— Надо запустить генератор. — Флар рассерженно пнул шаттл.

— Как?

— Нужно найти источник энергии… что-то, что бы заставило двигатели запуститься. — Оркид погрузился в нервные размышления, бормоча какие-то сложные формулы себе под нос.

Я оставил его в покое и занялся тем, что делал обычно, — отправился к плодам. На них бедность воздуха тоже не влияла, к счастью, но я не был уверен, что это не изменится, если так будет продолжаться и дальше.

Ох, и говорить не стоит, сколько нервов мы истратили, пытаясь придумать способ запустить двигатель или переделать его так, чтобы он не требовал топлива. В конце концов, Флар сообразил, что нужно сделать, чтобы получить постоянную энергию. Он решил использовать для этого силу воды, и мы соорудили на ближайшей реке водяное колесо. Вращаясь, колесо перегоняло воду и преобразовывало её в электричество, которое по проводам подавалось в шаттл. Двигатель пришлось полностью перестроить, но в итоге он заработал, и всё снова включилось. Мощность даже возросла, потому что сила реки была потрясающая.

За этими заботами плод Флара вырос до размера футбольного мяча, но не торопился отпадать. Оркид предположил, что у плода изменился период созревания, и теперь не сомневался, что это очередной виток эволюции.

Странно, а я всегда думал, что эволюция должна занимать миллионы лет…

— Значит, это местные цветы?

Прогуливаясь, мы дошли до того места, где я ещё в самый первый день заметил цветы. Теперь они казались мне невзрачными.

— А ты ведь другие мне показывал.

Я невольно улыбнулся, припоминая, как мы в первый раз поцеловались там, на станции.

Флар, вдохновлённый находкой, засел в лаборатории и через неделю показал мне маленькие пуговицы зелёных ростков в колбе.

— Цветы! — с гордостью сказал он.

Мы высадили их возле шаттла, и скоро они развились и расцвели. У них были овальные лепестки ярких тонов — красные, жёлтые, синие… Я как зачарованный смотрел на них часами.

— Они дадут семена, — сказал Флар, — и на этом месте всегда будут расти такие цветы.

Но ничего подобного не произошло: через пару дней цветения бутоны съёжились и опали, не давая семян, а сами растения погибли.

— Не понимаю, — растерялся инопланетянин. — Я был уверен, что получится… Почему же они повяли?

Это была загадка, над которой мы оба ломали голову порядочное время. Ответ пришёл Флару ночью, когда мой цветок снова превратился в морскую звезду, чтобы успокоить ноющий плод. Оркид, постанывая, прижимался ко мне и тихо жаловался. Потом он вдруг замер и воскликнул:

— Саймон!

— Да? — испугался я. А вдруг что-то случилось?

— Я понял!

— Что?

— Понял, почему цветы погибли! — с восторгом отозвался Оркид.

— Да?

— Они не могли принести семян, потому что не опылились!

— И? — не слишком-то понял я.

— Завтра объясню. — Флар успокоился так же неожиданно, как и пришёл в возбуждение.

Когда я утром проснулся, Оркида в постели уже не было. Я нашёл его в лаборатории, он колдовал над пробирками.

— Что ты делаешь? — поинтересовался я, желая ему доброго утра и нежно целуя его.

— Не скажу. Это сюрприз, — лукаво отозвался Флар. — Завтрак сделаешь?

— Конечно. — Я отправился смешивать сахарный сироп, но и за завтраком Оркид ничего не сказал, а лишь таинственно хихикал на все мои расспросы.

Что ж, сюрприз так сюрприз. Я перестал задавать вопросы и занялся посадкой новых деревьев. Флару было трудно нагибаться, так что я сказал, что сделаю всё сам. Инопланетянин уселся на землю, подставляя живот солнцу, и командовал со стороны. Мне работалось легко, погода была просто отличная, и скоро шесть рядов новых саженцев окружили полукругом прежние посадки.

Я плюхнулся рядом с Оркидом, раскидывая руки:

— Славно потрудились! Надеюсь, эти приживутся.

— Конечно приживутся, — согласился Флар, играя пальцами с моими волосами. — Знаешь, я тут подумал… Надо бы хронику написать.

— Какую? — не понял я.

— Этой планеты. Мы создаём новый мир. Я хочу, чтобы потомки знали, как это было.

— И с чего начнёшь? — Я перевернулся на живот, подпирая голову локтями.

— С самого начала… или даже раньше… — Взгляд Оркида несколько потемнел.

— Что такое? — встревожился я.

— Страшно подумать, что бы случилось, если бы мы не встретились!

— Глупости, мы бы обязательно встретились, — возразил я. — На Земле это называется «судьба».

— Судьба… — повторил инопланетянин задумчиво.

А я рискнул спросить:

— А в каком смысле ты сказал «или даже раньше»?

— Я хочу написать о Лилиаре. О том, что там произошло. И о том, как я попал на станцию.

Я засмеялся:

— Только подробности не пиши, эту хронику ведь будут дети читать. Зачем им такие подробности?

Флар засмеялся и прижался к моей спине щекой.

Но этот разговор так и остался разговором, потому что времени на хронику у нас никогда не оставалось. Нужно было сделать ещё очень много вещей, без которых существование на планете было бы в дальнейшем невозможно.

Я уже забыл о «сюрпризе», который обещал мне Оркид. Следующие несколько дней я занимался плодами, протирая их от пыли и обрызгивая их сиропом. Флар считал, что и без этого всё будет в порядке, но меня тянуло к ним, как магнитом. Первый плод реагировал на меня моментально, выбрасывая стебельки и меняя цвет с приглушённого на ярко-оранжевый. Другие были спокойнее, но и от них исходили тёплые импульсы, которые приводили меня в полный восторг: они понимали, что о них заботятся!

На Флара они реагировали по-своему: когда он подходил к ним, они все одновременно вспыхивали разными цветами в своей гамме. Как инопланетянин мне потом объяснил, по их вспышкам оркиды определяли, всё ли в порядке с приплодом.

— И всё в порядке? — уточнил я.

Оркид кивнул и прижался ко мне животом:

— Как может быть иначе, если у них такой родитель?

Я буквально напыжился от гордости. Вот не поймёте, пока у вас не появится с дюжину таких же, как у меня!

— Идём уже, — засмеялся инопланетянин и потянул меня за собой. — Я ведь обещал тебе сюрприз, помнишь? Это будет что-то замечательное!

— Всё, что ты делаешь, замечательно.

Флар вынес из лаборатории колбу с сухими веточками, как мне сначала показалось, и высыпал их на стол:

— Смотри.

— Это что? — Я приблизил лицо и понял, что это не веточки, а какие-то живые организмы, закрученные в толстенькие трубочки: их тельца шевелились.

— Смотри внимательно, Саймон!

— А что должно произойти?

— Увидишь. Если всё пойдёт так, как я предполагаю, это будет поразительное зрелище.

Мы просидели у стола несколько часов, но ничего не происходило. А потом начались удивительные метаморфозы: одна из трубочек зашевелилась, запрыгала по столу, извивая своё толстенькое тельце, вдоль пошла трещина.

— Вылупляется! — с восторгом воскликнул Флар.

— «Вылупляется»? — переспросил я, стараясь ничего не пропустить. — Что вылупляется?

Трещина раздалась вширь, и оттуда высунулись два сморщенных усика и несколько тонких прозрачных лапок. Существо отчаянно пыталось выбраться из своей тюрьмы, но что-то ему мешало. Наконец, после долгих попыток, из трубочки показалась головка с двумя огромными глазами и мохнатая шейка.

— Что это такое? — поразился я. Кажется, если я правильно помнил, такие штуки назывались «насекомыми».

Флар только улыбнулся и жестом показал мне, что стоит смотреть дальше. Существо меж тем царапало лапками по столу, вытягивая тельце всё больше. На его спине были две бесформенные складки непонятного цвета. Выбравшись из трубочки полностью, существо выползло в полосу света и замерло.

А дальше произошло нечто удивительное! Солнце высушило эти сморщенные складки, и они распрямились в два тонких прозрачных крылышка. Минуту спустя крылья приобрели цвет — оранжево-красный с чёрными крапинками. Существо взмахнуло крылышками и закружилось в воздухе. К этому моменту я уже понял, что это такое.