Пони верные. Зебры воткнут нож вам в спину.

Пони щедрые. Зебры эгоистичные и жадные.

Пони заботятся друг о друге. Зебры заботятся только о себе.

Я уставилась и на рекламный щит и подумала: ого.

— Это... это же просто неправильно! — произнесла Вельвет Ремеди, нарушая неловкое молчание, которое стало нашим спутником, после того как Каламити подстрелил жеребёнка-рейдера.

Двойной монорельсовый путь заложил изящную дугу, рекламный щит возвышался над висящими контрфорсами приземистого небоскрёба, расположенный так, чтобы пони-машинисты могли видеть его, когда они приближались к повороту. Он бы загораживал весь обзор с одной стороны надземной части железной дороги, если бы поезд приближался с другой стороны.

Каламити улетел вперёд. Больше чтобы дать нам место, чем для разведки. Линия Луны казалась безопасной.

Я очень хотела Праздничную Минталку, хоть в я в этом особо не нуждалась. Я просто ощущала сильную тягу к его эффектам, особенно к стимуляции мозга. Я бы просто думала намного быстрее, гораздо более чётко. Пока действует ПрМ я была бы более осознанной, а мои чувства — острее.

Если это то, что я получала от Праздничных Минталок, я начала задаваться вопросом, что же они делали с Пинки Пай?

Я поймала себя на раздумьях о Четырёх Звёздах снова. На основании того, что мы нашли в мини-Стойле (что осталось после того, как СтилХувз разгромил там всё, зачищая его от зебр), рейд Министерства Морали был в то же утро, когда взорвалась жар-бомба. Мне пришло в голову, что мегазаклинание уже было в пути к месту назначения, когда Рейнджеры начали атаку.

Министерство Морали вызвало Стальных Рейнджеров, те уже знали куда и зачем идут. Знали где искать, кого допрашивать... это всё из-за опыта её подчинённых или же Пинки Пай всё это раскусывала своим чутьём, усиленным ПрМ? Я больше склонялась ко второму.

Не важно, каким негативным эффектам из-за пристрастия к ПрМ подвергалась Пинки Пай, у неё была интуиция на грани с предвидением. Предатели страшились её Министерства, она превратила их всех в суетливых параноиков. И не важно, что говорили о ней или её Министерстве, Пинки Пай удалось оказаться до обидного близко к спасению Мэйнхэттена.

Я остановилась, окинув взглядом опустошённый городской лабиринт. Миллионы пони погибли здесь, их спаситель бежал наперегонки со временем и проиграл.

Надо было отвлечься на что-либо другое. Я включила радиопередачу диджея Пон3 и стала её слушать через наушник. Хотя это всё лишь для видимости, я уже и так знала все песни наизусть. Я надеялась, что в принесённых нами записях диджей Пон3 найдёт что-нибудь для обогащения своего репертуара.

"Горячие новости," — объявил диджей Пон3 в перерыве между композициями. — "Только что был получен отчёт о слабом сигнале бедствия, слышимом у Башни Подковы. Похоже, что Когти Блэквинг умудрились влипнуть по самые клювы. Да ты не волнуйся, Блэквинг. Башня Подковы очень близко к участку шерифа Роттингтейла. Может кто из его гулей захочет протянуть вам копыто помощи. Ах да, вы же со своими наёмниками всех их порешили. Ну что же, тогда удачи вам.

Это был диджей Пон3 с напоминанием всем пони в Эквестрийской Пустоши: что посеешь, то и пожнёшь."

Каламити летел к нам обратно. Я выключила радио на моём ПипБаке, когда он приземлился на монорельс и объявил:

— Вам эт понравится.

Спустя несколько минут мы протопали достаточно по дуге, чтобы увидеть то, о чём нам говорил Каламити. Впереди Ветвь Селестии проходила над Ветвью Луны. Находясь на высоте двадцати футов, Ветвь Луны пролегала перпендикулярно над двойными монорельсовым путями. Тёмная низина двойных железнодорожных путей Селестии своей непонятной расцветкой вызывала у меня мурашки.

— Ну и как же мы попадём туда? — издевалась Вельвет Ремеди.

Каламити закатил глаза и захлопал крыльями.

— Я перенесу вас — во как! Хотя, походу, наш стальной дружок будет тяжеловат для меня.

— Я могу левитировать его, пока ты меня несёшь. — Предложила я.

Каламити кивнул.

— Лады, ток будь осторожна, Лил'пип. Ты ж не хочешь встревожить кровокрылов.

— Кровокрылов? — Я прилевитировала бинокль и осмотрела через него Линию Селестии. И съёжилась, как увидела их — в тени под монорельсом висели десятки гигантских гротескных летучих мышей-мутантов.

— Агась. Лучше б нам поторопиться, чтоб добраться до Тенпони до ночи. Не хотелось бы остаться на улице, когда она настанет.

* * *

Сколь тяжело было забраться на линию Селестии, столь же легко было и спуститься с неё. Уже наступали сумерки, когда мы обогнули поворот и встретились с грациозной аркой потускневшего серебра, изогнувшейся над монорельсом. Через арку мы наконец смогли увидеть Башню Тенпони во всём её на удивление хорошо сохранившемся великолепии. Мы часами видели её лишь мелькавшей между зданий и над ними и только сейчас смогли оценить размеры и сложность всей конструкции.

Больше половины окон светилось, многие из них потрескались, но в целом были нетронуты. Каждые двенадцать этажей здание сужалось, опоясывая себя балкончиком, в сеточной ограде которого виднелись следы грубого ремонта. С одной стороны башня вся почернела и провисла, покрытая заплатами всевозможных укреплений, добавленных на протяжении постапокалиптических десятилетий. Вывеска с названием свалилась в мощёный булыжником дворик. Огромная радиовышка устремлялась с крыши прямо в небо.

Монорельс прошёл под аркой (которая когда-то была ослепительной на солнце) и шёл вплоть до башни Тенпони, где высоко над землёй проходил через станцию Четырёх Звёзд, находящуюся сбоку самой башни.

Под потускневшей аркой висел логотип:

Министерство Чародейских Наук

Мэйнхэттенский Центр

Входя на станцию, мы увидели пони-охранников, забаррикадировавшихся за массивными стальными стенами и наблюдавших за нами через узкие щели. Стены станции были украшены картинами с изображением пони в натуральную величину. Когда-то эти картины были защищены магическими энергетическими полями, вроде заклинания щита Вельвет Ремеди. Сейчас же почти все картины почернели, были повреждены, многие без возможности восстановления, после того как щиты рассеялись и, поддерживавшие их, драгоценные камни были украдены. Все, за исключением одной: изображение знакомого сиреневого единорога. Когда-то фиолетовая с розовой полосой грива была в основном серой.

Я прыгнула на тротуар, что бежал вдоль стены, и рассмотрела картину получше. Края её были обуглены, краска вокруг неё пузырилась, но защитное поле всё ещё работало.

Остальные остановились, ожидая меня, но я помахала им:

— Я просто хочу посмотреть, я вас догоню, — мои спутники кивнули и побежали дальше, никто, видимо, кроме меня, не обладал моим любопытством.

Хоть уже и не молодая кобыла, Твайлайт Спаркл выглядела на этой картине как минимум лет на десять моложе, чем в шаре памяти Пинки Пай. И значительно счастливее. Она была окружена чёткими цветами осени, на заднем плане много туманных, едва обозначенных пони создавали красочные пятна вокруг неё. Её кьютимарка была скрыта, поверх неё была табличка с номером 10.

— Забег Листьев, — объявил голос позади меня, испугав меня так сильно, что я чуть не отпрыгнула назад к своей смерти. Я повернулась к спрайт-боту, который, казалось, материализовался из ниоткуда.

— Твайлайт Спаркл бегала каждый год в Понивилле. Никогда не выигрывала. — Мне кажется, металлический голос звучал... ностальгически? — Даже когда Министерство требовало всё её время.

Я смотрела на фиолетовую пони с "10" на её боку, потом взглянула на в основном нетронутый небоскрёб, который когда-то был центром Министерства Магии. Массивные буквы, когда-то образовывавшие его название, отвалились и теперь валялись кусками на земле. После я оглянулась.

— Хех. — Я улыбнулась.

Обращаясь к спрайт-боту я начала:

— А откуда ты знаешь Твай... — Но со статическим треском бот переключился опять на музыку, Наблюдателя уже не было. Я нахмурилась, поскольку, наблюдая как сферический робот уплывает прочь, подумала: "Мне только кажется, или разговоры с Наблюдателем становятся всё короче и короче?"