Мы стояли вдвоем, рядом друг с другом, как истинная супружеская пара. И я бы поверил в эту иллюзию, если бы не опасный прищур одних глаз. Он стоял в сторонке, курил и со скучающим видом смотрел на присутствующих. Кто-то кидал на него прищуренные, слегка изумленные взгляды, кто-то откровенно вздрагивал, ощущая на расстоянии исходившую от этого мужчины опасность, угрозу. Кто-то заинтересованно его рассматривал, и это были подружки Сары. Мне оставалось только удивляться, что Саид Каюм притягивал к себе девушек, ничего не делая, а они наивные не понимали, что летят на огонь, как мотыльки, где их ждала только смерть.
Когда похоронили Сару и отца, когда все стали расходиться, Анна отпустила мою руку, натянуто улыбнулась и подошла к отцу. Он что-то ей коротко сказал, она кивнула головой. Я смотрел, как они уходили в сторону машин. Во мне вспыхнула ненависть. Она разгоралась, как лесной пожар, быстро и без шанса потушить. Мне терять было нечего, я все еще мог отомстить человеку, который так легко сломал не только мою жизнь, но и жизнь моих близких. И зная его слабое место, я собирался бить туда смертельным ударом. Это будет мой последний ход, после этого Каюм вряд ли оставит меня в живых.
Анна
Было тяжело. Я не сразу то и узнала Ричарда. Некогда серебристые глаза, которые притягивали как магниты сейчас были тусклы и безжизненны. Я подумала, что он подавлен смертью родных, но интуитивно чувствовала, что не в этом причина его потухшего взгляда.
Папа не хотел сюда ехать, он вообще был против моего прилета в Англию. Все братья были с ним солидарны. А я не могла не присутствовать на похоронах Сары. Я была просто в шоке, когда узнала, что она покончила с собою. Наши общие с нею знакомые написали мне в сетях об этом событии, не забыв еще подробно рассказать причину данного поступка. Оказывается, Сара стала участницей какого-то откровенного видео, которое попало в интернет, была заражена вирусом и забеременела. Я приблизительно понимала ее внутреннее состояние. Почти похожее было со мною, когда была рядом с Ричардом, когда он пользовался мною на свой извращенный вкус. Вспомнила и вздрогнула, но нашла в себе силы подойти к нему и молчаливо поддержать. Он выглядел очень подавленным, потерянным и от былой уверенности не осталось и следа. Смерть сестры и отца видимо его надломила. Я пробыла с Ричардом ровно столько, сколько обещала отцу: до погребения. Потом вынуждена была оставить Стоуна и вернуться к папе с братьями.
— Ты едешь в отель, а вечером обратно в Дубай! — приказным тоном поведал папа, не смягчая свой суровый взгляд. Я кожей чувствовала, как он напряжен, его резкие движения навевали на мысль, что внутри не все было у него спокойно, но залезть в душу и откровенно поговорить о его тревогах, нужно быть самоубийцей без чувства самосохранения.
Я не стала дожидаться, когда кто-то из охраны или братьев проводит меня до машины. Сама направилась к нашему небольшому кортежу, дожидаться внутри автомобиля папу и Абу. Внутри машины было прохладно, поэтому я спрятала руки между коленками.
— Включите обогрев, а то я замерзла! — попросила, когда на водительское сиденье сел мужчина. Я не удивилась, что за руль сел кто-то другой из охраны, всех в лицо было невозможно запомнить, просто знала, что папа возле себя держит только проверенных людей.
Машину завели, через минуту в салоне стало тепло, я даже расстегнула пальто. Когда мы тронулись с места, удивленно вскинула глаза в зеркало заднего вида и застыла. На меня смотрели сумасшедшие серебристые глаза.
— Ричард! Что ты делаешь? — прохрипела. Голос моментально пропал, а чувство страха полностью мною овладело. Я судорожно стала оглядываться по сторонам, обернулась назад, увидела, как за машиной бежали несколько охранников, как кто-то вытаскивал пистолет из-под полы пиджака, целился в машину. Но выстрелов не было. Успела увидеть, как побледнело папино лицо, как начал что-то быстро говорить подбежавшему Али.
— Ты в курсе кто твой папа? — голос Ричарда на удивление был спокойным. Он понимал, что делает, куда едет и что будет делать.
— В каком смысле? — осторожно переспросила. Стоун злобно усмехнулся.
— Он убийца! И в смерти Сары и отца виноват только он! Как ты думаешь, кто был главным зачинщиком групповухи с участие моей сестры? Как ты думаешь, кто сознательно толкал к нам людей, носителей вируса? Кто подсаживал меня на героин??? — губы Ричарда скривились, взгляд становился неподвижным, а я вжалась в сиденье, мысленно прося папу спасти меня в очередной раз от этого безумца. И то, что он говорил, не воспринималось. Да будь он хоть самим Дьяволом, он мой отец, и я принимаю его любым.
— Если бы ты не сбежала, все было б хорошо. Все бы остались живы….
— Если бы я не сбежала, ты меня бы угробил своим насилием, истязанием!
— А с тобою по-другому нельзя было! Ты слишком хорошо жила! Ты воплощала в себе все то, что каждый человек мечтал иметь: красоту, положение, богатство, защиту! Я ведь думал, что мы с тобою найдем понимание, но твой отец…он все перечеркнул, отказавшись идти нам навстречу! И какой смысл был быть с тобою??? Ты и в постели, как бревно, кукла, красивая, бесчувственная кукла, которую можно было завести только, накачав наркотиками!!!
Я закусила губу, внутри было больно от его слов. Понимала, что не надо принимать все близко к сердцу, но каждое слово, как нож вонзалось в меня, еще прокручивалось несколько раз вокруг своей оси.
— Ты, Анна, ничего из себя не представляешь!!! Не будь ты дочерью Каюма, тебя бы просто использовали, как красивую шлюху, правда только для одного раза, ибо до виртуозно сексуального опыта тебе как до Луны. Хоть бы сосать научилась нормально!
— Что ты хочешь? Чего ты добиваешь? Скажи, папа сделает все, что взбредет в твою голову! — я хотела избавиться от общества Ричарда, я хотела навсегда забыть все, что было связано с этим человеком, забыть слова, которые он сейчас мне говорил.
— А мне ничего не надо! Каюм отнял у меня все! Слышишь? — он посмотрел на меня в зеркало. Я сглотнула, с ужасом задерживая дыхание. Ричард был не в себе, его глаза напоминали мне глаза маньяка, который был в предвкушении от скорого убийства. — Он забрал у меня компанию, превратив ее в пыль, он убил сестру и отца, доведя их до предела. Он меня подталкивает к мысли о самоубийстве, ибо я не в состоянии покупать себе чистый героин, а прошлые наркотики меня уже не цепляют! Я итак уже мертвец! И прежде, чем умру, я отниму у него самое дорогое, что только у него может быть! — Ричард вновь посмотрел на меня, только уже повернувшись ко мне. — Я убью тебя!
Сомневалась ли в его словах? Нет. В нем было столько решимости, уверенности, твердости. Мне оставалось только молиться, надеяться на чудо.
Машина свернула в сторону складов. Я не знала, на что мне рассчитывать, прощаться с жизнью или верить до последнего, что меня найдут, меня спасут. Ричард остановил машину, нагнулся к бардачку, откуда он знал, что там пистолет, осталось для меня загадкой.
— Сама выйдешь или помочь?
— Сама.
Потом мы шли вдоль каких-то ангаров, складов, вокруг не было ни души. Он со мною больше не пытался разговаривать, уверенно куда-то вел, а я еле поспевала переставлять ноги на каблуках. Мне хотелось, как детстве, позвать папу! Но лишь закусила губу.
— Ты мне всегда нравился… — шепотом призналась, когда зашли в какое-то темное помещение. Ричард удивленно посмотрел на меня. — Я никогда не думала, что ты обратишь на меня внимание. Ты всегда в доме Сары проходил мимо меня.
— Ты всегда сидела с опущенной головой, мало проявляла заинтересованность!
— Жаль, что в твоем интересе ко мне была всего лишь выгода… Если бы все начиналось, как у всех, возможно мы бы смогли быть счастливы друг с другом.
— Боюсь, что твой папа нам бы все равно не позволил быть вместе! — Ричард остановился, взял меня за руку и развернул к себе. Мы смотрели друг другу в глаза. Какая-та химия или какие-то электромагнитные волны толкнули нас друг к другу. Его руки обхватили мое лицо. Правую щеку холодил металл пистолета. Он медленно приблизил ко мне свое лицо. Сердце от страха, от чувства опасности, от непонятного предвкушения забилось сильнее положенного. Я не понимала, хочу на самом деле, чтобы поцелуй состоялся или нет. Пока думала, губы сами приоткрылись, будто приглашали. В серебристых глазах вспыхивало пламя страсти, которое все разгоралось и разгоралось, угрожая и тебя спалить.
