— Парализующее копыто! — объявил Номер Четыре. — Это определённо Стиль Падшего Цезаря.

Она может парализовать пони ударом копыта!? Как, чёрт возьми, я должна сражаться против этого?

Нарц опрокинулся. Ксенит рысью подошла к упавшему пони, её печальный взгляд был устремлён в его широкие, полные страха глаза. Толпа начала скандировать и топать копытами.

— Убей! Убей! Убей!

Раздался странно усиленный голос Стерн:

— Прикончи это!

Зебра положила одно копыто на шею Нарцу. Она опустила голову, её морда на секунду задержалась рядом с его ухом, прежде чем она впилась зубами в его гриву. Она дёрнула голову назад с жёстким рывком. Я услышала треск шеи Нарца.

Зубы Ксенит отпустили гриву мёртвого пони. Она побежала по направлению к центру арены в ожидании своего следующего соперника. Меня.

* * *

От полуденной жары под толстым, душным покровом облаков Филлидельфии становилось нечем дышать. Мои треснувшие рёбра болели. Мой бок жгло так сильно, что мне пришлось вытирать слёзы с моих глаз.

Ксенит стояла, глядя на меня своими печальными глазами, пока я брела на арену.

Теперь, когда я была внутри, а не смотрела через ворота, я могла видеть больше Арены. Но в основном это было то же самое. Существовал третий вход — двойные двери, за которыми я представила ожидающих работорговцев-охранников, готовых вбежать в бывший каток при первых признаках реальной проблемы. Я могла видеть Стерн, стоящую на поднятой и забаррикадированной платформе выше и позади трибун. Она была одета в необычный довоенный шлем, который, как я подозревала, усиливал её голос. Она также несла свою антимех-винтовку, перекинув её на спину поверх брони Когтя.

И я видела толпу пони, глядящих на арену с радостным ожиданием. Я заметила, что некоторые перекусывали. Я почувствовала вспышку гнева. В конце концов, пони не хотели видеть меня зверски убитой на пустой желудок.

— Я пытаюсь спасти всех вас ПОЧЕМУ? — я кричала на них. На мгновение я смогла понять, как Красный Глаз считал морально оправданным заставить этих пони так страдать, чтобы построить лучший мир. Я не согласилась, но я могла понять его.

Видишь, маленькая пони? — сказал Мистер Топаз. — Посмотри, что вы, пони, делаете друг с другом наверху. Посмотри, что вы делали друг с другом здесь. Что заставляет тебя думать, что ваш жалкий испорченный вид заслуживает чего-то большего, чем быть едой для дракона?

Я попыталась вспомнить, что я ответила.

Ксенит подошла ближе ко мне. Я видела, что на её теле имелось много шрамов под полосатой шерстью. Её кьютимаркой (или что там у зебр на боках вместо них) было волнистое нагромождение линий, больше похожее на иероглиф, чем на правильную кьютимарку. Об её правый бок кто-то, похоже, гасил сигары.

Она опустила голову, когда приблизилась ко мне. В том положении, которое я приняла как проявление уважения.

Затем, очень тихо, так, что только я услышала, Ксенит прошептала:

— Я сожалею.

Я застыла, ошеломлённая. Зебра, которая не говорила, даже когда рабовладельцы насиловали её рогом мертвого пони, заговорила ради меня. Действительно, знак уважения.

Конечно, я поняла, она играла в молчанку потому, что любые другие действия привели бы её к настоящей потере языка. Она смогла заговорить потому, что я была на волосок от смерти.

Также её слова сильно притупили мою бдительность. Я поняла это секундой позже, чем нужно.

Ксенит поразила меня своими передними копытами, загоняя их в мой раненый бок. Я слышала и чувствовала, как моё треснутое ребро сломалось и прокололо одно из моих лёгких. Я рухнула, скользя назад от силы удара. Мир поплыл, пока я боролась за воздух.

Похоже, она знала, куда ударить, чтобы нанести наибольшее число травм. (В отличие от Нарца, который только знал, как вызвать максимум боли.)

Я посмотрела в небо, красный туман растекался по краям моего поля зрения. Я видела грифонов, летающих выше, их когти, держащие винтовки. Я слышала стук более двух сотен копыт — это пони на трибунах призывали мою смерть.

На меня упала тень. Я повернулась, чтобы увидеть вставшую на дыбы Ксенит, её копыта, возвышающиеся над моим лицом для быстрого последнего удара.

Я задыхалась, мой рог вспыхнул, и я оттолкнулась от земли. Мой покров левитации обернулся вокруг меня, делая меня почти невесомой, и я вскочила с земли, как воздушный шар от удара. Копыта зебры врезались в грязь, которая всё ещё несла на себе отпечаток моей головы.

— Подожди! — Я снова задыхалась, чувствуя напряжение от самолевитации, пока я пыталась восстановить дыхание. — Мы... Мы не должны делать это...

Зебра смотрела на меня с выражением покорности и жалости.

— ...Пожалуйста, не делай того, что они хотят, чтобы ты делала! — Я медленно опускалась на землю. Ксенит наблюдала, ожидая, пока я вернусь в пределы досягаемости. — Присоединяйся ко мне. Мы можем бежать вместе.

Ксенит фыркнула, подарив мне взгляд, который заставил меня задаться вопросом, сколько пони делали это предложение раньше. Но никого, я подозревала, кто мог бы действительно добиться успеха.

— СРАЖАЙТЕСЬ! СРАЖАЙТЕСЬ! СРАЖАЙТЕСЬ! — закричала толпа.

— У меня есть план... — предложила я, стараясь казаться более уверенной, чем была. Мой успех с планами в последние несколько дней меня не вдохновлял. Весь этот план был удивительно непродуманным.

По правде говоря, я была самонадеянной — так гордилась своей способностью импровизировать, так поверила в себя после прошлых побед, что я на самом деле думала, что смогу пройти во вражеский лагерь ни с чем, кроме ума... и победить. Я позволила Старейшине убедить меня, что это единственный путь, потому что это позволяло мне удобно защитить моих друзей. Вместо этого я стала рабом, и теперь я отчаянно пыталась парить вне досягаемости разрушительных ударов копыт зебры.

Это было время, чтобы отсупить, перегруппироваться и, надеюсь, придумать не настолько умопомрачительно глупую стратегию.

Ксенит прыгнула, передние копыта поразили меня в грудь. Моё тело взорвалось болью! Я закричала, моё заклинание сорвалось, и я упала на землю с глухим стуком.

Зебра приземлилась на расстоянии длины пони от меня.

Ужасно задыхаясь, я посмотрела, как она сделала шаг назад, выставляя задние копыта на дистанцию удара.

Мой рог засветился снова. В отчаянии я обернула телекинетические поле вокруг её горла и начала сжимать.

Как только я начала душить её, Ксенит лягнула мои неломанные ребра. Но моё удушье сбило её прицел вполне достаточно, и я научилась уворачиваться.

Зебра покачнулась, когда я усилила мой телекинетический захват. У телекинеза было не так много физической силы, но у меня было достаточно, чтобы раздавить её горло. Я не хотела убивать кобылу-зебру, но я должна была вывести её из боя.

Ксенит зашаталась, её глаза выпучились, ноздри расширились. На мгновение она дала мне тот же полный ужаса взгляд, что Нарц даровал ей. Затем она приняла покорный вид и прекратила борьбу, глядя на меня взглядом, который сказал мне, что она приняла мою победу.

Потом она потеряла сознание. Я отпустила её, позволяя ей упасть, как мешок с яблоками.

— Какая жалость! — прогремел голос Стерн.

Повсюду вокруг меня воздух разразился громоподобными аплодисментами.

— Убей! Убей! Убей!

Я старалась не упасть, мучительно ловя дыхание, и посмотрела на толпу. Я ненавидела их. Каждого из них.

Я побежала к упавшей фигуре Ксенит. Она медленно дышала.

Я посмотрела на бочки. Мой рог вспыхнул снова, заключив одну из них в магическое поле. Но бочка была надёжно прикреплена к потолку клетки, и мой телекинез не был достаточно сильным, чтобы свободно разорвать крепление.

Стерн, казалось, сообразила, что я что-то замышляю, потому что она сняла свою бронебойную винтовку.

— Убей это! — потребовала грифина. Не могла ли Стерн по крайней мере называть Ксенит "она"?

Мой разум осветило воспоминание, как открываются бочки. Мне не нужно тянуть их вниз, достаточно просто открыть защёлки. Защёлки были простыми.