Распахнув широко глаза, вглядываясь в темноту, уверенно шел по одной из тропинок, но не выдержал и побежал. Вскоре приметил на развилке очертания человека.

Ариша… выдохнул, падая перед ней на колени, хватая ледяные руки, параллельно стаскивая с себя куртку. Она не шевелилась, словно срослась с этим булыжником и стала его частью. Приложил ее ладони к себе под свитер, вздрогнув от холода, прижал к себе, пытаясь своим теплом ее согреть. Губами нашел жилку на шее, не в состоянии по-другому проверить пульс. Он слабо, но бился. Она не дрожала, но дышала, поверхностно. Выругавшись сквозь зубы, через голову снял свитер, с ее плеч одним рывком сорвал уже ненужную кофточку.

Натянул свою одежду, еще куртку. Вскинул голову, когда услышал шум мотора приближающейся машины. Быстро сообразили, что делать. Подхватив Арину на руки, прижал к груди, она уткнулась своим носом мне в ложбинку между плечами и шеей.

Дома я никому не дал притронуться к Арине, просто захлопнул дверью перед носом матери. Торопливо стягивал с девушки одежду, пуская в ход свой нож, ибо возиться с застежками было не досуг. Она лежала не шевелясь, бледная, с неподвижными губами. Пугала больше, чем мертвецы, те уж точно были мертвы. А это живой труп какой-то.

Нести ее в ванную, отогревать было лучшим решением, но ее пальцы мертвой хваткой уцепились за мое запястье и не отпускали.

Пришлось лечь рядом, прижать к себе. Вспомнил, пример из научной литературы по первой медицинской помощи, командование военных-морских сил Германии поручило медикам найти способ реанимации при переохлаждении. И тогда выяснили, что для военных, самым лучшим способом оживления являлись…уличные проститутки. Они оживляли замерзшего мужчину быстрее, чем прочие известные средства.

Прижимая Арину к обнаженной груди, скользил руками по ее спине массажными действиями, спускаясь к пояснице и ягодицам. Нашел ее губы и осторожно втянул их в рот, лаская, согревая своим языком.

Руки, губы, мое дыхание постепенно возвращали коже нормальный цвет, дыхание уже стало более глубоким и ресницы на глазах трепетали. Посасывая сосок, ввел два пальца между ног, и от неожиданности прикусил чуть больнее, чем хотелось. Арина вскрикнула и выгнулась. Она была вся в своем соку, вся трепетала и жаждала получить большего.

Мой контроль отступал под натиском ответного желания. Лишняя одежда была откинула в сторону и, устроившись поудобнее между ее бедрами, медленно вошел, фиксируя руками ее голову. Губы приоткрылись на выдохе, и все ее внутренние мышцы жадно меня стиснули, так, что я готов был уже кончить, не двигаясь.

Это было слишком чувственно, слишком медленно, слишком нежно.

Это была первая наша близость, когда я разбивался на осколки ради нее, ради того, чтобы она вновь и вновь стона мне в губы, сильно зажмуривала глаза, не в силах смотреть на этот мир через призму своего космического оргазма. Я глотал, как пустынник в оазисе, каждый ее вздох, каждый ее стон, я не мог насытиться, а если чувствовал, что достигаю предела, боялся, что отберут и накидывался с удвоенной жадностью. Я потерял счет ее оргазмам, но сам не мог получить разрядку, так как боялся, что это будет последняя моя с нею близость. Боялся, что, распахнув свои глаза, Арина с ужасом оттолкнет и оправдает себя тем, что это нестандартная ситуация. Что в обычной жизни никогда добровольно не ляжет со мною рядом. Не будет сама тянуться к губам, вонзать ногти в спину, просить телом взять еще раз.

Я не мог ее потерять. Это невозможно. И если мне действительно суждено умереть от ее руки, что ж… я буду знать, что умру от любимой руки.

— Я люблю тебя!!! — хриплым голосом, сам не понимая, что бормочу, вонзился в нее до упора и кончил, прижимаясь так, словно хотел вернуть обратно ребро, из которого Бог создал Адаму Еву.

Арина

Просыпаться рядом с ним, чувствовать на лице его дыхание, что может быть лучше, после ужаса прошедшего дня, когда я уже попрощалась с жизнью? Я уже решила, что если выживу, то буду жить так, как хочет мое сердце. Жить именно так, чтобы тело билось в мелкой дрожи. Ныло между ног, но ныло приятно, и готова еще раз повторить, но уже с распахнутыми глазами.

Он любит…. В это сложно поверит. Почти невозможно. Проще поверить в то, что он ненавидит. А любовь… это что-то твое, только твое. И его голос, нотки хрипотцы уверили меня в том, что слова были сказаны в порыве, когда разум был полностью отключен.

— О чем ты думаешь? — вздрогнула, хотела отстраниться, но его руки притянули к себе. Решила сдаться, все равно не отпустит. Провела указательным пальцем по татуировке, очертя рваные края двух шрамов. Мне было интересно узнать, откуда они у него. Какая рука осмелилась в него стрелять???

— Откуда они у тебя? — посмотрела ему в глаза. Уголок губ недовольно дернулся, взгляд потяжелел.

— Вот этот, — он направил мою руку к первому шраму, ближе к ключнице, — это пуля того самого человека, который похитил Аишу, — голос дрогнул, между бровями залегла глубокая морщинка.

— Ты не хочешь об этом говорить?

— Я не с кем об этом не говорил. Ты первая, кому хочется что-то сказать… — я задержала дыхание, пораженная доверием, которым он меня удостоил. — Мы стреляли одновременно. Моя пуля попала ему в сердце, его — в плечо. Аишу просто задело. Если бы она не ерзала в его руках, все было б по-другому. Но с самого рождения дочь была егозой и не понимала, как можно спокойно сидеть несколько секунд, — Саид перевернулся на спину, смотря в потолок.

— А почему ее похитили? — осторожно спросила, вырисовывая какие-то узоры на его груди.

— Ариш… — он посмотрел сквозь полуопущенные ресницы. — Я не белый и пушистый, у меня врагов целый вагон и маленькая тележка.

Каждый спит и видит, как меня кто-то прикончит. Те люди хотели, чтобы я прогнулся под них. Наверное, я бы прогнулся. Мне тогда было дороже спасти своего ребенка, чем очередное деление территории. Но по случайности именно от моей пули умерла Аиша… эта случайность стала для меня черной славой. Все уверились, будто ради своего лидерства я не почураюсь убить и своих детей. За мной закрепилась репутация жестокого человека, у которого нет слабых мест. Самое обидное на тот момент было, что даже самые близкие люди поверил в то, точно я специально убил дочь. Никто не верил в случайность.

— Тебя обвинили в убийстве?

— Меня? — его губы искривились в усмешке. — Нет. Наплели что в целях самозащиты, а Аиша по случайности попала под пулю.

Впервые написали правду, думая, что это настоящая ложь.

— У тебя до сих пор нет слабых мест? — завороженно смотрела в его глаза, они потемнели, но не чувствовалось опасности, наоборот, эта пучина манила своей истомой. Потянулась к его губам, приподнимаясь на локтях. Он обхватил рукой мой затылок, запуская пальцы в волосы, притянул к своему лицу. Его дыхание обжигало.

— У меня теперь только одна слабость — ты! — дернулась, но его рука жестко держала мой затылок, заставляя смотреть в упор. — Поэтому Арина с этого дня ты связана со мною навсегда. Нет в этом мире такой силы, которая разлучит нас с тобой. Я скорей устрою на этой земле Апокалипсис, чем отпущу тебя! Слышишь меня? — в голосе прозвучала угроза. И минутная иллюзия «розовых соплей» лопнула, как мыльный пузырь. Каждое слово не было шуткой, каждое слово было моим приговором. Люблю-не люблю, спрашивать не будут.

— Саид, так нельзя… у тебя семья, я замужем. Это черт знает, что получается!

— Действительно, черт знает, что!

— Тогда отпусти меня! Я никому не скажу, что видела, что знаю, вообще уеду из города! Просто отпусти!!! — голубые глаза потемнели, теперь он смотрел на меня холодно, губы сжались в одну линию.

— Арина, мне плевать, что ты там видела и знаешь, твое слово против меня, это как писк комара, его вроде могут услышать, но не примут всерьез!!

— Тогда почему ты меня удерживаешь???? — все-таки вырвалась из капкана его рук, натянула одеяло до подбородка и отползла на другую сторону. Саид злился, это чувствовалось по его напряженным плечам, по неподвижному взгляду. Он вскочил на ноги, подошел к шкафу и раздраженно вытащил спортивные штаны.