Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Мы с Дельбурго отправляемся в район, где раскинулись виллы крупных сановников. Особняк резидента возвышается на холме, куда ведет узкая извилистая дорожка.

Нас встречает слуга-индиец: хозяина нет дома, он играет в гольф и должен ужинать в городе. Вероятно, он вернется очень поздно.

Ничего не поделаешь!.. Я тоже иду ужинать, а затем возвращаюсь к воротам особняка с твердым намерением простоять здесь, если потребуется, всю ночь.

В одиннадцать часов вечера у подножия холма останавливается автомобиль, из которого выходит тучный человек и начинает карабкаться вверх по тропинке.

Это наместник. Как-то он меня встретит? Я воображаю, какой прием оказал бы мне губернатор французской колонии, если бы я осмелился потревожить его в субботу вечером!

Завидев в столь поздний час незнакомца возле своего дома, резидент удивленно замирает. Лишь только я начинаю говорить, как он обрывает меня и с трудом говорит по-французски:

— Следуйте за мной, давайте пройдем в мой кабинет.

Я ошеломлен таким гостеприимством. Усевшись за стол как ни в чем не бывало, он просит меня продолжить рассказ.

Выслушав меня, он спокойно говорит:

— All right, я сделаю все, что требуется. Вы должны лишь внести завтра утром тридцать тысяч в банк Коваджи и принести мне квитанцию.

После этого он принимается зевать во весь рот, давая понять, что разговор окончен. Выйдя на улицу, я все еще не могу оправиться от радостного изумления.

Однако на этом сюрпризы не кончаются. Ранним утром солдат приносит на борт «Альтаира» письмо наместника, адресованное банку Коваджи, с просьбой принять тридцать тысяч рупий на счет государства. Это письмо мне крайне необходимо, ведь в воскресенье банк не работает.

Через час я получаю квитанцию об оплате и отправляюсь к наместнику. Он тотчас же телеграфирует губернатору Сейшельских островов, что на его счет переведена сумма в размере тридцати тысяч рупий, предназначенная для залога.

В понедельник утром метр Луазо извещает меня, что товар наконец конфискован, но только до двадцать шестого февраля. Сверившись у Дельбурго с расписанием почтовых судов, я убеждаюсь, что никак не успеваю к сроку: ближайший пароход прибывает в Маэ лишь через двое суток после назначенной даты. Все это явно подстроено для того, чтобы я не смог покарать Тернеля, а залог, внесенный благодаря любезности наместника, пропадет напрасно!

Мне остается только одно — немедленно отправиться на «Альтаире» на Сейшельские острова. Придется бороться со встречным ветром до мыса Гвардафуй, затем — с боковым ветром в Индийском океане, где меня ждет экваториальное течение и, возможно, какой-нибудь циклон, что не редкость в эту пору.

Сборы в дорогу занимают всего лишь сутки. Дельбурго вновь помогает мне побыстрее покончить с формальностями, да и наместник, видимо, сказал свое слово, ибо все удается мне с неимоверной легкостью.

XXX

Сейшельская банка

Мы выходим в море шестого февраля. В Аденском заливе дует резкий восточный муссон, и мы добираемся до мыса Гвардафуй шесть дней.

Наконец я узнаю Слоновью гору, что служила ориентиром древним мореплавателям, возившим пряности на продажу. На этом берегу еще сохранились следы стекольного производства, которое вели здесь венецианцы, чтобы не платить огромных таможенных пошлин в Египте. Даже в те древние времена торговцы основывали за границей филиалы своих заводов, так же как делают сегодня американцы по Франции.

Устав от трудного плавания, мы располагаемся на ночлег на не слишком удобной стоянке.

На следующий день судно сможет наконец повернуться кормой к ужасному ветру и набрать полный ход.

За высоким мысом протянулась длинная песчаная коса. В нескольких кабельтовых от берега виднеется большой пароход, севший на мель несколько лет назад. Песчаный берег завершается южнее другим мысом, который часто принимают за подлинный мыс Гвардафуй, расположенный севернее, и терпят здесь крушение.

Моряки, следующие из Индийского океана, должны убедиться, что перед ними настоящий мыс, прежде чем заходить в Аденский залив. Низкий серый берег, сливающийся ночью с морем, вводит их в заблуждение: решив, что они уже в заливе, суда слишком рано меняют курс и разбиваются о прибрежные рифы.

В ту пору на подлинном мысе не было маяка: местные жители не хотели устранять природную ловушку, в которую ежегодно попадали по меньшей мере два-три судна.

У меня нет хронометра, чтобы определить нашу долготу, и поэтому разумнее всего было бы следовать вдоль берега до пятого градуса южной широты, а затем взять курс на восток. Таким образом, невзирая на возможные ошибки в расчетах, мы наверняка пересечем Сейшельскую банку. Трудно поручиться за точность в расчетах, тем более, что экваториальное течение устремляется к востоку с огромной скоростью, достигающей в эту пору более четырех узлов. Однако подобный маршрут значительно удлиняет путь и не позволит мне поспеть в Маэ к назначенному сроку.

Придется идти к островам напрямик через океан, рискуя отклониться к востоку. В таком случае судно не сможет приблизиться к островам из-за сильного течения, оно отнесет его к Зондскому проливу или еще дальше. При встречном ветре двигателю не справиться с течением.

Я выверяю маршрут с учетом этих факторов, чтобы оказаться на западе Сейшельской банки.

Еще восемь дней мы бороздим океан под всеми парусами, по-прежнему не зная своей долготы. Двадцатого февраля, в полдень, мы достигаем широты Маэ — четыре градуса сорок минут южной широты, и я тотчас же беру курс на восток, прямо на Сейшельские острова.

Небо заволокло туманом, и воцарился штиль. Из-за испарений видимость снижается до трех-четырех миль. Море кажется уснувшим, и приходится прибегать к помощи двигателя. По моим подсчетам, мы должны добраться до Сейшельской банки уже вечером. После заката мы бросаем лот каждые полчаса.

Следует уточнить, что Сейшельские острова расположены на обширной отмели, глубина которой составляет в среднем шестьдесят метров. Подводное плато, свидетельствующее о близости суши, протянулось более чем на сто миль, и его невозможно обойти стороной…

Ни в полночь, ни на следующее утро дна еще нет. По-прежнему стоят пасмурная погода и штиль, и судно движется со скоростью в пять узлов. В полдень лот еще не достиг дна!.. Я начинаю опасаться, что течение оказалось более стремительным, чем я предполагал, и отнесло нас к востоку от Сейшельских островов. Неужели мы не приближаемся к островам, а удаляемся от них?.. Мне трудно поверить в подобный просчет, хотя и невероятно, что при таком темпе мы до сих пор не вошли в зону банки. В шесть часов вечера все остается по-прежнему… Я решил не менять курса до полудня следующего дня, чтобы окончательно убедиться, что острова остались позади. Если это так, мы придем в Маэ с опозданием в пять-шесть дней и упустим Тернеля!

Я не решаюсь больше закидывать лот, чтобы избежать новых разочарований, и, запретив матросам прикасаться к нему до полуночи, отправляюсь спать. Но до меня снова доносится звон свинца о борт судна: несмотря на запрет, матросы тайком промеряют глубину. Они знают, что парусник, миновавший мыс Гвардафуй, должен следовать вдоль африканского берега и ни в коем случае не сворачивать на восток: считается, что там простирается бескрайнее море и нет никакой суши. Только преданность заставила их пуститься вместе со мной в столь дерзкое плавание. Теперь, когда они заметили мои колебания, их охватил безумный страх, и лишь мой авторитет удерживает их от бунта.

Наконец усталость берет верх, и я начинаю засыпать, но вскоре меня будят крики и топот босых ног по палубе. Рулевой сообщает мне, что лот наконец коснулся дна. Я забрасываю его еще раз и убеждаюсь, что глубина составляет тридцать морских саженей. Моя радость не поддается описанию. Теперь нам не страшны никакие ливни, ведь до Сейшельских островов рукой подать.

До утра никто не смыкает глаз, и я приказываю приготовить угощенье, чтобы отпраздновать событие, благодаря которому мой капитанский престиж поднялся на небывалую высоту.

35
{"b":"633841","o":1}