Было ли здесь что-либо или кто-либо, ради чего стоило рисковать моей жизнью или жизнями моих спутников?

— Я... думаю задержаться здесь, — призналась я. — Ещё ненадолго.

Гауда ухмыльнулась.

С другой стороны, мне некуда было спешить. У меня не было дома. Из единственного дружественного городка, пока что встреченного мной, меня только что прогнали. Я была всё ещё брошена на произвол судьбы и потеряна. Будто снова в Стойле Два во времена, когда у меня ещё не было кьютимарки, без своего места в жизни. То же ощущение... только стены другие. (Даже потолок был таким же серым, просто теперь выше.) Я была пони с ПипБаком на боку — символом, который не значил ничего особенного в Стойле Два и вообще ничего не значил в пустошах.

Наблюдатель посоветовал мне искать свою добродетель. Какая у меня была добродетель, если бы я просто ушла? О’кей, может быть, благоразумие. Было ли благоразумие добродетелью? А самосохранение?

По правде говоря, у меня не было конкретной цели на будущее. Сама я считала рабовладение омерзительным и хотела разобраться с Красным Глазом. (И да, от моего внимания не ускользнули признаки того, что Красный Глаз был замешан в чём-то крупном; но в расследование этого я была вовлечена чисто из любопытства и беспокойства.) Я могла уйти, прикрывшись намерением остановить Красного Глаза, если это действительно стало бы моей целью. Но ведь небольшая армия буквально за холмами принадлежала ему. А если я действительно хотела разобраться с работорговцами, то почему не здесь?

— Нам, возможно, стоит поговорить, — многозначительно сказал мне Каламити.

Гауда задумчиво уставилась на меня, очевидно, взвешивая появившиеся варианты. Наконец она приняла решение:

— Если думаете остаться, то могу предложить вам контракт.

Я удивлённо подняла брови:

— Мм?

— Как бы ты отнеслась к заданию убрать Дэдайса для меня?

Я навострила уши. Во взгляде Каламити читалось удивление.

— Я? Почему?

Гауда скривилась.

— Потому что если это не сделаешь ты, то мне придётся делать это самой. И хотя я уверена, что это не выходит за рамки моего контракта с Мистером Топазом, политические последствия хороши не будут. У Дэдайса много сторонников, а мне не нравится ждать копья в спину.

— Чё-т не вижу, с чего б это за тобой станут меньше охотиться, если ты нас наймёшь с ним разделаться.

— Может, меньше охотиться и не станут, — согласилась Гауда, — но попробовать стоит. Если, конечно, — добавила она, уставившись на меня, — вы заинтересованы.

Шестерёнки в моей голове закрутились. Убила бы я Дэдайса? Чёрт, да я жаждала этого!. Уже обдумывала это и многое другое. Но быть нанятой для этого? Я уже устраивала самосуд ранее, но была ли я готова стать наёмным убийцей?

Я вышла из Стойла чуть больше недели и меньше двух назад. Если я дошла бы до такого сейчас, то кем бы я стала к концу месяца? К следующему дню рождения?

— Я подумаю об этом, — ответила я честно. Гауда нахмурилась. Конечно, она хотела ответа сразу. У нас было не так уж и много времени — меньше суток, прежде чем армия Красного Глаза ворвётся в Разбитое Копыто.

На основе моих представлений о Гауде и Когтях мне пришло в голову, что я сыскала бы больше уважения с её стороны, спросив:

— А что мы с этого будем иметь? Чем будешь платить?

Готова поклясться, что на лице Гауды мелькнула улыбка.

— У Дэдайса есть ключ. Всегда носит его спрятанным в хвосте. Ключ открывает хранилище в старых шахтах под Разбитым Копытом.

Звучало логично. Естественно, такое место, как Разбитое Копыто, было бы построено над сетью пещер с самоцветами. Нельзя же было всегда полагаться на одни камнефермы. Когда пещеры были опустошены, что ещё с ними можно было сделать, кроме как использовать в качестве складов? В последнем сообщении Даймонд Тиары даже было что-то о том, что лучшие самоцветы отсылались "вниз".

— Что внутри хранилища?

Гауда ухмыльнулась.

— Твоя оплата будет тем, что найдёшь внутри. Как повезёт. Может быть, там драгоценные камни, может быть — оружие.  Перед апокалипсисом драгоценные камни из Разбитого Копыта использовались для создания волшебных энергопушек. Учитывая, что арсенал был заполнен ими, справедливо предположить, что в хранилище их, возможно, ещё больше.

Предположение, что прямо под тюрьмой хранился арсенал магического оружия, звучало абсурдно. В конце концов, его же не мастерили здесь.

Но если бы я и убила Дэдайса, то явно не ради награды.

* * *

— Ты не можешь сделать это.

Вельвет Ремеди топала и фыркала в предназначенном для нас троих скотном вагоне.

— Литлпип, одно дело, чтобы убить в целях самообороны или чтобы защитить других. Но это... — Она одарила меня взглядом, который мог бы парализовать даже Смотрительницу. — Это. Преднамеренное. Убийство!

Каламити нахмурился.

— Я согласен с Вельвет, Лил'пип, — сказал он как отрезал. — Ладно Когти — я их даж маленько уважаю, но я не наёмник. Ты можешь сделать это, но токо без меня.

Слова Вельвет были ещё больнее:

— Помнишь ту песню о том, что надо оставаться благородной и верной себе, которую я сочиняла? Она была о тебе, Литлпип. И сейчас ты подводишь все эти принципы. Даже подумать о таком... — Она отступила от меня, её голос смягчился сожалением. — Я. Так. В тебе. Разочарована.

От её слов я почувствовала, как будто истекаю кровью, умираю. Но, чем больше они на меня орали, тем больше я понимала, что уже избрала свой курс. Я только должна была заставить их понять, почему.

— Сильвер Белл.

Они успокоились, глядя на меня. После долгой паузы Каламити спросил:

— А каким боком тут Сильвер Белл?

Я почувствовала слабость, но пресекла её.

— Мать и отец Сильвер Белл были убиты рейдерами. И они заставили Сильвер Белл с её сестрой смотреть на это. Вы помните это?

Я видела, как по Вельвет Ремеди пробежала дрожь.

— Конечно, мы...

— Они. Заставили. Их. Смотреть! — Я подчеркнула каждое слово ударами копыта об пол. — И делали они это медленно, очень болезненно и вселяюще ужас! — Я спросила ещё раз: — Вы помните это?

Мои спутники притихли.

— Те рейдеры пришли отсюда, — я сказала им наконец. — И они сделали это всё по приказу Дэдайса. Я прочла это в его гроссбухе.

Каламити заговорил первым:

— Ну, тада это меняет дело.

Вельвет Ремеди чуть дрожала, но была непреклонна:

— И что же это меняет?

— Это не убийство более, — заявил Каламити без оговорок. — А правосудие.

Вельвет покачала гривой.

— Ты имеешь в виду месть.

— Не-а. Правосудие. Простое и ясное. — Каламити кивнул мне. — Я в деле. — Он указал на мой рог: — Как у тебя там с телекинезом?

— Отдых творит чудеса. Я не буду жонглировать вагонами. Но бочками — запросто. А как твоё крыло?

Глаза Вельвет метались между нами двоими снова и снова. С отчаянием в голосе она попыталась нас образумить:

— Планируете ли вы выяснить, кто из рейдеров был причастен к тому делу и убить их тоже? Или вы просто убьёте всех в Разбитом Копыте?

— Они рейдеры, — невозмутимо ответил Каламити, расправляя крыло. — Ежли честно, мне вот интересно, зачем вообще мы им помогаем. Ах да, позволим им с работорговцами перестрелять друг друга. Прихлопнем чё останется.

У меня была другая идея.

— Вообще-то, не все пони здесь плохие. — Я думала о том камнедробителе, с которым разговаривала, будучи эскортированной. — Я думаю, это место можно изменить к лучшему. Возможно? оно станет торговым городом вместо крепости рейдеров.

Говоря так, я понимала, насколько тупо и идеалистично это звучало. Но я продолжила:

— Я думаю так: убить Дэдайса. Найти Мистера Топаза и разделаться с ним — любезно, если возможно, летально, если нет. И оставить Гауду за главную.

* * *

Дэдайс сказал мне заглянуть к нему за ещё одним заданием. Ощущая приятную тяжесть Малого Макинтоша в сумке, снайперской винтовки на спине и карабина сбоку, я подозревала, что он явно не такое дело имел в виду. Но его приглашение было прекрасной возможностью.