Я откинулся обратно в кресло, кусая губы. Столько лет прошло… нет, даже не лет — веков! И это только здесь, в Космосе. А на Земле? Сколько времени прошло там? И… если никто не ответил на станции, то не остался ли я вообще последним человеком во всей Вселенной? Впору ужаснуться: а если так и есть?! Что мне тогда делать?

Дрожащей рукой я подтвердил запрос о произвольной посадке. Я должен выяснить, что пошло не так и подтвердить или опровергнуть мои догадки.

Станция мигала красными и зелёными огоньками, значит, основные системы функционировали. Капсула пристыковалась к одному из шлюзов, я поспешно надел шлем (на случай неисправности в системе жизнеобеспечения) и высунул голову из автоматически открывшегося люка. Пусто. Гравитационное поле работало: едва я вылез из капсулы, ноги стали тяжёлыми и буквально прилипли к полу. Я дотащился до панели, открывающей доступ внутрь станции, потёр стекло кулаком, постучал по кнопкам. Никакого эффекта это не дало, пришлось приналечь плечом и силой сдвинуть её в сторону. Заскрипело, в шлюз хлынул туман (или дым?), заклубился по полу. Я с опаской выглянул в образовавшуюся щель. Неярко светились лампы на потолке, мигали кнопки на дверях и люках, потрескивало и пощёлкивало в вентиляционных трубах, шумели кондиционеры — на первый взгляд всё в порядке.

Я рискнул пройтись по бесконечному коридору, заглядывая в отсеки, если они были открыты. Несколько ангаров с шаттлами. Отсеки с компьютерной техникой. Какие-то лаборатории с дымящимися проводами и складские помещения с накрытыми брезентом контейнерами. И ни одной живой души.

Я включил датчики на запястье, проверил содержание кислорода в воздухе. Показатели практически не отличались от земных, я стащил с себя скафандр и с наслаждением вдохнул полной грудью: в тесном шлеме я уже начал задыхаться. Дыхание отозвалось паром, здесь было довольно холодно.

Несколько сходящихся коридоров, совершенно одинаковых на первый взгляд, никаких указателей или опознавательных знаков. Я замешкался, не зная, какой выбрать.

— Эй! Есть здесь кто-нибудь? — позвал я, прислушиваясь.

Ничего, лишь эхо отозвалось и укатилось куда-то в коридоры. Жутковато. Шаги гулко отдавались в стенах, отзывались прежним укатывающимся эхом. Неужели никого нет? Но кто же тогда поддерживает станцию в рабочем состоянии?

Я дошёл до отсека управления, начинённого сотней компьютеров и прочей сложной аппаратурой. На всю стену был экран, как мне сначала показалось, но потом я понял, что это огромный иллюминатор. Я прижался лбом к стеклу и как зачарованный уставился на бесконечное космическое пространство, сияющее мириадами звёзд. Потрясающе! Ничего подобного я в жизни не видел.

В центральной панели что-то щёлкнуло, появилась голограмма женщины в космической форме. Я невольно вздрогнул, когда раздался её голос:

— Пройдите в зал гибернации для погружения в криоанабиоз.

— Опять? — воскликнул я.

Возможно, все обитатели станции находились в упомянутом зале, и теперь система, обнаружив единственное бодрствующее живое существо (то есть меня), предлагала к ним присоединиться. Ещё бы я знал, где этот зал гибернации! Я поискал карту или схему, какие обычно крепились на стенах, но ничего не нашёл. Пришлось брести наугад.

После получаса блужданий по бесконечным коридорам я наконец нашёл то, что искал, — просторный отсек с капсулами для криоанабиоза. Едва я вошёл, тут же включился компьютер и металлическим голосом приказал: «Займите свободную капсулу и нажмите красную кнопку, процесс начнётся автоматически. Вывод из состояния гибернации ожидается в 3564 году». В 3564 году?! Ещё через семьсот с лишним лет?! Почему так долго?

Я проверил капсулы. Все они были пусты, за исключением пяти последних. Два старика, два мужчины лет сорока, один парень примерно моего возраста и — ни одной женщины! Где же все остальные?

В углу неярко светилась и бурлила пузырьками воздуха ещё одна, вертикальная, капсула. В зеленоватой жидкости колыхались части тела… человека? Они были изуродованы и напоминали исковерканные ласты, на дне покачивалась голова, окаймлённая тёмными волосами. Авария, эпидемия — что бы это ни было, ему несладко пришлось! И не было ли всё это взаимосвязано? Мне стало жутко, и я поспешил отойти от этой зловещей капсулы.

За пару дней я обошёл всю станцию, хотя и понимал, что других бодрствующих или хотя бы выживших искать бессмысленно, нашёл склад с провиантом и спальный отсек (оба неподалёку от комнаты управления) и устроился здесь, размышляя, стоит ли мне принять предложение и погрузиться в столь долгий сон. Невесёлая перспектива! Но и перспектива состариться и умереть здесь в полном одиночестве меня тоже не вдохновляла. Я тянул с принятием решения, сам не знаю почему. А с другой стороны, пара дней или недель — ничто по сравнению с вековым сном, можно и подождать.

Среди бесконечных отсеков обнаружилась и ботаническая теплица. Растения давно пожухли и превратились в пыль, а когда-то, верно, зеленели и благоухали. Как жаль, что я не оказался тут раньше! По полкам, конечно, тянулись вереницы контейнеров с семенами, но вдруг это последние образцы флоры на всём белом свете? Такому дилетанту, как я, лучше ничего здесь не трогать. Зато удобрений и разных химикатов было в избытке, и запах в теплице стоял не слишком приятный: побывав там однажды, возвращаться я уже не захотел.

Бо́льшую часть времени я проводил в отсеке управления. Пытался разобраться в аппаратуре, понять, как и что работает в этой сложной системе, для чего предназначены те или иные рычаги или кнопки (чисто теоретически, конечно). А всё больше сидел напротив гигантского иллюминатора и смотрел в космос. Бортовой компьютер иногда повторял сообщение о гибернации, маячки радаров мигали, негромко жужжал кондиционер, нагнетавший в отсек чистый воздух, — это успокаивало и приводило в состояние умиротворённой дрёмы. Иногда я даже забывал о том, что наступил Конец света.

Просидев в одиночестве две с половиной недели, я всё-таки решился на криоанабиоз: я уже проспал несколько столетий, так хоть проснусь вместе с остальными людьми.

Я в последний раз посмотрел на звёзды, встал с кресла и пошёл к двери, но в этот момент радар мигнул, радиосвязь включилась, и через помехи до меня донеслось какое-то сообщение. Я вздрогнул и впился глазами в мигающий экран. Что это? Трескучее сообщение повторилось, не разобрать, в сетке радара появился движущийся объект, который быстро приближался к станции. Глазам не верю! Люди?! Я запаниковал, заметался возле аппаратуры.

Бортовой компьютер заскрипел и доложил:

— Неопознанный космический челнок просит разрешения на посадку. Выполнить запрос?

— Да! Чёрт, как же тебя включить? — Я заколотил по кнопкам наугад в поисках нужной.

— Неопознанный космический челнок просит разрешения на аварийную посадку, — повторил компьютер. — Это может вызвать повреждения ангара 45. Выполнить запрос?

«Аварийную»? Я всполошился и продолжал нажимать на все подряд кнопки, пока компьютер не подтвердил:

— Запрос принят. Неопознанный космический челнок, следуйте к ангару 45 для аварийной посадки.

Я схватил аптечку (на корабле должны быть раненые, иначе не требовалось бы аварийной посадки) и помчался искать ангар 45. Искать его долго не пришлось: челнок со всего маху врезался в ангар, снеся часть шлюзового люка, прочертил на полу рваную полосу, закружился юлой и врезался в стену. Раздался гулкий хлопок, над кораблём взвился дымок, гравитационное поле отключилось, и все предметы поплыли вверх, увлекаемые в пробоину, сделанную челноком. Я стукнул по панели управления, пробоина закрылась аварийным щитком, гравитация включилась, со свистом полился в отсек кислород.

Я закрыл рот маской на всякий случай и стал пробираться к челноку. Корабль перевернулся на ребро, крякнул, и вместе со стеклом на пол высыпались обломки аппаратуры, а главное — выпали два космонавта в скафандрах. Я хотел проверить их тут же, но в обрывках проводов искрило, велика была вероятность нового взрыва, так что я ухватил обоих за ноги и вытащил из ангара. Спасены! Я снял маску и выдохнул.