В тягучем кошмаре первого в жизни горя Элиза не сразу поняла, насколько изменился отец. Павел Лунин поседел, сгорбился и в свои сорок пять выглядел древним стариком. Он почти не разговаривал несколько месяцев. От веселого, жизнерадостного помещика осталась только осунувшаяся тень в траурном костюме. Он пытался начать жить заново, но – не получилось.

Принц Александр опирался на промышленников и после коронации начал претворять в жизнь данные им обещания. Для многих землевладельцев, чей доход составляла в основном плата от фермеров-арендаторов, это было началом краха. Восстанавливать разоренные войной хозяйства было почти не на что. Бывшие крестьяне толпами отправлялись в города, где на открывающихся заводах и мануфактурах платили пусть небольшое, но регулярное жалование. Кто-то, конечно, оставался на земле предков, но это не спасало.

***

Павел Николаевич попытался сделать несколько выгодных вложений капитала, но его предприятия прогорали. Элиза нашла пачку писем от управляющих – приказчики сетовали на воровство, лень работников, плохую погоду и общее невезение.

Содержать поместья становилось все сложнее, и когда-то одна из богатейших фамилий империи была вынуждена продавать земли. Копии купчих были здесь же, в коробке. Элиза не слишком много понимала в ценах на недвижимость, но догадалась, что вначале отец еще торговался, а после сбывал поместья за бесценок, лишь бы взяли, чтобы покрыть растущие долги. Он создавал иллюзию благополучия, шутил и веселился, готовил для дочки подарок на свадьбу…

Зачем?!

«Он хотел успеть выдать меня замуж, – солнечным ударом, тяжелой, глухой болью пришла к Элизе догадка. – Я бы стала Румянцевой, а он… Отец даже не спросил меня! Ему было неважно! Лишь бы исполнить долг, пристроить дочь в хорошие руки…»

«И что бы это изменило? – грустно хмыкнула она. – Что бы ты сделала?»

Горькая слеза обожгла, сорвалась с ресниц и упала на гладкую, плотную бумагу уведомления из императорской канцелярии. Растеклась прозрачной каплей на строке «особняк по адресу… надлежит освободить в срок… »

Кто ты теперь, девочка? Без положения в обществе, без приемов в знатнейших домах Гетенберга? Без поместий, дохода, без семьи… Кто ты, Елизавета Павловна Лунина?

Чего ты стоишь сама по себе?

Всего неделю назад Элиза была одной из самых блестящих невест империи. Дата свадьбы назначена, подружки заказали наряды, лучшие цветочницы столицы готовят букеты для церемонии. Элиза давно разослала приглашения – на точно такой же бумаге, как та, что лежит перед ней на столе. Гладкой, плотной…

Теперь все это – мусор.

Отец, зачем – так? За что?!

Она зябко вздрогнула. Теплый вечер не спасал от ледяного ужаса. Будто ее, как в древние времена, вывезли в заснеженный лес и сказали – иди! Ищи избушку ведьмы, или Морозко, а скорее – смерти своей в ближайшем овраге.

В начале сентября погода в Гетенберге  все еще оставалась почти летней, но в воздухе уже угадывались нотки-обещания будущей слякоти и первых заморозков.

На небе не было ни облачка, солнце подбиралось к зениту, только ветер подул чуть сильнее и принес слабый запах распаханных под озимые полей к востоку от столицы. И еще начал побаливать старый шрам епископа Георгия, провинциал-охранителя, прозванного Жар-Птицей.

Верная примета. К грозе.

Почти четверть века назад тварь из канализации раздробила зубами левое плечо сержанта стражи охранителей. Чуть повыше – быть бы епископу одноруким, а так только ноет к непогоде. Если к болям в спине (посиди-ка целый день в мягком кресле, разбирая бумаги!) добавлялось неудобство в плече, значит, точно скоро загрохочет.

Отец Георгий на всякий случай плотно прикрыл окно в кабинете.

Прогулялся от стола до двери, разминая ноющую руку. Пять шагов в каждую сторону, стук подошв глушит мягкий ковер. Наворотил роскоши предшественник, надо бы избавиться, да все не до того пока. В богатом интерьере отцу Георгию, привыкшему к простоте, было неуютно.

«Как муха в супе, – фыркнул он про себя. – Противно и супу, и мухе»

Крепкая дубовая дверь отделяла кабинет от приемной. Епископ подошел к ней, расправил плечи и прислонился лопатками к фигурной резьбе. Острые края выпуклых кленовых листьев впились в спину сквозь тонкую сутану, создали иллюзию массажа. Сдаваться в руки костоправа не было времени, и епископ пытался хоть так успокоить спину.

«Буду ходить перед Господом в стране живых» – вполголоса сказал он¹

Епископ поморщился, вернулся к столу и продолжил разбирать корреспонденцию. Наверху стопки писем лежал солидный пакет с вензелем кавалергардского корпуса, полчаса назад доставленный фельдъегерем. В нем оказалась «выписка из постановления о закрытии дела о покушении на канцлера Воронцова».

«Какая внимательность, господа кавалергарды…» – с сарказмом пробормотал отец Георгий.

Содержание послания на простой и понятный язык переводилось примерно так:

«Лунин в помрачении рассудка покушался на канцлера единолично, никаких сообщников у него не было. Покушение предотвращено кавалергардом фон Раухом. Преступник по закону Империи приговорен к гражданской казни. Приговор приведен в исполнение третьего сентября сего года».

Стоило бы порадоваться за канцлера, восхититься героизмом фон Рауха, мельком пожалеть сошедшего с ума Лунина и забыть об этом грустном происшествии.

Но…

Во-первых, тело Лунина так и не дали обследовать охранителям. Просто отказали, без объяснений, а оснований настаивать у епископа не было. Может быть, он все еще жив? Гражданская казнь – разжалование, лишение всех сословных и других привилегий и невозможность наследовать казненному. Был человек – и нет. Отрубать голову для этого не нужно.

Во-вторых, расследование закончилось слишком быстро. Никто даже не попытался пройти по следу большого заговора, а он вполне мог быть. Объявили Лунина сумасшедшим одиночкой и успокоились. Совершенно не похоже на стиль кавалергардского корпуса, эти въедливые господа обычно ищут до упора, не стесняясь в средствах и не жалея времени. Значит, они просто выводят охранителей из игры. Зачем?

В третьих, совершенно непонятны мотивы. Сумасшедший кидается либо на первого встречного, либо на кого-то близко знакомого. Лунин к покушению явно готовился, но видимой связи между ним и канцлером нет. Все дело в разорении из-за реформ? Вряд ли.

И вишенка на торте – расследованием покушения руководит фон Раух, тезка, давний знакомый и бывший, так сказать, союзник. Точнее, будем честны, спаситель. Это может быть просто совпадением, но если чутье Провинциал-охранителя говорит о том, что все не так просто – значит, нужно разобраться.

От истории Павла Лунина отчетливо пахло чертовщиной. Пованивала даже не сама история, а что-то вокруг нее. Как будто из-за кустов выглядывали рогатые морды, подглядывали и хихикали – разгадаешь? Так и останешься в дураках? Решай, охранитель.