему-то моя злость никуда не уходила. Я должна была вообще не реагировать на изменения моей безопасности, но мне хотелось задеть, уколоть Мигеля. За что? Не знаю.

— Анна! — первый кто меня сгреб в охапку и закружил, зацеловывая все лицо, был Азамат, едва я спустилась с трапа и удалилась от частного самолета. Было ощущение, что мы с ним не виделись лет сто. И, находясь в его объятиях, купаясь в радости его глаз, я улыбалась. Впервые за весь день, как села в самолет.

— Ну, сестренка, сувениры братцам привезла из Испании? Или может телефончик какой-нибудь красотки для меня? — Азамат обворожительно улыбался, не удивительно, что его победы в плане женщин были легки. Смазливая мордашка, море обаяния и харизма делали его просто смертельным оружием для женского сердца. И не важно, занято оно или нет, если братец на кого-то положит свой черный глаз, жертве деваться некуда.

— Это что за хрен? — в миг вся милость слетела с лица, теперь черные глаза смотрели хищно, опасно и предупреждающе. Я обернулась. Из самолета вышел папа, следом спускался Мигель, потом Абу.

— А это мой новой телохранитель! — безразлично пояснила, однако брат не повелся. Внимательно посмотрел на меня, потом на Мигеля, что-то там сложил в своем уме и еще больше помрачнел. — Это решение папы! — Азамат чуть-чуть расслабился.

— Привет, сестренка! — подошел Али, его губы тронула еле заметная улыбка. Он склонился надо мною и чмокнул в лоб, отбирая меня у Азамата. — Как отдохнула?

— Ну, если бы вы папу периодами не дергали, то можно сказать, что отлично! — про последние дни говорить не хотелось. После разговора в кафе папа предпочитал со мною разговаривать на бытовом уровне, перепоручив заботу обо мне Абу. Сам в это время развлекался с брюнеткой, которая подцепила его в кафе. И это его поведение сильно меня задело, он показал мне, что я уже не на первом месте в его иерархии ценностей. Год назад ему бы и в голову не пришло оставить меня одну.