— Он ждет тебя! — голос дрогнул, девушка посмотрела на брата, который все так же молчал и лениво на нас поглядывал. Мысленно я приказал себе собраться, нацепил на лицо бесстрастную маску. Вот что он мне сделает? Ничего! Не убьет же у себя дома.

Кабинет встретил тишиной. Я с опаской оглянулся по сторонам, ибо за столом хозяина дома не было. Он был возле окна, стоя ко мне спиною. Я решил, что страх не буду показывать, перебьется! И чем больше думал о том, что все вокруг показательно, тем шире у меня становилась улыбка и полная уверенность в исполнении своего плана.

— Я, Стоун, очень сильно пекусь о благополучии своей семьи. Мне важно, чтобы каждый из моих детей нашел свое место в этой жизни и меньше всего планировал, что любимая дочь в восемнадцать лет выскочит замуж. Пусть даже и принудительно! Конечно, можно сделать вид, что никакой регистрации не было. Она просто приснилась кое-кому! — на этих словах Каюм обернулся, а я трусливо сделал шаг назад, судорожно сглатывая слюни. На меня смотрело что-то темное, что страшное, что-то неконтролируемое. Хотя нет, все-таки контролируемое, ибо если бы эта нечисть вышла нарушу, я бы давно не дышал.

— Я жуть как не люблю, когда играют не по моим правилам! И вроде только утром ты мне лично сказал, что все понял, в итоге делаешь то, отчего люди в моем окружении перестают быть. Не жить. А просто быть. Они исчезают с земли, растворяются в пространстве. И их никто не ищет! — Саид Каюм медленно подошел к своему столу, взял нож. Красивый, с тонким лезвием. Пырнет кого-то, проткнет все жизненные органы.

— Анна самый любимый мой ребенок. У меня к ней особое отношение! — голубые глаза холодили, скользили по мне, как кусочки льда. — Я еще до конца не решил, что сделаю с тобою… Меньше всего хочется, чтобы с твоей жалкой смертью связывали мое имя, поэтому марать свои руки не собираюсь. Но ведь никто не отменял несчастных случаев…без смертельного исхода! Ты будешь жить. Хотя нет, больше существовать в какой-нибудь палате приличной больницы, твою ничтожную жизнь буду поддерживать при помощи аппаратов и все это в окружении любящих родственников! — каждая угроза, как удар хлыста рядом с ухом. Не затрагивает, но содрогаться заставляет. Что за он человек, что не боится в открытую угрожать? Я всмотрелся в своего тестя, заметил на открытой шеи мелкие шрамы, золотую цепочку с…пулей. Черт! Это правда пуля??? И чем больше я смотрел в его бездушные глаза, тем быстрее ко мне приходило понимание, что Каюм стоит по ту сторону закона.

— Я изучил положение вашей компании. Совсем печальная картина. И кое-что стало мне понятно, почему внезапно проявился жгучий интерес к моей девочке, хотя до этого ты ее несколько раз видел, но ни разу не подошел. Больше предпочитал аппетитных дамочек! — на столе была открыта какая-та папка. Лоб покрылся испариной. Если за столь короткий срок узнали всю подноготную, которая была доступна, то если он копнет глубже…сердце учащенно забилось в груди. Меня точно в скором времени не будут искать.

Каюм поднял на меня свои голубые глаза, внимательно смотрел на реакцию и улыбнулся. Я даже не знал, что лучше, когда он не улыбается, а строго, как сканер смотрит на тебя, видя все твои достоинства и недостатки или, когда он улыбается с легкой ехидницей, заставляя панически соображать все ли твои грешки прикрыты, похоронены скелеты, никто не проболтается о лишнем.

— И это малая часть того, что предоставили, а если я потребую дополнительную информацию? — Каюм смотрел на стол, видно что-то читал, закатывая рукава рубашки. Я заметил на запястье татуировку. — Давай Стоун убеди меня в том, что у тебя к моей дочери любовь до гроба, что ты готов ради нее на все! — вскинул на меня прищуренный взгляд. — В противном случае за порог этого дома ты не выйдешь. Сам. Никогда.

— Вы не имеете права мне угрожать!!! — выпалили с сильно бьющимся сердцем, чувствуя, как в голове разрастается паника. Саид Каюм склонил голову набок. — Да кто вы такой, чтобы так откровенно угрожать? Я не прохожий, у которого нет ни имени, ни защиты, ни репутации!!! Поэтому прежде чем кидаться словами, ведь можно получить срок, рекомендую сто раз подумать, Каюм!!! — меня несло, от страха я совсем потерял голову, смотрел в животные глаза, хищник уже довольно клацал зубами в предвкушении полакомиться своей добычей.

— Знаете, что! Анна вышла замуж добровольно! И она будет жить со мною, нравится вам это или нет! И подумайте своей головой, что своими угрозами можете лишить ребенка отца! — с каждым словом я чувствовал себя все увереннее, с каждой минутой переставал бояться и зло сверкал глазами на своего собеседника. А он темнел лицом, сжимал зубы до скрежета, как и кулаки.

— Ведь не исключено, что после сегодняшнего нашего брачного дня Анна возможно через девять месяцев подарит вам очаровательного внука или внучку! И знаете, этот ребенок будет расти в полноценной семье, где есть оба родителя!!!

Я не успел и глазом моргнуть, как гибкое тело Каюма, словно дикий зверь, переметнулось через стол, меня схватили за горло и вжали в стенку, перед этим существенно ударив голову об нее. Я смотрел в дикие, бешенные глаза. Там не было ничего человеческого, не было и здравого смысла. Зверь. Он рычал, он вот-вот готов был вгрызться своими острыми зубами мне в глотку. Я чувствовал, как хватка на шее усилилась. Он меня душит!!! Попытался двумя руками расцепить тиски, но куда там, эти руки были просто каменными, неподвижными. Я начал хрипеть, чувствовал, как сознание начало «плыть», перед глазами замелькали круги.

— Папа!!! — в кабинет неожиданно вошла Анна. Ее глаза расширились от ужаса увиденного, она неподвижно застыла, не в силах двинуться с места. Затем словно очнулась, кинулась к нам, обхватывая отцовские запястья. Но Каюм не видел перед собою дочь, он смотрел мне в глаза. Что она сделала, я не понял, внезапно Каюм переключился с меня на дочь, зло сверкнул глазами, удерживая меня одной рукой, он отбросил девушку от себя с такой силой, что она немного от нас отлетела, наткнулась на журнальный столик и с грохотом на него упала. Послышался звон разбитого стекла. В кабинет на этот звук вбежал Али. Он мигом сориентировался, но кинулся не к сестре, а к отцу, который смотрел на меня неподвижным стеклянным взглядом, сжимая мое горло одной рукой.

— Отец! — тихо позвал Али. Голубые глаза на секунду поменяли выражение, но все еще далеки были от реальности. — Отец, отпусти его! — Али осторожно коснулся отцовских рук. Али говорил вкрадчиво, как психотерапевт со своим пациентом, у которого случился приступ необъяснимой агрессии.

Саид Каюм вздрогнул, моргнул, некоторое время смотрел, не мигая. Он посмотрел на свои руки, но не спешил их убирать с моей шеи, хотя захват ослаб, и я мог шумно, со свистом дышать.

— Папа! — я чуть не взвыл, когда почувствовал, как тонкие пальцы вновь сжимают сонную артерию. — Папа! — Анна смотрела яростно, негодующе, шокировано. Она была рядом, я чувствовал, как тяжело она дышит, я видел, как ее била нервная дрожь.

— Уйди! — рыкнул Каюм, но жена и не подумала. Она вцепилась в руку отца, пытаясь его отодвинуть от меня. Али почему-то отошел назад, не вмешивался. Странное поведение брата, видя, что отец неадекватен, а сестра лезет под горячую руку. Саид Каюм неожиданно меня отпустил, рука Анны исчезла. И тут раздалась звонкая пощечина. Я, пытаясь собственными слюнями смочить сухое горло, наблюдал, как на загорелой щеке девушки появляется красный отпечаток от ладони, как отец хватает ее за затылок, стискивает, заставляя голову откинуть назад, чтобы смотреть прямо в глаза. Она должна была беззвучно заплакала, но вместо этого на Каюма смотрели совершенно сухие глаза, из разбитой губы сочилась кровь. Оказывается, у него очень тяжелая рука и бить женщин ему видать не привыкать.

— Отпусти меня! — прохрипела Анна, выдерживая отцовский взгляд. — Ты дал мне право сделать выбор. И я его сделала!!! — Каюм отшатнулся от нее, как от прокаженной, резко убирая руки и не скрывал своего удивления, черные брови вскинулись вверх. Девушка выпрямилась, медленно подошла ко мне, смотря совершенно спокойным взглядом, без истерики, без слез. Взяв меня за руку, потянула к двери. Я послушно последовал за нею.