Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Поверьте, Реис — уникальный человек, прирожденный вождь, о чем, кстати, свидетельствует его имя. Не сомневайтесь: за его суровой наружностью прячется золотое сердце. Не слушайте того, что о нем говорят, это сплетни завистников…

— Давно ли вы его знаете?

— О господи, не очень. Я… мне его представил Троханис три недели назад, как раз перед нашим отъездом… Но срок знакомства еще ни о чем не говорит. Можно и за минуту узнать человека, а моя интуиция, сударь, никогда меня не подводит…

Еще с четверть часа Минотис распространяется о своей необычайной дальновидности. Это звучит особенно комично в устах близорукого человека, взирающего на мир из-за толстых стекол очков. И хотя он говорит от чистого сердца, все его чудесные предчувствия нисколько не убеждают меня в порядочности Реиса. Бедный Минотис стал жертвой обмана, и нельзя забывать, что я имею дело с шайкой мошенников.

Сразу же после нашего разговора отправлены телеграммы и письма, и неделю спустя основные пункты договора, предложенного Реисом, были согласованы.

Мне ясно и без всякой интуиции, что меня пытаются загнать в Суэцкий залив вместе с шестью тоннами шарраса для того, чтобы беспрепятственно завладеть товаром. В ответ на мое требование выплатить аванс мне говорят, что шестнадцать тысяч фунтов, потерянных из-за выдумки Тернеля[42], отрезвили акционеров, и они теперь ни за что не согласятся внести деньги до того, как своими глазами увидят призрачный шаррас. Лишенный другого источника сбыта и желая поскорее разделаться с грузом, я оказался припертым к стенке и вынужден пойти на уступки…

В конце концов мы договариваемся о том, что Абдульфат выйдет со мной в море на «Альтаире», чтобы показать место высадки, где мне выплатят причитающуюся сумму в обмен за привезенный товар. Таким образом, бандит будет играть роль заложника, что послужит мне некоторой гарантией. Однако тогда я буду вынужден раскрыть ему свой тайник, что противоречит моему решению никого не посвящать в свои дела. Мне легко удается убедить своего будущего пассажира дожидаться меня в Массауа, чтобы не вызывать у властей Джибути ненужных подозрений. В Массауа, где за моими действиями не следят столь придирчиво, Абдульфат сможет незаметно проникнуть на борт; кроме того, мой заход в этот порт не сопряжен с риском, поскольку я собираюсь вести там торговлю.

Согласившись с моими доводами, Абдульфат с Минотисом садятся на тот же итальянский пакетбот «Постеллино», который еженедельно осуществляет рейсы в Суэц с заходом в различные порты Красного моря, в том числе и в Массауа.

IX

Лаборатория алхимиков

Прибыв в Обок, я закапываю в землю три тонны шарраса и заливаю поверхность тайника цементом, а остаток укладываю в металлические бидоны из-под бензина со снятым дном. Несмотря на то что я обещал привезти три тонны, я решил подвергнуть риску только половину груза.

В течение трех дней в подвале моего дома царит лихорадочное оживление. Дюжина матросов превращается в разнорабочих: одни из них открывают мешки и с помощью стамески разрезают плотную массу на мелкие куски; другие отделяют от каждого бидона дно и заполняют его шаррасом; третьи прессуют вещество и прилаживают дно, а я затем запаиваю его на огне.

В полутемной комнате, при тусклом свете нескольких фонарей, по стенам мечутся гигантские тени движущихся людей. Полуголые потные негры, как обычно, сопровождают свои действия заунывным пением, и все это придает сырому душному подвалу сходство с таинственной лабораторией алхимиков. И к тому же наши усилия также направлены на получение золота, правда, из листьев конопли.

Вечером, покончив с делами, матросы бегут к морю и начинают резвиться в волнах, как стая дельфинов.

Вся деревня проведала о наших тайных занятиях, тщательно скрываемых от белых людей, и, не понимая наших целей, каждый тем не менее держит язык за зубами, чтобы не подвести меня. Я уверен, что ни один слух не дойдет до ушей европейцев, и никто из шпионов, от которых наместник ежедневно получает донесения, не решится даже намекнуть на то, чем я занимаюсь. Это молчание проистекает в основном от суеверного страха, в причинах которого я до сих пор не могу разобраться и не перестаю ему удивляться. Я вижу в этом проявление высших сил, знамение судьбы, наделяющей некоторых игроков редкой удачливостью. Возможно также, что все эти якобы сверхъестественные явления зависят от нас: мы сами строим свою судьбу с помощью нашего образа мыслей, чувств, восприятия и особенно истолкования событий.

Завершив работу, мы загружаем судно ста пятьюдесятью бидонами с тремя тоннами гашиша под видом обыкновенного мазута для двигателя; я приказал перепачкать их как следует, чтобы не возникло никаких сомнений.

X

Навстречу неизвестности

Зима подходит к концу. Это время года чревато встречными ветрами, но мне посчастливилось миновать коварный Перимский пролив (Баб-эль-Мандебский пролив, или Врата Плача) при спокойной погоде. Затем мы запускаем двигатель, чтобы преодолеть встречное течение. После далекого путешествия в Индию и на Сейшельские острова, во время которого машина бесперебойно работала в течение нескольких недель, я уверовал в ее силу.

В предыдущих частях я описывал свое плавание в Массауа и не буду повторяться, тем более, что мне не удастся воспроизвести свои впечатления с прежним пылом. Наши чувства рано или поздно притупляются, и мы безучастно взираем на самые изумительные картины.

Мы прибываем в Массауа в назначенный день, что значительно поднимает мой капитанский престиж в глазах Абдульфата. Когда он совершал неделю назад тот же рейс на маленьком почтовом пароходе, свирепый шквал заставил судно двое суток пролежать в дрейфе между островами Ханиш и мысом Абайил. Его спутника Минотиса выворачивало наизнанку, и он умирал от страха, глядя, как короткие злые волны захлестывают палубу от бака до полуюта. После этого страсть романтика к путешествиям явно поутихла. Мысль о предстоящем плавании длиной в тысячу двести миль на крошечном паруснике не радует и Абдульфата по прозвищу Мореход. Несмотря на сей титул, как бы роднящий его с легендарным Синдбадом, Абдульфат ни разу не попадал в настоящий шторм и видел разве что песчаные бури, во время которых сопровождаемые им пароходы пришвартовывались к берегу канала. Плавать в открытом море под парусом ему не доводилось.

Я не только не осуждаю горе-моряка, начисто лишенного спортивного азарта, а, наоборот, пытаюсь устрашить его красочным описанием грядущих опасностей, чтобы он решил остаться на берегу.

— Близится равноденствие, — предупреждаю я араба, — и это предвещает непогоду, особенно выше широты Джидды. В подобных случаях невозможно сказать наверняка, сколько продлится плавание, возможно, недели две, если, конечно, ничего не стрясется, тем более, что с таким грузом мы не сможем укрыться от бури ни в одном порту.

Слушая мой неутешительный прогноз, Абдульфат все с большей тревогой поглядывает на хрупкие мачты «Альтаира». Тонкие стены каюты также не внушают ему доверия. Мореход озадаченно качает головой, и тут я говорю:

— В конце концов вам необязательно выходить в море вместе со мной, я вам доверяю, ведь нам нет смысла водить друг друга за нос. — Восприняв его молчание как знак согласия, я продолжаю: — Я должен вам сказать, что не смог взять с собой больше трех тонн, так как мне помешала непогода. Вы, должно быть, понимаете, груз спрятан в разных местах…

— Что же тогда остается?

— Все будет предоставлено в ваше распоряжение, если только предстоящее плавание, как я надеюсь, пройдет благополучно.

И, не оставляя ему времени на раздумье, я тут же предлагаю проверить количество и качество моего товара, ибо его по-прежнему не покидает воспоминание о ложном шаррасе. Увидев настоящий индийский гашиш и ощутив его аромат, Абдульфат приходит в восторг, он жадно вдыхает крепкий запах и мнет массу в своих мозолистых руках с наслаждением гурмана, пробующего редкое вино.

вернуться

42

См. «Контрабандный рейс». (Примеч. авт.)

49
{"b":"633841","o":1}