– Шеффилду я его попросту перескажу. Чтобы не оставлять письменных улик. Надеюсь, после этого он откажется от идеи доносить на меня и требовать пересмотра дела.

Рой молчал. Не это интересовало его сейчас. Уловив настроение мужчины, Эллин отобрала у него текст и тоже пробежалась по нему взглядом.

– Понятно, Рой, вас пугает концовка.

– Вернее, ее отсутствие. Исходя из того, что здесь написано, герой рассказа остается на свободе. Но это законченный злодей, и читатели вряд ли…

– Скажите откровеннее: вас удручает не то, что в живых и на свободе оказывается герой рассказа Шеффилда, а что в живых может остаться сам Шеффилд. И, по существу, вы требуете, чтобы я убрала его. Выражаясь еще яснее, убила.

– Прошу прощения, мисс Грей, я этого не требовал.

– Требовали, Согред. И продолжаете требовать.

– Чего вы добиваетесь?

– Ясности, Рой.

– Ясность внесет Шеффилд. Узнав о том, что вы изорвали его письма, он сегодня же напишет новые, только еще более яростные, с указанием конкретных фактов, исходя из которых прокурор немедленно потребует возбуждения уголовного дела в отношении адвоката Эллин Грей.

– Не кажитесь большим негодяем, нежели вы есть на самом деле, Рой, – как можно спокойнее проговорила гостья. – Тем более что вы мне все еще нравитесь.

– В таком случае внесите сюда, вот в этот ваш сценарий, ту самую ясность, которой так добиваетесь. И все станет на свои места.

Эллин вызывающе покачала головой.

– У нас нет повода для полемики, Рой. Мы оба согласны с тем, что Шеффилд должен исчезнуть. Я правильно вас поняла? Единственное мое условие: эту часть сценария вы должны дописать сами. Не посвящая меня заранее в детали. Вы ведь уже подготовили свой сценарный ход, а, мистер Согред? Не отрицайте. Без него вы не явились бы ко мне вчера. И потом, заметьте, я не потребовала никаких обязательств относительно наших дальнейших отношений. Когда вся эта история завершится и ваш рассказ, – именно ваш, переписанный вашей рукой, в вашем, а не Шеффилда, стиле, – с разработанной вами концовкой, ляжет на столы членов жюри, вам вновь понадобится моя помощь. Как в свое время она понадобилась никому не известному писателю Шеффилду.

– И каковы же будут ваши условия?

– Такие же, какими они были во времена моего сотрудничества с Шеффилдом. Уверена, что уже одно это обстоятельство должно убедить вас в полнейшей справедливости.

– Знать бы еще эти условия.

– Вы грубиян, мистер Согред. Вынуждена буду ужесточить свои требования, поскольку работать придется в куда более вредных для моего здоровья условиях, нежели в контакте с Шеффилдом. Кстати, вы заметили, что главная роль здесь отводится вашему постояльцу, – умело перевела разговор в несколько иное, более приемлемое, русло.

– Заметил.

– Он ведь сам просится в тюрьму. Разве не так? Что вы ему ответили по этому поводу?

– Пока что не сказал ему ни «да», ни «нет». Но больше склоняюсь к «нет», ибо его желание противоречит инструкциям, законам и вообще здравому смыслу.

– Великолепно! Прекрасная стартовая позиция. Как только Эвард вернется в сию обитель, скажите свое «нет» еще более твердо. И продержитесь на нем время, достаточное для того, чтобы Грюн вошел в азарт.

– И что потом?

– Действуйте по нашему сценарию – только-то и всего!

– Попытаюсь, – не совсем уверенно молвил Согред, явно замявшись с ответом.

– И еще одно: с Шеффилдом я встречусь лишь после того, как вы обсудите наиболее привлекательную для него идею. Поэтому еще раз напоминаю: не тяните со временем.

Несколько минут, прикрываясь занавеской, Согред наблюдал за тем, как Грюн Эвард не спеша приближается к его дому. Теперь он выглядел сытым и самодовольным, и у Согреда даже закралось подозрение, что в таком состоянии Грюн уже не решится заговорить ни о камере смертников, ни вообще о тюрьме.

Время от времени Эвард запрокидывал голову, посматривая на освещенное скупым нежарким солнцем голубовато-белесое небо, на ажурные лужайки, зеленеющие по обе стороны от дома Согреда, что делало его похожим на крестьянскую усадьбу; и, судя по всему, совершенно забыл, что ему надо спешить, чтобы успеть поговорить с начальником тюрьмы.

– Ты торопишься, Рой? – всполошился лишь тогда, когда увидел Согреда на крыльце. Вроде бы не замечая входящего через калитку гостя, тот намеревался закрыть дверь.

– Служба, знаешь ли. Вчера я дал тебе ключ, он с тобой?

– Со мной. Но дело не в ключе. Нам нужно поговорить.

– О визите в тюрьму? Вряд ли мне удастся подпустить тебя к этому святилищу дальше моего кабинета. Ты же понимаешь, чем это может закончиться для меня, – попытался Рой пройти мимо Эварда. – Служебное несоответствие, выяснение отношения с законом.

– Но в конечном итоге все можно сделать аккуратно! – почти взмолился Грюн. – Вчера мы ведь уже почти договорились.

– Вот именно: «почти»…

– Что изменилось?

– Ночи для того и существуют, чтобы было время пересмотреть все то, что опрометчиво наобещано и напланировано до заката солнца.

– Ты не доволен, что я появился в твоем доме?

– Я всегда придерживался той высшей истины, согласно которой хорошие гости сидят у себя дома.

– Сакраментальная фраза.

– Но ты уже здесь. И мне не хочется прослыть плохим хозяином. Короче, Грюн, что еще, кроме посещения «Рейдер-Форта», я могу организовать до того, как ты вновь ступишь на борт «Странника морей»?

– Мне нужно познать хотя бы основы тюремного бытия, увидеть все происходящее там собственными глазами. Я слишком далек от всего, что происходит за воротами тюрьмы.

– Меняй замысел.

– Поздно. Я слишком сжился с ним. Слишком увяз.

– Тогда почему бы тебе не решить эту проблему более радикальным образом? Например, попытаться ограбить местный банк? Или, на худой конец, изнасиловать барменшу отеля «Норд-вест»?

– Исключено. Становиться уголовником я не желаю. К тому же меня убедили, что ты здесь правишь, как император. Все в твоей воле.

– Какое преувеличение! Кто этот мой враг?

– И что власти округа, не говоря уже о стране, попросту забыли о существовании «Рейдер-Форта», отдав его на откуп тюремной администрации и городской мэрии.

– Ты даже не замечаешь, какие опасные речи произносишь, – упрекнул его Рой, недобро сверкнув глазами. – «На откуп… администрации и мэрии…» На самом же деле здесь все в пределах закона, мистер Эвард. Того закона, который вы, лично вы, – предался он официальному пафосу, – провоцируете меня преступать.

– Вот уж не думал, что окажусь в роли самого отпетого закононарушителя Рейдера.

– Я предлагал тебе знакомство с адвокатом Шеффилда, ты отказался. Теперь придется знакомиться самому. К твоему счастью, с женщинами на острове не так уж плохо, как могло бы показаться, глядя с палубы «Странника морей» на его скалистые берега.

Эвард рассеянно провел его взглядом до калитки, так и не решив, как выйти из словесного тупика, в который сам себя загнал. Согред уловил это и понял: если он сам не вернется к этому разговору, время будет упущено, а возможность – тоже.

– Я понимаю, что ты вправе обидеться, – молвил уже из-за узорной металлической калитки.

– Да, вправе.

Для виду Согред еще немного помялся, поправил галстук и вновь вернулся во двор.

– Если честно, у меня возник один план. Правда, я не знаю, как ты воспримешь его и насколько могу быть уверенным, что, добравшись до материка, не станешь распространяться обо всем происходившем в тюрьме «Рейдер-Форт».

– С бульварными газетенками, способными поднимать вой по любому поводу, никогда не сотрудничал.

– Что делает тебе честь. А главное, это уже более серьезный разговор. – Он приблизился к Грюну, почти по-отцовски поправил изогнувшийся лацкан его пиджака… – Обычно я хожу на работу пешком. Предлагаю пройтись.

– Пойдем.

– Или, может, не стоит? Как считаешь? Нужно ли, чтобы нас видели вдвоем? – Он открыл гараж, вывел «мерседес» и предложил Эварду сесть в салон. Там он незаметно включил записывающее устройство – так, на всякий случай. – Видишь ли, как обстоят дела… Получается, что я многим обязан Шеффилду. Это он помогал мне публиковать первые рассказы.