— Я сейчас лично тебя кастрирую, и ты сам станешь бесплодным! Не думаю, что твоей невесте так хочется иметь бездетного мужа! — за спиной испуганно взвизгнули. Бросил через плечо сердитый взгляд на соседку Арины.

— Вышла! — рявкнул, девушка мигом вылетела из палаты, хлопнув дверью. Я сделал шаг назад, убирая руки. Гера жадно хватал ртом воздух. Повернулся к Арине.

— Саид…

— Вдова иль разведенка, мне все равно, чтобы с сегодняшнего дня его в твоей жизни не было! Поняла? — ее глаза смотрели на меня в немом ужасе. — Я ясно выразился? — она поспешно кивнула. — Если хочешь быть вдовой, позвони, — посмотрел на Геру. — Я это быстро организую, — глаза без пяти минут бывшего мужа от паники стали блюдцами на худощавом лице. — Смотри, не обосрись от страха! — усмехнулся, направляясь на выход. Как раз к палате подходил врач с постовой медсестрой и соседкой.

— Вы врач Берзниковой? — врач как рыба, выброшенная на берег, открывал безмолвно рот, кивнул. Я взял его за плечо и отвел в сторонку от любопытных женских ушей. Те вытянули шеи.

— Расскажите, что у нее.

— Вы муж?

— Для вас — да.

— Я не имею права посторонним людям разглашать личную информацию о пациентах! — врач поправил нервно на носу очки, а у меня было желание схватить их и переломить в руке.

— Послушайте, — посмотрел на бэйджик на нагрудном кармане, — Игорь Николаевич, вы, наверное, замечательный врач, любите дело, которым занимаетесь, особенно благодарности от пациентов. Так вот, в ваших же интересах сейчас и впредь говорить мне все о состоянии Берзниковой, я найду способы вас отблагодарить, — сузил глаза, поменяв тон на угрожающий шепот. — В противном случае вы можете попрощаться с медициной навсегда, и ваша участь будет лишь подметать московские дворы!

— Вы мне угрожаете? — врач заикался на каждой букве, на лбу выступили капельки пота, на шее лихорадочно билась жилка.

— Что вы, я только предупреждаю! — ему потребовалось несколько минут все осмыслить и принять решение.

— Низкое расположение плаценты, постоянная угроза прерывание беременности. Так же низкий гемоглобин, давление, отсутствие всякого аппетита.

— Какие шансы, что беременность сохранится?

— Сложно сказать, тут медицина бессильна, все, что можем, делаем, но многое зависит от организма.

— Значит так, — одернул ворот халата врача, заставив Игоря Николаевича вздрогнуть. — Мне все равно, что и как вы будете делать, какими лекарствами-молитвами будете лечить, но, чтобы сохранили мне этого ребенка любой ценой, если потребуется, душу Дьяволу продайте! А иначе, сам Дьявол покажется вам душкой по сравнению со мною! — смотрел не просто в глаза, а в самые зрачки, проникая через них внутрь к человеку, уже зная все его страхи, его слабые места, а если и не знал, то узнаю. Не составит труда навести справки.

— Но не стоит идти против природы…

— Игорь Николаевич, если потребуется, я пойду и против вашего Бога! — хлопнул его по груди, врач качнулся. Мне хотелось остаться, но вечер мой был уже занят приглашением на неофициальный ужин.

Личная жизнь — это личная, но бизнес, дела тоже требовали внимания, как женщина. Но я уже знал, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы Арина родила мне ребенка, чтобы она осталась со мною навсегда.

Арина

По тому как сжимались и разжимались его руки, понимала, что спокойный внешний вид всего лишь маска, на самом деле он волновался.

Саид меня забрал из Москвы, едва врач позволил перемещаться без угрозы жизни ребенку. Он кардинально изменил мою жизнь, не спрашивая хочу я каких-то изменений или нет. Во-первых, он без права на обсуждение потребовал продать квартиру, купил недвижимость в два раза больше моей предыдущей рядом с тем домом, где я первый раз проснулась с ним в одной кровати, подальше от активных во все времена года районов, рядом с морем и всей необходимой инфраструктурой. Во-вторых, он запретил мне самой садиться за руль, приставил человека, который был и водителем, и помощником, и доносчиков. Рустам все докладывал хозяину до мельчайших подробностей. Он был при мне все двадцать четыре часа, даже когда рядом был Саид. Доходило до маразма, меня контролировали в том, сколько раз я вздохнула-выдохнула, какой у меня пульс. Я чувствовала себя хрустальной вазой, которую тщательно оберегали, еще и поместили под стеклянный непробиваемый купол. Чрезмерная гиперопека Саида должна была б польстит самолюбию, но меня раздражала. Я на прием к гинекологу ходила, как на каторгу, ибо знала, как только за мною закроется дверь, врач сразу же позвонит Каюму и обо всем доложит. Я устраивала ему скандалы, даже швыряла посуду, требуя к себе человеческого нормального отношения, я просто хотела, чтобы он заключил меня в объятия, прижал к себе и успокоил. Вместо этого Саида держал дистанцию, терпеливо сносил все мои заскоки, даже подавал тарелки для биться.

— Саид, — позвала его, он оторвался от какого-то плаката с изображением пузатого малыша и сфокусировал взгляд на мне. — Сядь рядом! — послушно подошел ко мне и сел. Взяла его руку, переплела наши пальцы.

— Кого ты хочешь? Мальчика или девочку? — потерлась щекой об рукав его пиджака. Он весь был напряженный, губы дернулись, но не улыбнулись.

— Мне все равно, лишь бы было все хорошо. У тебя опять упал гемоглобин.

— Еще сахар в крови обнаружили? — он недовольно посмотрел на меня, но промолчал. — Ты с женой тоже ходил на узи?

— Нет.

— Почему?

— Не хотел.

— А со мною почему пошел? — слишком много вопросов, последнее время я не боялась их задавать. Страх перед Саидом окончательно меня покинул, когда с Герой развели быстро и без вопросов. Мне больше не за кого было переживать, кроме ребенка. Но за него Саид сам перегрызет глотку кому угодно. Я не понимала его отношение ко мне. Он делал все для меня, обустраивал мой быт, досуг так, чтобы было комфортно мне, безопасно ребенку, но сам ничего не требовал, а просто был рядом. По возможности. Я старалась не думать о том, что его ждет семья, о том, что дома его ждут сыновья. Я даже не думала о том, что будет с нами, когда родится ребенок. Будущее было слишком туманным, я наслаждалась настоящим.

Мой вопрос остался без ответа, из кабинета узи вышла медсестра и пригласила нас. Пока укладывалась на кушетку, Саид сел на стул и отвернулся к окну. Женщина-узист, а врачи вокруг меня были только женщины, выдавила щедрую порцию геля и приложила датчик.

Несколько минут она внимательно смотрела в монитор, я смотрела на Саида, по тому, как напряглась нижняя челюсть, он нервничал. Все, что было не подвластно его контролю, все вызывало в нем желание — это как-то подчинить своей воле.

— Все у нас хорошо, — включили динамики и послышалось сердцебиение нашего ребенка. Кадык Саида дернулся, но он упорно смотрел в окно. — Наверное, хотите узнать, кто у нас тут прячется! — я улыбнулась, обращая взор на экран. На сером фоне было непонятно где вообще там изображен маленький человечек.

— А у нас девочка! — радостно воскликнула женщина, переводя на меня глаза. — Довольна? — кивнула, закусив губу. — Ну, а папа? — мы одновременно посмотрели на Саида. Он не замечал нашего внимания, он полностью сосредоточился на сером экране. Медленно опустил взгляд на мой живот, я увидела, как прикрыл глаза на секунду, поднес руку, якобы почесать веко.

— Я рад… — прохладно отреагировал Саид, вставая со стула. Он не стал дожидаться пока я соберусь, вышел из кабинета. Получив выписку, парочку фотографий, выбежала следом. Нашла его уже на улице, возле скамейки, где висела разрешающая табличка курить. Дабы не нарушать его одиночество и не провоцировать очередную нравоучительную лекцию о вреде никотина ребенку, стояла в сторонке и терпеливо ждала.

Интуитивно чувствовала его внутреннюю боль. Его вину, которая все эти годы грызет изнутри. Мне хотелось, чтобы он, наконец-то, перестал себя казнить. Он стоял ко мне спиною, откинув голову назад, словно подставлял лицо солнцу. Хотя вряд ли в его голову пришла мысль позагорать в декабре.