– Порадуется… – побурчала Марья, – и потом, если что, сам первый черта на костер потащит. – А если не убивать? Если, ну например, ковер-самолет? Замечательная же штука!

– С него камень на голову скинуть можно, – возразил Иван.

– С забора тоже можно!

– Не ссорьтесь, вы оба правы, – прервал их перепалку призрак. – Поначалу Мстислав запретил всю магию – помня об утонувшей в болотах родине. И чтобы в его царстве больше не приносили людей в жертву. Потомки чудищ, ведьм, оборотней и другой нечисти стали жить, как обычные люди. А если вспоминали о колдовстве, к ним приходили Охранители… Почти у всех имперцев был не совсем обычный предок, но о нем предпочитали помалкивать. Зато в Заозерье магию продолжили развивать, и вместо кровавых ужасов она стала способом получения массы полезных вещей. Через почти четыре века после Мстислава его потомок император Александр, позже названный Великим, издал закон о разрешении магии… Но это другой разговор.

– Я помню! – воскликнул Иван, – ты ведь тогда был живой, да? И сам все видел? И как прабабушка Елизавета, твоя дочь…

– Точно! – перебила его сестра. – Она же тогда как раз… Ой. Тебе, наверное, грустно вспоминать?

– Ничего, – улыбнулся призрак. – Но на сегодня сказок хватит. Сила живой воды почти закончилась, а историю про юность Елизаветы Луниной, или, как мы ее называли, Элизы, я вам расскажу, когда подрастете. Пока рано.

– Ну во-о-от, – вздохнули близнецы. – Как уроки делать – так мы выросли. А как про родных предков – так маленькие?

– Через пару минут вас позовут ужинать, – отрезал призрак. – И мне пора на покой. Так что – живо мыть руки бегом в столовую.

– Ладно, – кивнула Марья, – мы потом вернемся.

– Ага, – поддержал ее Иван, – спасибо, предок!

– Пожалуйста… – прошелестел призрак.

На верхней полке пятого стеллажа во втором ряду стояла тонкая книга в черной обложке. Привидение прекрасно помнило строки из нее: «Не стоит считать призраков шансом на бессмертие. Мертвые не испытывают эмоций, не способны на привязанность, не имеют собственных мотивов. Они – информация, воплощение летописи, не ограниченное личной памятью умершего человека».

Дух, считавший себя Павлом Луниным, не возражал против такой трактовки.

Но почему-то каждый раз, когда в замок приезжали шумные близнецы, в бестелесной оболочке призрака как будто зажигался огонек свечи. Он чувствовал и берег это крошечное тепло, которое, казалось, делало его чуточку плотнее. А при словах о начале царствования Александра у призрака дергалась рука и ныло в груди, там, где при жизни было сердце.

Павел Лунин усмехнулся (да-да, эмоций у них нет!) и вернулся в свой портрет.

Было очевидно, что близнецы не отстанут, историю придется рассказать – призрак не может нарушить прямой приказ потомка, подкрепленный живой водой. Дети об этом пока не знают, но скоро разберутся. Пострелята…

Значит, нужно заранее продумать, о чем говорить десятилетним непоседам, а о чем лучше пока помолчать.

Пора вспоминать во всех подробностях.

Едва слышный шелест шелкового подола, стук изящных каблучков, поворот, снова поворот, искрящийся всплеск изумрудов браслета на руке, поднятой навстречу партнеру…

Элиза очень нравилась себе в бальном наряде. Она не могла посмотреть со стороны, но восхищенно-грустный взгляд кавалера отражал ее красоту лучше любого зеркала.

– Елизавета Павловна, – негромко сказал он, приблизившись в танце, – надеюсь, вы не лишите меня счастья видеть вас на осеннем балу в Цитадели?

Элиза улыбнулась. Чуть более лукаво, чем пристало барышне в разговоре с не-женихом. Особенно, когда дата свадьбы уже назначена.

– Я постараюсь уговорить Петра Васильевича.

При упоминании будущего мужа взгляд бравого лейтенанта императорской гвардии стал еще тоскливее. Элиза наклонила голову, пряча усмешку. Светлая прядь, продуманно-небрежно выбившаяся из прически, упала ей на лоб.

Пьера и уговаривать не придется. Ему все равно где Элиза и что она делает. Даже на бал Конца лета в ратушу не явился – сослался на дела. Тоже мне, жених.

Не хочешь ты танцевать – не надо. Но приличия-то можно соблюсти?! Нельзя же так явно показывать пренебрежение и невестой, и правилами хорошего тона!

Здесь, в ратуше, собралось все высшее общество Гетенберга. Император Александр почтил бал своим присутствием, и даже канцлер Воронцов, известный нелюдим, станцевал первый тур!

И, конечно, все знакомые Элизы отметили отсутствие ее жениха.

«Ты скучный крючкотвор! – в который раз мысленно обругала его Элиза. – Свил гнездо из своих рабочих бумаг, как… как крыса в подвале!»

Танец закончился, кавалер проводил Элизу к креслу пожилой графини, присматривающей за молодой просватанной девицей по древней традиции «для соблюдения приличий». Элиза поискала взглядом отца, но в бальной зале его не было. Павел Лунин, видимо, играл в карты или увлекся беседой с каким-нибудь седоусым генералом.

«Я от танцев еще при прежнем правлении устал», – говаривал, бывало, папенька, удаляясь в курительную.

Элиза не хотела портить себе настроение. И так скоро свадьба всю жизнь испортит. Она только тихонько вздохнула.

– Дорогая, не придавай женитьбе большого значения, – как будто услышала ее мысли графиня, – ничего не изменится. Будешь так же танцевать на балах, кокетничать, обсуждать новости и заниматься благотворительностью… Или чем ты там занимаешься?

– Простите?

– Детка, послушай старую бабку. Трагизм не красит милое личико, а Петр, или, как ты его называешь – Пьер – не чудище из сказок. Может быть, у вас все сладится. Может быть, и нет. Но если ты заранее решишь, что свадьба – конец света, так и будет. – Графиня пристально посмотрела на Элизу и грустно усмехнулась. – Или ты собралась демонстративно пострадать, а потом, так и быть, снизойти до навязанного судьбой жениха? Чтобы он тебе всю жизнь был благодарен?

Элиза остолбенело молчала. Не таких слов она ожидала от пожилой светской дамы. Тем более что та, в общем-то, угадала.

– Зря, – веско заключила графиня. – Любить мужа не обязательно, но от элементарного уважения никому еще хуже не стало. И, кстати, подумай, ему-то есть за что тебя уважать? – старуха захлопнула веер и всем видом продемонстрировала, что разговор окончен.

Элиза пробормотала что-то невнятное и отошла. А что еще сделаешь? Не спорить же с выжившей из ума бывшей фрейлиной бабушки императора…

Элиза шла по залу, улыбалась знакомым и слушала отголоски разговоров, выбирая, к какой группе присоединиться.

… – Вы слышали, как теперь называют этих бедняжек? – Охала княгиня, в ужасе округляя глаза. – «Дочки императора». После того, как Помазанник обещал работающим женщинам свою отеческую поддержку, народ все переиначил! В наше время «детьми империи» были сиротки, а сейчас…