Мое снотворное было под названием «Ариша», только прижимая ее к себе, слыша ее дыхание, смогу уснуть, зная, что она рядом со мною.

Скрипнул зубами. Все решения проблемы вели к голубоглазой блондинке, которую я вот уже неделями избегаю. Потому что помнил свою животную сущность, которая вылезла вперед, когда она с вожделением смотрела на мой член. И оттолкнул не потому что испугался ее страсти, а потому что боялся, сломаю ведь. Даже не замечу, как согну пополам, не задумываясь о том, что сломанную игрушку уже не починят, а второй такой больше не будет.

Переговоры окончились. Вставая со стула, почувствовал легкое головокружение, на секунду замер, якобы давая первым выйти своим сотрудникам. На самом деле просто сделать вздох и прогнать блики перед глазами. По расписанию у меня через два часа встреча, а сейчас ланч, поэтому неторопливо с Фаридом направлялись в ресторан.

Спускаясь по лестнице, помощник опередил на пару шагов, предупредительно открыл дверь машины. Терять сознание на публику, чувствовать злорадные взгляды от своей беспомощности, никак не входило в мои планы.

— Быстро захлопни за мною дверь! — процедил сквозь зубы, ныряя в темный салон джипа. Тьма накрыла сразу же, как только Фарид закрыл дверь.

Резко открыл глаза, прижал пальцы к виску. Пульс учащенно бился.

Я был по-прежнему в машине. Было прохладно. Распустил узел галстука, расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке.

— Все нормально? — обеспокоенно спросил Фарид, отрывая взгляд от дороги.

— Не хера не в порядке! — руки тряслись, достал телефон. Без сознания был минут десять максимум. — Поехали к отцу, отмени все встречи, никому ничего не объясняй, потом будем разбираться с проблемами.

— Саид…

— Заткнись и делай что говорят! — до мнения Фарида было плевать.

Нашел нужный контакт и набрал сообщение, в ответ пришла только точка. Меня поняли без долгих разговоров. Доехали мы быстро, выходя из машины, я придержал водительскую дверь, не давая Фариду выйти.

— Ты сейчас едешь ко мне домой, всем говоришь, что у меня срочная командировка. О том, где я и что со мною никто не должен знать, ты тоже делаешь вид, что не в курсе. Я сам выйду на связь.

— Саид…

— Давай без лишних вопросов!

Фарид не охотно кивнул, завел машину и уехал. Некоторое время смотрел вслед, а потом медленно повернулся к дому. В голове было пусто. Ноги на автомате дошли до знакомой двери, не с первого раза попал ключом в замок. Я задыхался, голова кружилась еще больше.

Никогда себя так не доводил, даже в самые тяжелые времена, даже когда действительно не спал по нескольку дней, не ел, не дышал, но там подпитывал адреналин и мысль: либо я, либо меня. А тут…а тут всего лишь одна чертовка, всего лишь большие голубые глаза свели с ума, подрывали мою железную выдержку.

Попытался перевернуться на другой бок, но зафиксированная рука не позволила. Приоткрыл глаза. Окна комнаты были распахнуты настежь, занавески ели шевелились, в самом дальнем углу горел маленький ночник возле кресел. А там сидел отец, задумчиво листая какую-то папку. Если отец тут, значит дела хреновые. Он просто так не приезжает в Россию из Эмиратов. Последний раз я его видел почти год назад.

— Можешь не притворяться спящим, твое дыхание выдает тебя с головой! — Ахмет Рамзанович Каюм поднял глаза, скупо улыбнулся.

Я попытался выдернуть иглу из вены, но отец покачал головой.

Значит не надо. Раздраженно выдохнул. Чувствовал себя разбитым, голова болела, тело ныло, во рту было сухо.

— Диагностировали смертельную болезнь, что ты примчался в ненавистную тебе Россию? — ехидно скривил губы, отец поднялся, по дороге прихватил стул и сел напротив кровати.

— На самом деле у меня поездка была запланирована, но ты своим состоянием подкорректировал дату вылета.

— Я не просил оповещать тебя!

— Конечно, нет, я не сомневаюсь, что о своем состоянии ты вообще кому-то говорил. Просто довел себя до измождения, кидаясь из крайности в крайность, как обычно! — голубые глаза на минуту озабоченно прищурились, именно эта минута дала мне понять, что за меня переживали. — Никогда не думал, что увижу тебя без сознания просто так.

Мы молча друг друга рассматривали. Отец постарел, вокруг глаз появились новые морщинки, в глазах застыла усталость, хотя может это из-за перелета, поседел еще больше.

— Я не буду напоминать тебе, чем закончилась моя история. То, что сказала Зульфия не надо воспринимать близко к сердцу.

— Ты пытаешься меня убедить в том, что слова сумасшедшей старухи несерьезно?

— Я пытаюсь тебя уберечь.

— Это бессмысленно.

— Саид, любую зависимость можно преодолеть!

— Ты смог? — отец застыл, как изваяние, в глазах калейдоскопом сменялись чувства, эмоции от воспоминаний. И аккордом стала тоска с болью, года не излечили, рана в нем ныла до сих пор. — Смысл в том, что я не могу уже от нее отказаться.

— У меня был ты, а кто спасет тебя?

— Никто! — его глаза скользнули с моего лица к плечу, где татуировка прятала два шрама. Забавно, в меня стреляли разные люди, в разное время, но попадали в одно и тоже место. — Я справлюсь.

— Саид, подумай о семье! У тебя трое детей, у тебя жена!

— Ты думал? Ты вспоминал о том, что у тебя трое сыновей, что у тебя жена??? — злость клокотала в груди, понимал, что он пытается достучаться, пытается указать на свой опыт, но я был глух. — Зачем что-то мне объяснять? Старая карга четко сказала, что я твое отражение. Не Замир, не Ашот, а я.

— Какой же ты упрямый! — досадливо прошипел отец, скрещивая руки на груди. — Почему в тебе нет хоть капли мягкости, понимания от матери!

— Потому что все лучшее разобрали старшие братья, а мне досталось то, что осталось. Все твои и ее недостатки. Так что нечего удивляться.

— Ты не изменишь своего решения, я так понимаю?

— Нет. Я четко понял, для нормальной жизни мне нужна она.

— Саид, ты поступаешь неразумно, если бы меня в свое время предупредили, я бежал со всех ног в противоположную сторону! — отец на высокой ноте заткнулся, увидев мой ироничный взгляд, усмехнулся, с лица слетела вся озабоченность и родительское участие. — Поступай как знаешь, не маленький давно. Главное, чтобы дела не пересекались с личной жизнью, и учти, если кто-то узнает о твоем слабом месте, сразу же воспользуются. Или у тебя хватит духа и ее лично убить? — голубые глаза холодно и точно, как нож хирурга, полоснули по лицу.

— Я не убивал…

— Да, я в курсе. Пришлось самому до всего доходить, и спустя пять лет сказать, что мой сын не убийца собственного ребенка.

— Я тебе об этом говорил еще тогда, но ты не поверил. Впрочем, как и все остальные.

— Ты даже не попытался оправдаться.

— А смысл? Кто поверит бывшему боевику? Проще ведь повесить еще одно убийство в довесок ко всему остальному, ну подумаешь собственная дочь, кого это должно удивлять, если такие, как мы убивают не только своих детей, но и родителей, родственников!!! — то что давно душило, то, о чем никто в слух не говорил, прорвалось наружу. Я знал, что отец поймет, ведь я и есть то, что он сам лично сделал.

— Ты сам сделал свой выбор, никто не заставлял! — прохладно заметил старший Каюм, жестко смотря в глаза. Я в отличие от многих не отвел, потому что сам таким же взглядом смотрел на мир.

— Конечно, я сам лично пошел за тобою, никто ведь ничего не сказал, не попытался объяснить четырнадцатилетнему пацану, чем занимается его отец! Я пошел за тобою, потому что мне хотелось быть с тобою, потому что мне казалось ты увидишь во мне сына. Увидел? — зло рассмеялся, лицо напротив осталось бесстрастным. — Как там в песенке пелось: «Я его слепила из того, что было».

— Из всех троих, ты был ближе всех.

— Конечно, потому что всю войну я прошел рядом, потому что я научился, как и ты никому не верить, не чувствовать, не жалеть. Потому что ты научил меня убивать, ломать людей, крушить их надежды мечты на глазах!

— Ты меня превзошел.