— Ты в порядке, малыш? — с беспокойством спрашивает Уэйд и вздрагивает, когда Питер обнимает его и вжимается щекой в его грудь, вслушиваясь в успокаивающий, обнадёживающий ритм сердцебиения. Прижимая Уэйда к кровати, Питер прячет лицо в его шее — лишь бы не зарыдать. Это будет куда более неловко, чем разбудить Уэйда из-за кошмара…
Уэйд ничего не спрашивает, просто позволяет Питеру обнимать его, пока тот не засыпает, пусть на периферии его сознания и пляшут языки пламени.
***
После всего этого Питер постоянно приглашает Уэйда к себе, и заканчивается всё тем, что они начинают проводить в его квартире больше времени, чем в квартире Уэйда. И, кроме того, теперь у каждого из них есть своя зубная щётка — в обоих домах.
Два месяца спустя Питер теряет совершённым им ошибкам счёт. Честное слово, он даже не уверен, ошибки ли это — всякий раз, когда он думает об этом, ему хочется взять слово «ошибки» в кавычки.
— Блядь, Питер, да, глубже! — Уэйд, оседлавший грудь Питера, извивается, и разве это ошибка — отсасывать ему, ощущая, как его пальцы впиваются Питеру в плечи, когда Уэйд толкается ему в рот?
Уэйд издаёт какой-то счастливый звук, и это настолько сексуально, что у Питера мурашки по коже. Он сжимает губы вокруг члена Уэйда и ловит безудержное наслаждение момента.
Иногда он не может поверить в реальность происходящего. Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал ему, что он будет трахаться с Уэйдом Уилсоном, он бы выстрелил в этого безумца паутиной и сдал бы его в психушку. Теперь секс с Уэйдом — привычка, от которой Питер не может избавиться. И он не уверен, что хотя бы хочет этого.
После секса он спросит, не хочет ли Уэйд поужинать в каком-нибудь кафе вместо того, чтобы заказывать еду на дом. Ужинать с Дэдпулом — всегда целое приключение, но они давно не выбирались куда-нибудь, и Уэйд всегда так взволнован, когда Питер предлагает ему сходить в кафе…
— Земля вызывает Питера! — вопит Уэйд, стуча костяшками пальцев по его голове.
— Ты вроде как перестал двигаться, — продолжает он, когда Питер смотрит на него. — Я, конечно, могу просто запихнуть тебе член в рот, но я всё-таки рассчитываю на внимание аудитории!
— Ммфм, фмф, ммм, — авторитетно заявляет Питер.
— О! Mad Gab! Обожаю эту игру! Дай угадаю, это означает «о-о, Уэйд, ты такой красивый и мужественный и пахнешь лемонграссом»! Что? Нет? Чёрт, а я-то думал…
Питер на собственном опыте убеждается в том, что смеяться с членом во рту довольно затруднительно. Как и дышать. Он отстраняется, стирая ниточку слюны с подбородка, и фыркает.
Уэйд не двигается, просто продолжает трепаться.
— Неважно, я только что вспомнил, что я ненавижу эту игру. Никогда не выигрываю. Но как-то я воткнул нож в руку Боба, когда он ударил меня, и это было довольно весело. Почему ты остановился?
Питер искренне желает Бобу добра — судя по всему, бедняга заслужил медаль.
— Я просто подумал, что нам стоит пойти поужинать куда-нибудь, — признаётся он. Если Уэйд и считает, что думать об ужине во время минета странно, он этого не показывает.
— Хочешь сгонять в МакДональдс или типа того? — взволнованно спрашивает Уэйд, и, без сомнения, в голове у него сейчас — весело танцующие бигмаки.
Его твёрдый член — прямо у Питера перед глазами. И сосредоточиться чертовски сложно, но это вроде как проверка умения концентрироваться.
— Нет, я подумал об одном шикарном местечке в центре города. У тебя есть костюм?
Лицо Уэйда восторженно светится.
— Я могу надеть смокинг! — счастливо вопит он и добавляет, подмигивая:
— Он помог мне склеить около сотни цыпочек!
Питер смеётся вместе с ним и скользит ласкающими прикосновениями по его бёдрам.
— Хорошо, тогда поторопись, я хочу стейк, — говорит Уэйд.
— Спасибо, Казанова, — отвечает Питер, но всё равно с нетерпением обхватывает губами головку.
Рука Питера скользит по шершавой коже Дэдпула, пальцы Питера танцуют на его груди, когда он берёт в рот, и большой ложится на ямку между его ключицами. Питер повторяет дорожки шрамов и опухолей, покрывающих тело Уэйда, и ему хочется, чтобы они исчезли — ради Уэйда, чтобы он перестал ненавидеть свою кожу так же, как он, кажется, ненавидит себя. Питер работает над этим, но медленно, а Уэйд так привык к ненависти к себе, что не сможет завязать с этим сразу.
Он отсасывает, пока Уэйд не кончает, в то время как рука Уэйда на его члене подталкивает к финалу самого Питера. Уэйд поднимается с него, помогает встать на ноги и уходит в душ, пока Питер звонит в ресторан и договаривается о брони.
Этот ужин будет стоить кучу денег, но это такая малость в сравнении с Уэйдом после их совместного душа (никаких развратных делишек, им просто нужно вымыться), с Уэйдом, который выглядит элегантно и респектабельно в своём смокинге. Конечно, он надел маску и перчатки, но Питер не настолько жесток, чтобы заставить его выйти в люди без них.
— Отлично выглядишь, — говорит он, пялясь на изгибы тела Уэйда, подчёркнутые тёмной тканью. Уэйду действительно чертовски идёт смокинг. Питер оглядывает себя и вздыхает: его костюм ему велик, галстук не удаётся повязать ровно, и Питер похож на ребёнка, играющего в переодевания, особенно по сравнению с Дэдпулом.
— Как и ты, — Уэйд смотрит на него, и в этом взгляде читается: этим вечером Питер тоже значится в меню. — Хотя я не уверен насчёт галстука. Не пойми меня неправильно, это всё очень в стиле Марии Антуанетты, но надевать галстук на обычный ужин странно.
Уэйд подходит к нему и забирает галстук, чтобы повязать его на шею Питера — с удивительной ловкостью.
— А ты хорош в этом. Привычка завязывать чужие галстуки? — спрашивает Питер, хитро ухмыляясь.
— Ревнуешь? — парирует Уэйд и целует его, а затем первым выходит из квартиры.
Питер глупо улыбается и с нежностью качает головой, закрывая дверь. Ты можешь одеть Уэйда в костюм, но ты не можешь помешать ему, если он захочет пройтись колесом по коридору.
Может быть, пойти с ним поужинать — это тоже ошибка, но Уэйд так счастлив, что Питеру плевать, даже если и так.
***
Только неделю спустя Питер понимает, в какой он заднице. Он лежит в постели, на перекрученных простынях, и спрашивает себя, что за дерьмо он творит.
Это неправильно.
Питер не должен трахаться с изувеченным болтливым наёмником, не умеющим затыкаться. Он не должен так хотеть попробовать его на вкус, сжать его член в руке, или обхватить губами, или почувствовать там, внутри.
Питер не должен предвкушать это до боли в теле, не должен дотрагиваться до себя, думая об Уэйде, представляя, как он смеётся, стонет и умоляет, как он кончает.
Питер уж точно не должен думать о том, что будет ждать Уэйда на новой миссии и как много времени он на неё потратит. Питер не должен беспокоиться о нём.
Но он беспокоится.
И это — ещё одна ошибка в давно позабытый перечень. Его самая страшная ошибка — забота об Уэйде и желание, чтобы между ними было что-то кроме секса.
Питер Паркер влюбляется в Уэйда Уилсона. Этого не должно было случиться.
Но он солгал бы, если бы сказал, что не рад этому.
Большинство Мстителей в курсе. Они не могли не заметить его отсутствие, которому он не мог подобрать оправдания, они не могли не заметить, что он постоянно торопится, чтобы увидеть Уэйда. И они глупо улыбались ему; это действительно напрягало.
Сложно отыскать что-то более пугающее, чем оказаться загнанным в угол группой женщин со сверхспособностями; любопытных женщин, жаждущих узнать, кто эта счастливица. С другой стороны, нет ничего смешнее, чем смотреть, как вытягиваются их лица, когда они понимают, что ответ «Дэдпул» — не шутка. О, Кэрол приходит в ярость.
Что ж, до остальных это доходит тоже. Тони вот сказал Питеру, что он сумасшедший (Люк Кейдж не преминул поддакнуть), а Кэп прочитал Питу одну из своих знаменитых нотаций, ненавязчиво напомнив, что Дэдпул неуравновешен и очень опасен, так что он надеется, что Питер будет осторожен. Ладно, это было почти мило — особенно когда Стив спросил, счастливы ли они вместе. У Питера духу не хватило сказать, что технически они даже не встречаются.
