Я видела, как пони сообщают своим близким радостные новости, что они были выбраны для заселения в Стойла. Я наблюдала, как они — яркие, красочные, живые пони — рысью бегут в свой новый дом, а часы на стене над ними отсчитывают минуты до страшной аварии, что обречёт их всех на ужас, отчаяние и смерть.

Я рывком проснулась.

Я лежала... где-то. В постели. Но каждый, раз когда я пыталась вспомнить, где это я и как я сюда попала, воспоминания от меня ускользали. В комнате было темно, но через приоткрытую дверь лились полоски света. Я не узнала стен с висящими на них затемнёнными плакатами или потолка, на котором крепилась тихая мирная турель.

С моим телом было что-то не так. У меня всё болело, я чувствовала тошнотворную слабость. Меня бил озноб, хоть потом я и не обливалась. Желудок так вообще скрутило. А во рту как будто кошки нагадили.

В двери промелькнули тени. Я услышала голос Каламити:

— Как ты думаешь, она ничё не подхватила в Стойле?

Мягкий и чистый голос Вельвет Ремеди ответил:

— Или это может быть вызвано стрессом. Я беспокоюсь о ней. Думаю, пустоши на неё сильно влияют.

— Ну а ты, вродь как, вся в порядке, — отметил Каламити, он шептал, стараясь не разбудить меня.

Вельвет криво (но все же очень женственно) усмехнулась:

— Да не так уж и в порядке, мой дражайший пустошник. — Это что — сарказм? Или приязнь? Наверняка я сказать не могла, а от попыток обдумать это у меня все плыло. — И конечно же я лучше справляюсь, чем Литлпип; в конце-концов, я больше чем на десять лет старше её.

Зашибись. Она считает меня дитём. Красота. Я, блядь, просто кобылка. Та же кобылка, что и в тот раз, когда мы впервые увиделись на къюти-празднике одной старшей кобылки. Жизнь моя просто не может стать лучше!

— А все эти наркотики, что она принимает... до добра они точно не доведут.

Мой желудок тут же жёстко скрутило. Хотелось заплакать. Но мои веки были слишком тяжелы, чтобы осматриваться, и я не сопротивлялась — раз уж они сами закрылись. Я отвернулась от луча света, просачивающегося сквозь дверь, вновь проваливаясь в прерывистый сон.

* * *

— Ты собираешься сидеть с ней тут всю ночь?

Шёпот Каламити прозвучал где-то рядом с кроватью. Я была не совсем уверена в том, что не спала, и гораздо менее уверена в том, когда же течение снов вынесло меня на берег осознанности. Я едва помню проблеск в сумраке, колебание освещённости, возможно, из-за открытой двери.

— По крайней мере, пока её температура не спадёт, — шёпот Вельвет Ремеди зазвучал над моей головой. Мои уши дёрнулись.

— Она не спит?

— То поспит, то очнётся. Вот жар пройдёт, тогда она и поспит как следует.

Замечательно. Моё тело стало чуждо мне. Мой разум был словно в дымке. Я помолилась Селестии, прося её забрать мои болезни и забросить их на луну.

— Я больше беспокоюсь о тебе, — сказал Каламити. — И не только потому, что те тож надо поспать.

Селестия, ты меня ненавидишь? Мои болезнь и страдания давали им время сблизиться. Мой разум мучил меня образами, как они проводят время вместе, пока я фактически выбыла из общей картины.

— Оу... — Мой лихорадочный мозг настаивал на том, что она произнесла это с удовольствием и по странному снисходительно.

— Твоё заклинанье щита и рядом не валялось с ихним... — Каламити сделал паузу, — ...Аликорновским, так вродь их назвали.

Что за отвращение в его голосе? Нет, не отвращение, что-то другое. Какое-то неудовольствие, будто слово ему не по вкусу.

— Что предлагаешь?

— Есль ты хочешь и дальш прикрывать грудью других, те надо б начать носить броню, — настаивал Каламити. Вау, Каламити. Я тоже собиралась ей это предложить. Только вот... всё как-то не представлялось случая...

Моя голова была словно свинцовая. Даже чтобы просто слушать, казалось, нужно было прилагать усилия. Мне было жарко, одеяло мокро от пота, но мои конечности были слишком тяжелы, чтобы даже подвинуться. Сон надвигался на меня как мантикора, готовящаяся к прыжку, желая затащить меня снова в кошмары.

— ... не заставите меня носить одёжку тех мерзких рейдеров, — говорила Вельвет. Я поняла, что пропустила часть разговора.

— Да мы и не будем. Да и броню работорговцев тоже. Плохая идея. Спроси об этом Лил'пип, когда она очнётся, — тихо прошептал Каламити. — Но когда мы доберёмся до Тенпони, обязательно приоденем тя соответственно моде Пустошей.

Моё уныние испарилось при этих словах. Меня посетило странное чувство облегчения. Часть меня, я поняла, боялась, что они покинут меня.

Я чувствовала себя обречённой скитаться, пока не найду себе места на этой адовой поверхности, или... или пока я её не исправлю. По крайней мере настолько, на сколько смогу. Полагается, что я ищу свою добродетель, как предложил Наблюдатель, словно жеребёнок пытается получить свою кьютимарку. Но Каламити и Вельвет не были обременены моими поисками или моими чувствами абсолютной потерянности. Почему бы им не предоставить меня самой себе, раз уж они нашли себе место, где можно осесть? Башня Тенпони, к примеру. Почему бы и нет?

Слушать их разговор о броне для Вельвет Ремеди (с чем-чем, а уж тут я была согласна с Каламити, что ей нужна броня, несмотря на то что я не могу представить своего изящного кумира ни в чём кроме шикарного платья) — знать, что они планируют путешествовать по Пустошам Эквестрии, предположительно, в моём обществе. Это наполняло моё сердце уверенностью и надеждой.

Но, несмотря на теплоту этих чувств, когда я снова погрузилась в сон, мой разум опять начал донимать меня тёмными картинами. Я задалась вопросом, что же можно было сделать, чтобы все пони в Стойле 29 выжили? Учитывая ад на поверхности и неработающий талисман воды... Всё, что я могла видеть — это были сотни пони в саркофаге под землёй. Их уже похоронили, и они просто ждали, когда же, наконец, умрут.

Мой разум настаивал, они не должны были умереть так, не в таком насилии и ужасе. У меня была мысль, как можно было бы спасти хотя бы одного...

Нет. Этот вариант слишком отвратителен, чтобы его рассматривать.

...Единственный способ, чтобы спасти хотя бы одного — это убедиться, что нагрузка на водный талисман была настолько мала, что его изнашивание заняло бы несколько десятков лет. Этого можно было бы достичь, если бы вместо первоначального сокращения населения на 0,02%, сократить его...

Я съёжилась. Как я вообще могла подумать о таком?

Спустя несколько часов я проснулась с тихим вздохом, вспотевшая и продрогшая от пустоты в моей душе. Чувство того, что мне снилось, откликнулось во мне чёрной меланхолией, вызванной слабостью. Осталось лишь несколько обрывков воспоминаний. Я была точно уверена, что они связаны с понивилльской библиотекой, дохлыми кошками и драконом, сжигающим заживо.

Я обнаружила висящую на краю кровати фляжку и жадно напилась из неё. Затем упала обратно в ужасы сна.

* * *

"Нет! Не уходите! Я в ловушке!"

Я кричала, мои задние ноги были придавлены упавшей стеной, но Вельвет Ремеди и Каламити просто уходили от меня.

"Пожалуйста... Не оставляйте меня здесь!"

Вельвет Ремеди прислонилась головой к гриве Каламити и ласкала его носом. Земля растягивалась между нами. Они едва шли, но были всё дальше и дальше. Клубящийся туман окутал их, затемняя и скрывая от меня. Моё сердце угрожало остановиться. Я знала, что, когда они исчезнут, я умру.

Я проснулась, рыдая и избивая свою подушку копытом.

Отчаяние отравило мою надежду как прах, смешанный с тестом для кекса. Они всё ещё были со мной, но каждый из них удалялся от меня.

Мои уши навострились. Я не слышала их голосов. О, Луна... я осталась одна! Они бросили меня! Я всё ещё чувствовала себя в ловушке. Моя голова дёрнулась вверх, ошалело оглядываясь. Мрачный дневной свет просвечивал сквозь тяжёлые шторы (или это была бронированная сетка?), уныло освящая комнату. Что-то тяжёлое уперлось мне в бок. Поворачиваясь, я увидела спящую Вельвет Ремеди, положившую голову мне на бок, прижимая ею одеяло ко мне.