– Их даже не издают, – с угрюмой невозмутимостью уточнил Рой.

– Что еще прискорбнее. В таких случаях следует ставить на одно из двух обстоятельств: то ли у вас нет таланта, то ли до сих пор не подвернулся опытный юрист, который бы одновременно стал и издательским агентом и адвокатом. В чем, по-вашему, я не права на сей раз?

– Только в том, что решились прибыть сюда с навязчивой идеей – освободить Шеффилда.

Пауза, которой Эллин одарила сама себя, была слишком непродолжительной, чтобы Рой мог заподозрить ее в замешательстве.

– Пытаетесь обвинять адвоката в выполнении им своих профессиональных обязанностей?

– В день прибытия на Рейдер вы еще не являлись адвокатом Шеффилда. По крайней мере, юридически признанным. – Согред продолжал улыбаться, однако теперь это была улыбка иезуита, ведущего допрос в интересах святой инквизиции. – Но речь не об этом. Вы, очевидно, не догадывались, что Стив Коллин, мой заместитель и хозяин вашего убежища, начинал в качестве обычного платного агента полиции, а затем долгое время занимался уголовным сыском. Согласитесь, что человек с такой биографией не сочтет зазорным деликатно ознакомиться не только с документами своей квартирантки, но и с содержимым ее багажа. Продолжать в том же духе?

– Мне-то казалось, что, согласившись на любезное предложение мистера Коллина, я буду чувствовать себя куда в большей безопасности, нежели в отеле.

– В выборе жилья более «любезными» выглядели вы, Эллин. И мистер Коллин готов подтвердить это. Обнаружив в вашем багаже небольшую пластиковую взрывчатку – не производящую большого грохота, но отчаянно разрушительную, – он укрепился в собственной догадке относительно того, что вы рассчитывали на него, как на единомышленника. Вот почему вы столь охотно сменили номер в отеле на этот флигель.

Почти с минуту адвокат Шеффилда напряженно молчала. Она сидела, запрокинув голову и бездумно уставившись в потолок.

– Хотите сказать, что он специально подставился мне? – наконец сухо и жестко спросила она, залпом опустошая свой бокал и вновь берясь за бутылку.

– Нет, конечно. Теперь Коллин не имеет ничего общего с полицией и даже втихомолку гордится этим. Милый, добрый старикашка, честно жующий свой тюремный бутерброд, в ожидании выхода на пенсию, которую рассчитывал получать уже на небольшом ранчо в окрестностях столицы. В тот день, когда вы с ним познакомились, он покончил с формальностями, связанными с его приобретением. Рассчитывал, что, после операции, Господь подкинет ему еще пару лет бытия.

– Кажется, вы уходите от темы, Рой. Сейчас меня интересует не столько его ранчо, сколько вопрос: почему он не заявил в полицию и каким образом узнали о взрывчатке вы?

– Ответ кроется в логике вашего вопроса. В полицию он не заявил только потому, что прежде сообщил о своем открытии мне. Этот человек слишком многим обязан мне, вот почему уже несколько дней он вежливо раскланивается с начальником местной полиции, не утруждая его никакой служебной информацией.

– Так он молчит уже несколько дней?! – впервые ужаснулась Эллин.

– Втайне рассчитывая на то, что не станете запускать свою адскую машину прямо здесь, в стенах его дома.

– Теперь я уже в этом не уверена, – процедила Эллин. – Ибо неизвестно, сколько еще продлится его молчание.

– Мне нравится, что на сей раз вы играете в открытую. Тем не менее вашу угрозу пока что воспринимаю, как минутную несдержанность.

– Лучше воспринимайте, как обычную угрозу. Кстати, я до сих пор не задала вам вопрос, не задать который попросту не имею права.

– До каких пор буду молчать о вашей бомбе я?

– Не понимаю, почему ваши романы не находят издателей, – подбодрила его великосветской улыбкой Эллин. – При такой-то проницательности…

– Мое молчание безгранично.

Эллин хотела что-то заметить по этому поводу, но по окну прошлись лучи машинных фар, а затем послышалось приглушенное урчание двигателя. Они одновременно поднялись и, приблизившись к окну, проследили, как Коллин загоняет машину в гараж.

– Он часто наведывается в этот флигель? – вполголоса спросил Согред, словно Стив мог услышать его.

– Если и наведывается, то в мое отсутствие. Несколько раз мы беседовали, сидя в кафе на соседней улице. Но машину вашу наверняка заметил.

– Я предусмотрительно оставил ее возле отеля «Островитянин», – осклабился в воинственной улыбке Согред.

– Так, пожалуй, лучше. Будем надеяться, что и на сей раз Коллин не заглянет сюда.

Эллин и Рой вернулись к журнальному столику, уселись каждый в свое кресло и несколько минут молчали. Они прислушивались к тому, как все усиливающийся ветер крушит ветки деревьев и испытывает на прочность крышу строения.

– Однако в рассказе Коллина меня заинтриговала не столько ваша взрывчатка, – возобновил прерванный разговор Согред, – сколько обстоятельство, приведшее этого человека именно ко мне, а не в полицию.

Эллин вопросительно взглянула на гостя, а когда тот затянул с ответом, вежливо возмутилась:

– Не заставляйте вытягивать из вас по слову, Рой!

– О’кей. – Согред извлек из внутреннего кармана небольшой конверт и высыпал на стол несколько снимков.

Эллин скорее из вежливости, нежели из интереса, склонилась над ними, пытаясь рассмотреть изображение.

– Может быть, вы еще и объясните, чем это вы хотите сразить меня?

– Фотокопии двух вариантов сюжета нового романа Шеффилда, который он не успел написать. А вот это – более старые записи. Вот набросок фабулы уже изданного романа все того же Шеффилда: «Убийство старой девственницы». Название, кстати, тоже было предложено вами.

– Тем, в чем вы пытаетесь уличить меня, обычно гордятся, – спокойно парировала Эллин, вальяжно откидываясь на спинку кресла.

– Я ни в чем не пытаюсь изобличать вас, Эллин. Тем более что, к вашей чести, вы ничего не пытаетесь отрицать. Правда, следователь взглянул бы на ситуацию иначе. Он задался бы вопросом: так кто же все-таки сочинял сюжеты, следуя которым Том Шеффилд не только создавал свои романы, но и совершал преступления? Для него это было нетрудно, поскольку жертвами ваших интриг становились люди, хорошо известные вам обоим, довольно состоятельные и почти беззащитные в своей наивной дружбе с вами.

– В дружбе с Шеффилдом, Рой, с Шеффилдом, – зачем-то уточнила Эллин, хотя замечание показалось Согреду совершенно несущественным. – Его друзьями я интересовалась лишь постольку, поскольку они виделись мне в качестве прототипов.

– В качестве жертв, мисс Эллин.

– …И никогда не подпускала их к себе ближе, – проигнорировала уточнение Согреда, – чем этого требовало познание некоторых деталей их бытия. И потом, мне совершенно непонятно, почему роль следователя выпала именно вам, мистер Согред? И почему вы решились на нее сразу же после того, как буквально изнасиловали меня? Кого теперь я должна опасаться больше: вас или Коллина? – Согред не мог не заметить, что в голосе мисс Грей прозвучали угрожающие нотки и вся она напряглась, слегка развернув бокал так, словно собиралась выплеснуть его содержимое ему в лицо.

Потянувшись за бутылкой, Согред таким образом потянул время, которое понадобилось, чтобы успокоиться и проанализировать ситуацию.

– Мы и в самом деле говорим не о том, Эллин. – Он наполнил свой бокал, долил вина в бокал женщине и, мягко улыбнувшись, немного отпил.

– Видите ли, когда приговоренным уже нечего терять, они иногда прибегают к последним, спасительным, как им кажется, уловкам.

– Просветите, к каким именно.

– Например, меняют адвоката, пишут разоблачительные письма прокурорам округа, в которых излагают новые, ранее не выясненные судом факты своих собственных преступлений, или же дополнительно разоблачающие их сообщников, и тем самым уменьшающие их собственную вину. Начинается новое расследование, подключается общественность, появляется пресса… Адвокат и прокурор, теперь уже совместными усилиями, добиваются пересмотра судами их дел. Я все верно излагаю? Никаких ошибок, с точки зрения юриспруденции и процессуальных канонов, не допускаю?