— Поехали, отвезу тебя домой! — воротник моего пальто подняли, запахнули. Я пыталась прочесть по глазам, о чем он сейчас думает, но это было сложно. Видела лишь влажные уголки.

— Саид…Когда ты последний раз был на могиле у дочери? — его пальцы замерли возле моего лица, не прикоснулся, сжал кулак.

Открыл рот для ответа, но передумал, резко отвернулся и, не оборачиваясь, направился к машине. Смотря ему вслед, покачала головой, пока он не отпустит на волю своих демонов, прошлое вечно будет тяготеть над ним, душить, влияя на будущее.

Армина

Перед Новым годом всегда была суета. Люди стремились купить подарки и быстро уйти из торговых центров. Я стояла в канцелярском магазине, выбирала для Саида ежедневник. Бесполезная вещь, он никогда не делал записи, но в голову ничего не приходило.

Последнее время он вел себя необычно. Был молчаливым, уставшим, часто возился с детьми, не трогал меня. Во всех смыслах. Сначала этому факту обрадовалась, но, когда дни превратились в недели, а недели в месяцы, стало обидно. В его жизни вновь появились другие женщины. Поговорить с ним не решалась, но и жить уже стало невыносимо. Я все чаще задумывалась о разводе, которого никогда не будет. И очень сожалела, почему мы не простые смертные, почему наш брак создан не на взаимном чувстве, а по принуждению, скрепленный не только на бумагах, но и перед Аллахом, перед договором между группировками боевиков. Я понимала, что, если узнают о том, что мы развелись, уничтожат всех, дай только слабину.

Имя отца было своего рода защитным амулетом для нас.

— Армина! — голос сзади показался смутно знакомым, поспешно обернулась и чуть не закричала, мужчина приложил свой палец к губам. И улыбнулся. Я узнала его по улыбке, по глазам, в остальном был совершенно чужой мне человек. Еще смуглее, чем был, густая щетина скрывала его щеки.

— Фарид! — выдохнула и прижалась к нему. Он ласково обнял меня за плечи, трясь щекой об макушку. — Ты живой!!! — посмотрела на него и заплакала. Сердце радостно забилось от мысли, что все с ним в порядке. Саид не убил. Отпустил. Или изгнал. Неважно, главное, что живой.

— Пойдем, нам нужно поговорить! — Фарид взял меня за локоть и вывел из магазина. Он постоянно смотрел по сторонам, словно боялся, что его вычислят. Нехорошее подозрение заставило прищуриться.

— Он не знает, что ты в городе? — Фарид мельком взглянул на меня, ухмыльнулся.

— Он даже не знает, что я остался живым. А если узнает, второго шанса у меня не будет!

— Не понимаю.

— Армин, — мы сели за столик, который находился в углу одного из кафе, скрывая нас от посторонних. — Я так скучал по тебе!!! Как ты?

Как малыш? — на миг его улыбка застыла. — Ты знаешь чей это ребенок?

— Нет.

— Милая, прости меня, что так подставил тебя!!! Потерял голову от любви, от счастья!!! Но скоро мы будем вместе!!! Мы обязательно будем вместе, наберись только терпения!!!

— Ты сейчас, о чем?

— В двух словах не объяснишь, но если коротко, то я теперь на другой стороне. Я с теми, кто против Саида, против его власти. Когда его люди отвезли меня в горы, оставив подыхать, как собака, истекающего кровью, мне повезло, что меня нашли сначала местные мужчины. Они отвели меня к нужным людям. Те давно точат на Каюма зуб.

— Ты собираешься убить Саида?

— Да. После того что он сделал со мною, к этому человеку кроме ненависти ничего испытываешь! — Фарид задрал рукав толстовки, я увидела букву А. Уже зажившая рана, сделанная острием ножа. Ужас зашевелил все волоски на теле. Саид…Он просто зверь! Он страшнее Демонов, страшнее всех чудовищ.

— Ты не сделаешь это! Одно дело ненавидеть его в душе, но Фарид не надо этого делать… подумай обо мне! Подумай о мальчиках!!!

— Ты не понимаешь, Армина, только уничтожив его, мы сможем быть вместе, все. И мальчики тоже. И не рождённый ребенок! Мы сможем жить нормальной семьей, не переживать за свое будущее, не бояться идти вперед, не оглядываться постоянно через плечо!

— Нет…Фарид, нет! — я зажала руками уши. Он разочарованно вздохнул, откинувшись на стуле. — Я не могу… Каким бы он не был, он мой муж, и против него я не пойду! Прости! — встала и почти убежала. Да, соблазн согласить был велик, но я так же помнила все то, что меня связывало с Саидом. И наша свадьба, в два захода, и наша первая брачная ночь, и мое ожидание его с войны, и радость, что он вернулся живым! И наши первенцы. Наша Аиша. Ее смерть.

Мои обвинения, его молчание, которое нас отдалило друг от друга.

Наверное, именно тогда Саид замкнулся в себе, отгородившись высокой стеной. А я не почувствовала, не сумела заглянуть ему в душу. Ведь именно со смерти дочери его жестокость, его звериная сущность, желание подчинить всех и вся, приобрели лидирующие позиции. До этого отец злился, что Саид стремился все решать мирным путем, через дипломатию, компромиссы.

Поднимаясь по лестнице, чувствовала, что устала. Эта беременность была без особых переживаний, но почему-то сильно уставала, все чаще хотелось лежать, чем заниматься домом, развлекать и заботится о детях, иногда думать о муже. Проходя мимо детских, замедлила шаг. Одна из дверей была приоткрыта. Это была детская Аиши. Ни у кого не поднялась рука убрать ее игрушки, выкинуть-раздать ее одежду, по-моему, на кровати до сих пор лежала книга, которую читали ей перед сном. Никто не заговаривал о том, чтобы комнату переделать под что-то другое. Это было словно заколдованное королевство, правда, спящей красавицы там не было.

Саид никогда не говорил о дочери. После выписки из больницы, каждое утро несколько минут отрешенно рассматривал свой шрам.

Это сейчас за татуировкой не видно было уродливых красных рубцов, а тогда даже я вздрагивала, когда натыкалась взглядом на рану.

Толкнула дверь и замерла на пороге. Саид стоял посредине, засунув руки в карманы брюк, смотрел в окно. Аиша всегда любила, когда после купания он заходил к ней и ложился рядом либо читал, либо просто гладил по спинке. Она всегда его ждала, даже если он приходил поздно, терпеливо сидела в кресле-качалке, стойко держала глаза открытыми. Ахмет пытался подражать сестре, но сдавался через пару минут. Саид укладывал сначала сына, целуя его в висок, потом уже брал на руки Аишу и качал, пока она не засыпала.

Саид… тихо позвала его. Он быстро потер глаза и повернулся.

Длинные ресницы были влажными. Неужели плакал? — Почему ты так рано? — пожал плечами, не зная, что ответить. Его взгляд был каким-то рассеянным, словно витал в облаках.

— Когда ты была у Аиши? — он не смотрел на меня, поэтому не видел, как я вздрогнула. На могилу к дочери до беременности я старалась ходить раз в неделю. Сейчас реже. Но сам Саид там со дня похорон не появлялся. Он просто вычеркнул из памяти все что было связано с Аишей. И запретил о ней упоминать. Поэтому его пребывание в этой комнате, которая была закрыта на ключ, было неожиданным, как и сам вопрос.

— Две недели назад.

— Не хочешь сейчас поехать? Со мною! — застыла за его спиною. Он протягивает руку для примирения? Мне было сложно понять, преследуемые им цели, но кивнула, потом прошептала:

— Да.

Он не просил, но я сама понимала, что сейчас лучше оставить его одного. Саид слабо ориентировался на кладбище, удивленно приподнял брови, когда я его привела к одинокой могилке, вокруг которой было довольно большое пространство. Отец Саида не поскупился купить территорию на всех. Все тут было строго, богато, сдержанно. Даже ангелочек на памятнике не выглядел вычурным, рядом с ним смотрела на нас счастливая Аиша.

Положил букет красных роз на мрамор, прикоснулся пальцами к изображению. Я присела на скамейку и молчала. Перед глазами возник тот злополучный день. Аишу похитили возле дома, когда она вернулась с няней с танцев. Просто подъехало три джипа, нападавшие быстро отключили водителя и охранника, ударили по лицу няню, чтоб та не верещала и увезли Аишу. Она даже не поняла, что произошло. Когда в дом ворвался побелевший Саид, без всяких объяснений обежал весь дом и убедившись, что дочери нет, по его глазам поняла, случилось непоправимое, случилось то, в чем Саид был не подвластен. Три ночи и два дня ада, неизвестности, сон с телефоном в руке. Он его просто не выпускал, постоянно держал при себе. В последнюю ночь, я видела, как он сидел кабинете, обхватив голову руками, уткнувшись лицом в стол. Вся его поза была наполнена отчаяньем, смирением. Утром Саид ушел. А вечером Фарид мне сказал, что Саид убил дочь и в него самого тоже стреляли.