— А это нормально? — встревожился я.

— Вполне, — кивнул Флар, но глаза его чуть потемнели, как будто он подумал о чём-то не слишком хорошем.

— Точно?

— Конечно. Он ведь всегда тянулся к тебе… с самого первого дня, верно?

— Да! — Я расплылся в широкой улыбке. — Надо ему имя дать, как считаешь?

Оркид согласно кивнул и предложил:

— Может быть, Фрейя?

— Почему Фрейя? — удивился я.

— Мне нравится это имя.

— Так оно же женское?

— Что ты имеешь в виду? — не понял Флар.

— А разве он не мальчик?

— Я ведь говорил, что у оркидов нет пола как такового.

— Но… Знаешь, если оно тебе так нравится, давай наш остров назовём Фрейя, а то и вообще планету, — предложил я, видя, что Оркид начинает хмуриться. Иногда юноша был упрям как ребёнок, и его сложно было переубедить, если он что-то решал для себя.

Но моя идея ему понравилась. Оркид согласился, что острову имя Фрейя больше подходит, и с этого момента мы говорили о нашем доме именно так: «на острове Фрейя».

Однако наш первенец всё ещё оставался безымянным. Флар предоставил право выбора имени мне. Я почесал подбородок, повертел глазами в разные стороны, стараясь припомнить, какие имена вообще были в ходу на Земле. Мне бы хотелось, чтобы имя было таким же красивым, как и у Флара, и отражало сущность нашего вида. Самым подходящим было бы название какого-нибудь цветка, но не так уж много цветов я видел в своей жизни. Да и ни одно из них не высказало бы мой восторг.

— Может быть, Джойи? — предложил я после долгих размышлений. — Мы же его так ждали!

Первенец подлез мне под локоть, обвивая мою талию руками, и прижался щекой к моему боку (впоследствии это стало его любимой привычкой).

— Наверное, ему эта идея нравится, — предположил я.

— В самом деле, — согласился Флар. — Пусть будет Джойи.

Я потрепал Джойи по волосам, которые уже окончательно просохли и теперь распушились золотым сиянием вокруг его головки, он довольно зажмурился.

С появлением Джойи жизнь пошла кувырком. Маленький инопланетянин был очень любопытен и старался всё потрогать или попробовать. Если я правильно помнил, в этом он мало отличался от человеческих детей. Ему нравилось нюхать цветы, он немного побаивался бабочек и всюду таскался за мной — как хвостик. К Флару Джойи стал относиться немного мягче, чем раньше, вернее, он его больше не игнорировал и позволял себя гладить, но моя персона для него всё равно была на первом месте

— Я даже ревную немного, — как-то сказал Флар, когда мы проснулись и обнаружили, что Джойи пробрался в нашу кровать и влез между нами, обвиваясь вокруг меня цепкой мартышкой.

Остальные плоды раскрылись один за другим пару недель спустя. Дети выглядели точно так же, как и Джойи, отличаясь лишь оттенком глаз, но были поспокойнее и одинаково реагировали на нас с Фларом. Джойи — видно было — смотрел на своих братьев со снисходительностью и был очень недоволен, когда кто-нибудь прижимался ко мне или вообще отвлекал меня от него самого.

— Маленький эгоист, — сказал Флар в ответ на мои наблюдения, — не хочет ни с кем тебя делить. Совсем как я.

— Флар! — удивлённо воскликнул я.

Инопланетянин смущённо пожал плечами.

Раз наша семья так разрослась, хлопот прибавилось. Первым делом мы с Фларом оборудовали спальни для всех детей (Джойи свою комнату принципиально игнорировал и неизменно оказывался в нашей кровати рано или поздно). Нужно было уследить за всеми сразу, а это было делом непростым: проснувшись, они разбегались во все стороны, чтобы что-нибудь исследовать, потому что любопытство у них было такое же неуёмное, как и у Джойи. Так что наш день начинался с того, чтобы собрать всё наше потомство в кучу и накормить сладким сиропом.

Когда солнце всходило достаточно высоко, наше семейство выходило на улицу, чтобы принять солнечные ванны. После этого нужно было бы заниматься собственными делами и обустройством жизни, но детей ни на минуту нельзя было оставить одних, так как они почему-то проявляли повышенный и даже нездоровый интерес к океану, и я то и дело оттаскивал то одного, то другого от кромки воды. Ведь Флар же сказал, что солёная вода вредна для оркидов. Я подумал, что раз их интересует вода, то и озеро заинтересует, но ошибся: к пресной воде дети никакого интереса не проявили и снова ускользнули к берегу. Хоть верёвочкой всех привязывай!

К концу дня, когда дети возвращались в шаттл, я буквально валился с ног. Никогда бы не подумал, что быть нянькой так тяжело! Но Оркиду я на это не жаловался: не хотелось его беспокоить почём зря.

Джойи на океан реагировал иначе. К воде он не лез, просто сидел поодаль, зачарованно глядя на синеву, и в такие моменты забывал даже про меня.

Может быть, маленькие оркиды реагировали не на саму воду, а на приливы и отливы, вызванные фазами Луны?

Через какое-то время они потеряли интерес к воде, зато теперь их как магнитом тянуло к теплицам. Ну, понятно, в теплицах же всегда было жарко, не говоря уже об удобрениях, к которым они питали слабость (все в Флара!).

Раз в неделю Флар устраивал детям «подкормку», делая им ванны с большим количеством удобрений. Видно, это шло на пользу их здоровью, потому что через несколько месяцев дети значительно вытянулись, а на животиках появились первые зачаточные бугорки цветков. От этого дети стали ещё капризнее, а Джойи — просто невыносим! Я знал, что у людей дети капризничают, когда у них прорезываются зубы. А оркиды так реагировали на прорастание цветков.

По приблизительным подсчётам Флара, цветки должны были полностью сформироваться в течение года. Говоря это, инопланетянин почему-то снова нахмурился. Я заметил это и решил прояснить, когда мы остались одни. Теперь приходилось запирать дверь, чтобы посекретничать или поинтимничать, в противном случае Джойи, а за ним и вереницей все остальные просачивались в спальню, требуя внимания.

— Я ревную немного, — признался Флар, залезая на кровать и сжимая руки между колен.

— Ревнуешь? — удивился я.

— Да, они ведь все… такие, как я.

— И?

— Не понимаешь?

Я пожал плечами.

— Значит, чтобы продолжить род, им нужна особь противоположного пола, понимаешь?

— И что дальше?

— А то, что на этой планете есть только ты. И тебе потом придётся… — Он замялся.

Мне придётся — что? Когда я сообразил, что Флар имеет в виду, я подскочил:

— А?! С собственными детьми?!

— Получается, так. Или всё это вообще не имело смысла. Знаю, что я не должен, но я ревную… когда думаю об этом. — Инопланетянин смущённо потупился.

— Как я смогу вообще? Это же мои дети… и… Я не хочу кого-то ещё, кроме тебя! — возмущённо возразил я.

— Но тогда не будет нового поколения, — в свою очередь возразил Оркид.

— Всё равно не хочу!.. А какого-нибудь другого способа нет? — Я с надеждой взглянул на него.

Флар чуть улыбнулся:

— Есть, наверное. Нам нужно будет очень постараться, чтобы среди будущих детей появились… как ты там их называл… мальчики.

— Я очень постараюсь, — заверил я, подтягивая инопланетянина к себе и нежно целуя его в губы. — Ты даже удивишься, как я буду стараться. За год непременно должно получиться!

— Может быть, уже получилось. — Флар положил ладонь на плод. — Я так хочу надеяться, что это именно он!

Слова Флара не были лишены смысла: этот плод даже внешне отличался от предыдущих, возможно, и содержимым он тоже отличался? Я очень надеялся, что когда ребёнок появится — ещё знать бы, когда он появится! — то это будет именно мальчик.

Так, выходит, и Джойи на меня реагировал из-за этого? Из-за того что чувствовал во мне необходимую для продолжения жизни особь? Я несколько нервно спросил об этом у Флара, он задумался ненадолго и ответил:

— Скорее всего. Знаешь, это ведь очень сильное чувство…

Я выдохнул и растёкся по кровати, прижимая подушку к лицу:

— Вот ужас-то… быть объектом вожделения собственных детей!

— Быть жизненно необходимым объектом, — исправил Флар. — Ведь ты ключ ко всему.