Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

На рассвете дождь все еще не прекращается; скопление облаков на горизонте указывает на близость острова Маэ, так как расположенная на нем гора в полторы тысячи метров высотой собирает вокруг себя тучи.

В полдень появляются очертания гористого острова, названного первооткрывателями островом Силуэт, и мы с любопытством вглядываемся в незнакомый пейзаж, столь непохожий на иссушенный солнцем берег, который мы покинули. Большая гора высотой в семьсот метров, поросшая молодой травой, вырастает прямо из моря. У берега она окружена кольцом кокосовых пальм, а ее оголенные гранитные вершины точно отполированы ливнями и туманами. Солнце пробивается из-за облаков, и множество водопадов, сбегающих в овраги по склонам, сверкают и переливаются в его лучах.

Чуть дальше виднеется большой остров Маэ. Его вершины тоже окутаны облаками, а подножие гор утопает в роскошной зелени. Огромные изумрудные деревья и яркая растительность ослепляют нас, привыкших к тусклым однообразным тонам бесплодной пустыни, буйством красок и свежестью.

XXXI

Остров Маэ

Прежде чем перейти к дальнейшим событиям, я хочу описать остров Маэ. Читатели, не склонные совершать со мной экскурсию, могут пропустить эту главу.

Остров Маэ, как и другие острова Сейшельского архипелага, возвышается над морем отвесной скалой. Низменная часть между берегом и подножием гор составляет от силы пятьсот-шестьсот метров в ширину. Город, где находятся лавки, рынок и конторы, умещается на небольшом выступе длиной в полмили, расположенном на уровне моря. Тенистые улицы утопают в зелени великолепных деревьев. Повсюду бьют фонтаны со свежей водой, холодной, как вода горных рек. Сквозь зелень с одной стороны просвечивает светло-голубая гладь моря, а с другой — нависает почти отвесный склон поросшей лесом горы. Повсюду снуют коляски. Сначала это забавляет, но вскоре начинает причинять неудобство.

Остров окольцован довольно сносной дорогой, двигаясь по которой можно получить о нем исчерпывающее представление.

На протяжении трех миль дорогу со стороны горы окаймляют виллы в духе тех, что строили удалившиеся от дел парижане конца XVIII века. Кусочек старой Франции на фоне тропической растительности создает поразительный эффект.

Далее раскинулась кокосовая роща. Пальмы карабкаются по уступам нависших друг над другом гранитных скал, похожих на доисторических чудовищ.

Множество пенящихся потоков устремляются вниз каскадом между глыбами базальта, и отражающийся в их водах подлесок придает им загадочный зеленый оттенок.

Я вижу множество новых для себя деревьев: знаменитое хлебное дерево, немного смахивающее на вяз, его ветви гнутся под тяжестью плодов, по размерам превосходящих дыню. Существует тысяча способов приготовления этого ценного продукта. Спешащий путник попросту бросает плоды в огонь, и вскоре они становятся рассыпчатыми, как картошка, напоминая по вкусу каштан. Эти деревья растут повсюду, и человек может питаться одним-единственным плодом в течение двух дней. Рядом немало других деревьев со съедобными плодами: коричное, кофейное и дерево какао.

Море спокойно, как озеро, из-за множества островков и коралловых отмелей, защищающих этот благодатный берег от морских волн.

Там и сям виднеются бамбуковые хижины на сваях, в которых живут семьи рыбаков. На песке лежит перевернутая пирога, сушатся сети, в тени спит рыбак. Под навесом пальмовых листьев дымится костер, женщины стряпают еду, а голые ребятишки тем временем барахтаются в море.

Местные жители утратили свое лицо; они одеты в поношенные европейские костюмы, которые уродуют их, как грязная бумага лужайку. По дороге нам встречаются темнокожие деревенские «дамы» и «барышни» с напудренными потными лицами. Босоногие красавицы одеты в светлые кричащие наряды и шляпы, они лопочут на ломаном французском языке — так называемом креольском.

Жители, одетые на европейский лад, а также монахи, церкви и прихожане создают жалкую пародию на сельскую жизнь во Франции, и это не вяжется с окружающим живописным пейзажем. Подобной волшебной декорации больше пристали бы неведомый язык, языческие обряды и идолы, охраняющие тайну тропического леса.

Среди деревьев разбросаны фермы — владения бывших колонистов, приехавших сюда на поселение в надежде на дешевую рабочую силу. После отмены рабства все пришло в упадок, и их потомки довольствуются продажей урожая кокосовых пальм, не требующих никакого ухода.

Вот одна из таких ферм. От бывших владений уцелел только господский дом; от парка и сада, любовно возделанных первым хозяином в память о родине, не осталось и следа; дремучий лес начинается в десяти метрах от дома, напоминающего заброшенный охотничий павильон в некогда пышной барской усадьбе. Однако в доме еще живут: по трухлявой веранде разгуливают белые дамы, но ни одна из них тоже не носит обуви. Мне навстречу выходит хозяин дома — маленький худой старик с длинной белой бородой, не менее запущенной, чем его сад. Следом за ним бегут пятеро-шестеро его детишек от пяти до двенадцати лет. Это типичное семейство сельских жителей, которые кормятся плодами тропического леса — манго, бананами, цитрусовыми и прочими неведомыми мне фруктами. Деревья растут сами по себе и не требуют никакого ухода, подобно кокосовым пальмам, ежегодно дающим щедрый урожай.

Слишком легкая, ленивая жизнь делает людей вялыми, безвольными, инфантильными — эти черты встречаются в той или иной степени у всех креолов. Главным их занятием и предметом постоянных забот является совокупление, а в остальное время они предаются сиесте и пустым мечтам.

Этот неряшливый старик в грязной рубашке с оторванными пуговицами и протершихся штанах в другом месте сошел бы за нищего. Здесь же он — уважаемый человек. Завтра он отправится к обедне в сюртуке и цилиндре, его непричесанные жена и дочь нацепят шляпы, платья с оборками и замажут грязь на лицах толстым слоем рисовой пудры.

Хозяин дома говорит на безупречном, немного старомодном французском языке и держится церемонно. Он показывает неведомые мне плодовые деревья: например, дерево под названием «кошачья кака», получившее столь странное название из-за зловонного запаха плодов, вернее кожуры, под которой таится нежная белая мякоть с изумительным, напоминающим клубнику вкусом. Мальчишки взбираются на дерево с ловкостью обезьян и начинают трясти его ветви. Старик поясняет, что эти плоды излюбленное кушанье «вампиров» — столь пышно величают здесь обыкновенных летучих мышей.

Жители других островов часто приезжают в столичную церковь острова Маэ на красивых лодках с двойными парусами, оснащенными на европейский лад. Экипажи состоят из белых, то есть креолов без примеси черной крови. Эти люди сохранили внешность чистокровных бретонцев; у них белокурые волосы и голубые глаза, и они изъясняются на языке своих предков — западных французских крестьян, употребляя в речи архаические обороты времен Кольбера[38]. Почти никто из них не говорит на официально принятом здесь языке, несмотря на усилие властей низвести французский язык до уровня креольского.

Черное население страны говорит на местном наречии. Это не коренные жители островов, а потомки рабов, захваченных французскими корсарами во время войн XVII–XVIII веков. Когда работорговое судно задерживалось линкором, его живой товар переправлялся в наши ближайшие колонии и делился между поселенцами. Рабов крестили, обращали в католическую веру и просвещали на свой лад, в результате чего эти негры со временем превратились в пьяниц, воров и бездельников, каковыми они являются по сей день.

Женщины, как и мужчины, предаются всевозможным грехам и передают по наследству своим детям множество венерических болезней.

Негры унизаны четками и медальонами с изображением всех святых. В воскресенье вечером они по привычке собираются возле церкви и становятся перед ней на колени, и совершающий службу капуцин благословляет скопом весь этот людской скот под звуки фисгармонии.

вернуться

38

Кольбер Жан Батист (1619–1683) — министр финансов Франции с 1665 г. (Примеч. пер.)

36
{"b":"633841","o":1}