— Флар…

— Да, каждый-каждый… — Руки Оркида сомкнулись поверх моей талии. — Обещаешь?

Я пробормотал: «Пока это от меня зависит…»

Скорее всего, новая форма цветка Оркида была совсем не цветком, а плодом, потому что с того дня наши цветки не делали друг с другом ничего, кроме тех странных «объятий общения», как выразился Флар. Но наши тела были переполнены гормонами, и мне волей-неволей удавалось выполнять это обещание.

Как бы то ни было, этот новый плод не торопился расти или отпадать, как прежние, развиваясь в своём собственном и очень медленном темпе. Он лишь менял свой цвет, как хамелеон, в зависимости от настроения Флара, но в основном был золотистым и особенно ярко вспыхивал, когда Оркид испытывал оргазм.

Что бы это ни было, из него должно было развиться нечто замечательное — в этом я был полностью уверен.

====== .file10//Цветы и прочие неприятности ======

Никогда не видел дождя. Это меня довольно сильно впечатлило. Сначала упали первые капли, гулко ударяясь о землю и оставляя в пыли микроскопические кратеры. Потом капли превратились в настоящие струи, рассыпающиеся на тысячи сверкающих искр. По траве потекли ручейки, стягиваясь в лужи. Запахло свежестью.

— Дождь! — с восторгом воскликнул я, высовываясь из-под козырька и подставляя ладони.

Флар не разделял моего восторга. Он настороженно следил за падающей с неба водой и куда как пристально разглядывал лужи. Потом он резко бросился в шаттл.

— Флар? — удивился я.

Инопланетянин вернулся через полминуты, таща за собой громадный брезент.

— Быстрее, Саймон, накрывай плоды.

— Это же всего лишь дождь? — Я подчинился, не слишком понимая его тревоги, ведь дождь был пресный, а значит, не опасный для нас.

— Посмотри на лужи.

Лужи были странные, с желтоватыми краями и пузырились зелёным.

— Что это? — поморщился я, потому что выглядело отвратно.

— Кислотный дождь, я слышал про такое. — Оркид растянул свой край брезента и накрыл им половину нашей гряды, тяжёлая ткань подмяла плоды под себя, деформируя их в приплюснутые сферы.

— Им не повредит? — обеспокоился я, натягивая свой край.

— Нет. А вот насчёт дождя не уверен. — Инопланетянин затащил меня под навес. — Там могут быть вредные вещества.

— Тогда давай в шаттл вернёмся? — предложил я. — Надо переодеться, мы ведь промокли.

Я выдернул из навеса жестяную пластину и, используя её как зонтик, добежал вместе с Оркидом до шаттла. После душа и переодевания мы уселись возле иллюминатора и смотрели на дождь.

— Нужно бы проверить, что там за примеси… — пробормотал Оркид, прижимаясь щекой к моему плечу, но поленился, так что состав дождевой воды остался неизвестен.

Особенно вредных веществ, должно быть, в дожде не было, поскольку на нас с Фларом это никак не отразилось, но опасность этот дождь всё же представлял: он лил, не переставая, целую неделю, вызвав настоящее наводнение. Потоки воды размывали грунт, ручейки наполнились грязью, всё вокруг покрылось жёлтым налётом, а что ещё хуже — солнце не показывалось, небо затянули сероватые тучи. И это меня волновало больше возможной токсичности воды: без солнечного света мы с Оркидом стали совсем вялыми, а плодам-то тогда каково?

— Флар, они же захиреют без солнца! — Я прижался лбом к стеклу, заглядывая на накрытые брезентом плоды.

— Вот уж не вовремя! — Оркид поморщился и неожиданно упал, я едва успел его подхватить.

— Что такое? — испугался я.

— Голову обнесло. Ой, как неуютно… — Он опять поморщился и положил руку на живот. — Болит немного…

К тому времени мы уже выяснили, что этот странный восьмигранник всё-таки плод, а не новая форма цветка: он оброс хитином и стал расти, как и предыдущие плоды. Но Оркида он очень тревожил.

— Давай-ка я тебя уложу… — Я отнёс Флара в наш отсек, уложил его на кровать и включил лампы дневного света, чтобы ему было уютнее.

Флар задрал рубашку, подставляя живот свету.

Плод уже был размером с грейпфрут, но не спешил отпадать. А ещё он блокировал выброс гормонов, так что о сексе пришлось забыть: Флар раздражался от малейшего прикосновения. К тому же его всё время тошнило, и он частенько падал — совсем как тогда, на станции. Возможно, дело было в странной форме плода. А может быть, и в самой планете: инопланетянин ведь был непривычен к гравитации и всему прочему, и это не могло не отразиться на его состоянии. В общем, всё это протекало довольно сложно.

Мой цветок мучил меня не меньше своими беспрестанными всплесками активности. Сейчас мне как никогда хотелось его просто-напросто оторвать! Упрямая штука отказывалась успокаиваться даже после мастурбации. Флар мог бы подсказать какое-нибудь решение, но я не хотел его беспокоить и пытался справляться сам.

Как-то ночью я проснулся от того, что Оркид меня позвал.

— М-м-м… Что? — сонно откликнулся я, шаря рукой возле себя.

— Что ты делаешь?

— А я что-то делаю? — Я протёр глаза и увидел, что мой цветок превратился в какую-то морскую звезду, прилепившуюся всеми своими лучами к плоду Флара. — Э-э? Это ещё что такое?!

— Не знаю.

— Сейчас, сейчас, я постараюсь его отлепить…

— Нет, не нужно. Мне хорошо.

— А? — удивился я.

— Как будто его присутствие успокаивает плод… — Оркид обвил мою шею руками и впервые за последнее время прижался ко мне.

— А почему он в такое… в такую странную штуку превратился? И что он делает?

— Не знаю, но мне нравится, — довольно прошептал Флар, закрывая глаза.

Когда мой цветок отлепился от плода, он каким-то непостижимым образом принял прежнюю форму. А я заметил на плоде маленькие следы от проколов и сообразил, что цветок прижимался к плоду микроскопическими шипами и, видимо, впрыснул туда что-то… какой-то гормон, быть может… поэтому плод и успокоился, перестав тревожить Оркида на какое-то время.

Я сообщил о своих догадках Флару. Он задумчиво потрогал мой цветок пальцем и сказал:

— Знаешь, Саймон, если это действительно так, то, получается, мы с тобой в очередной раз эволюционировали, даже сами не заметив как.

— В смысле?

— Я точно никогда не слышал о таком на Лилиаре.

— А это хорошо или плохо? — на всякий случай спросил я.

— Увидим. — И инопланетянин пожал плечами.

Когда дождь всё-таки прекратился, мы поспешили стащить брезент с плодов. С ними ничего не сделалось: освободившись, они снова приняли округлую форму. А вот траве досталось! Жёлтый осадок плотно облепил тонкие стебли, многие побеги погибли, буквально задохнувшись в этом неестественном панцире. Некоторые деревья тоже пострадали: их листва, попавшая в ту же ловушку, пожухла и облетела.

— Надо с этим что-то делать, — огорчённо вздохнул Оркид. — Если такие дожди продолжатся, нам трудно будет восстановиться.

— А что мы можем сделать? Это же природа. — Я пожал плечами.

— Я подумаю над этим…

И Флар придумал кое-что. В технические детали он не вдавался, но я понял общий принцип его изобретения. Инопланетянин сконструировал четыре зонда, нашпиговав их разными проводами и схемами, и запустил их в атмосферу, задав координатами четыре угловые точки острова. Они управлялись с бортового компьютера и включились, едва заняли свои места. Между зондами возникла тонкая материя, состоящая из пересечённых импульсов, сетью раскинувшаяся над островом. Она образовала что-то вроде фильтра, как я понял, пропуская воду, но задерживая всякие там примеси. Это было действительно удачное изобретение, потому что следующий дождь был уже обыкновенным дождём, хотя и лил очень долго.

Наш остров находился в субтропической полосе, что не могло не сказаться на погоде. Но после дождя дни всегда были ясные, и нам удавалось восполнять потерянную энергию солнцем.

Не успели мы разделаться с одной проблемой, обнаружилась другая: на шаттле закончилось топливо, и все системы отключились, в том числе и те, что изобретал Оркид в последнее время. Защитное поле тоже отключилось, и его эффект рассеялся. Растения начали погибать из-за недостатка кислорода. Нам, по счастью, это не вредило, но все наши достижения были на грани исчезновения.